Любимая для эльфа. Часть 2

Глава 356. Вино и кровь

Лукас был очень осторожен, Эстелла не могла узнать про его беседу с Тамико, но она все равно оказалась недовольна.

Во время завтрака Эс неожиданно скорбно отложила вилку и принялась стенать:

— Ты меня не любишь, Лу!.. И никогда не любил, как ее!.. Все жизни теперь... — она не договорила, Лукас воздел глаза, опушенные густыми ресницами, к небу.

— А Церемонию я зачем прошел?

— Потому что с ней не мог пройти!

Лукас холодно заметил:

— Сама просила о ней не говорить, а теперь вынуждаешь? Если на то пошло, чем вы с Тами похожи? Ничем. Ты — это ты, она — она. И Церемония у меня с тобой.

У анамаорэ не было ничего, даже отдаленного напоминающего ПМС, и списать недовольство Эстеллы на физиологию было невозможно. Она раздраженно сопела, а Лукас смягчился, попутно уплетая бифштекс. Ссора не уменьшила его аппетит, и Лукас не отличался вегетарианскими нравами. Поинтересовался:

— К Марине тоже будешь меня ревновать? Ей это вредно... Я люблю тебя, Эс, и я дал обязательства, но если и дальше каждый день будет начинаться со скандала...

Эстелла, поставив вилку на стол тупым концом, вертела ее вокруг оси. Лукас покосился на этот «волчок».

— Не мучай прибор. Так вот, Эс, мы никуда не разойдемся, ты будешь пользоваться всеми царскими привилегиями, но без меня... У меня слишком хрупкая психика, чтобы регулярно выдерживать твои надуманные упреки, понимаешь? Если тебе лично чего-то не хватает, скажи мне прямо, чего именно.

Прекратив вертеть вилку, Эстелла ловко ткнула ее в груду овощей.

— Что значит «без тебя»?

Лукас был самой невозмутимостью:

— То и значит. Станем жить отдельно, а всем страждущим я расскажу причину: жена заела меня беспочвенной ревностью к прошлому. Станем встречаться ради Маринки и только. Быть может, и ради других детей потом. Жить я буду с твоей копией и тебе создам свою, как тебе понадобится... А не хочешь так, прекрати меня изводить. Не такой ты была, когда я выбирал себе жену.

Эстелла буравила взглядом ни в чем не повинные овощи, она не смогла проглотить ни кусочка.

— Какой же ты лицемер!

Лукас хищно улыбнулся, внутренне закипая:

— Ты же знала, что я сволочь. Знала. И, кстати, я еще лицо, наделенное высшими полномочиями. Вопрос о государственной измене всегда открыт...

Руки Эстеллы дрожали, Лукас безжалостно закончил:

— Я дал тебе все, что ты просила. И могу дать еще больше. Но и ты играй по правилам. Я желаю и умею быть хорошим мужем, предлагаю помириться!

Теперь он пил вино, красное. Эстелле чрезвычайно захотелось выбить бокал из его холеных рук — так, чтобы въедливая жидкость разлилась по белой одежде, чтобы осколки разбившегося стекла впились в кожу Лукаса, смешивая вино с его кровью...

К ее ужасу Лукас, находившийся в полной боевой готовности, несмотря на безмятежно-отстраненный вид, поймал этот пассаж!

Ответил взглядом, полным страдания:

— Зачем ты так, а? Я приютил змею? Максимилиан, а теперь вот ты... Хорошенькое церемониальное путешествие... Оно как-то уже не имеет смысл, да?

Его посуда исчезла со стола, Лукас уронил на столешницу руки и устало склонил на них голову.

— Прекрасная судьба — веками жить с ненавистницей! — он произносил слова громко и звонко, будто читал драматическую речь со сцены. — Красивейшая партия моей жизни! А, между прочим, я еще не отдохнул даже. Что делать будем?

Эстелла насуплено молчала, не съеденный салат она дематериализовала, как и вино, к которому не притронулась.

Лукас удрученно рассудил:

— Раз молчишь, предлагаю следующее: выбери любое место, просто представь его, где ты могла бы с месяц или чуть меньше отдохнуть одна. Я доставлю тебя туда и продолжу путешествовать в одиночку. Когда завершу свои приключения, заберу тебя из персонального рая, вернемся домой и будем жить, как уж получится. Не можем же не жить. Это один вариант. Второй — ты все-таки прощаешь меня за нанесенные тебе обиды, миришься и прекращаешь высосанные из пальца истерики.

Эстелла продолжала сидеть, опустив голову, Лукас встал из-за стола.

— Пойду плавать. Захочешь меня видеть, позови.

Зачем она сорвалась? К чему это привело? Лукас был не из тех, кто позволял грубое манипулирование собой, ей не стоило и пытаться.

Эстелла стала царевной, Лукас умеючи играл в любовь, а может и в самом деле любил ее. В это стоило поверить и убедить себя. Бывало же сколько угодно случаев, когда чувства и правда усиливались со временем...

Лукас еще не ушел, может, ждал чего-то, наверное, прощания. Эстелла грациозно опустилась на колени и обхватила его ноги. Теплые, загорелые и беззащитно обнаженные. По ее щекам потекли слезы.

— Не уходи... Не надо... Прости меня...

Лукас, нагнувшись, нежно погладил золотоволосую голову Эстеллы.

— Прощаю, что мне еще остается... И покушение прощаю, спишу на слепую ярость... Тоже поплавать хочешь?

Заплаканная Эстелла кивнула, Лукас бережно поднял ее с пола.

— Пойдем, Роза. Хочется, чтобы мы так в последний раз... Хочется.

***

В другом мире Тамико, стоя на доске и ловя войну, ощутила тяжесть. Беспокойство Флава, взявшего у Паолы обещание обязательно поговорить с Лукасом, когда тот вернется, и переживающего, что беседа может окончиться ничем... И внезапное глухое и страшное чувство, все сносящую жажду коснуться ее, напитаться общением — это был сам Лу, и у него творилось что-то скверное...

Тамико горько опустила уголки губ — проблем не было только у Магнуса, дерзко несущегося впереди. У него и в общении с ним, это был чудесный кокон, куда Тамико могла спрятаться от невзгод...

Тамико сделала посыл сыну: «Милый, я с тобой. Что бы ни случилось, я тебя поддержу».

А Лукасу сообщила: «Знаешь, я хочу не только покататься на лыжах. Мечтаю поехать куда-нибудь на остров, сесть на открытой светлой террасе за столик и пить кофе с кремом... А потом пойдет дождь, теплый и несильный, но очень-очень мокрый, мы выйдем и будем танцевать под ним, прижимаясь друг к другу и расходясь на расстояние вытянутых рук. А когда совсем промокнем...» — на этом Тамико остановилась, предлагая Лукасу пофантазировать. Будучи уверена, что он где-то там как минимум воспрянет духом и придумает достойный финал этой нежной «истории».