Любимая для эльфа. Часть 2

Глава 313. Решения

Флавиан сказал Марине, что будет гулять, и действительно очередная вечеринка в цитрусовой роще шла своим чередом. Флавиан, вальяжно поглаживая округлости спутниц, небрежно шептал: «Какая ты влажная» или «Впусти радость в свою маленькую...», а сам напряженно думал.

Зачем он не сдержался и порвал с этой девчонкой, умной, но истеричной? Хотя возлюбленным неуравновешенной быть крайне сложно... Понимая, что сейчас он нахмурится, а девицы примут озабоченность на свой счет, Флав развязно улыбнулся.

Друг. Близкий друг! Удобная позиция, с которой его будет сложно скинуть даже Лукасу. Друг не опасен, он ни на что не претендует, он всегда рядом... И претензий к нему намного меньше.

Вечеринка перестала интересовать Флавиана.

Нужно плавно-плавно подвести праздник к концу, а затем срочно отправиться к Марине с извинениями. Не стоит позволять ей надолго терять праздничное настроение, тем более, ее «папаша» не дремлет и что-то выдумает... Бороться с ее папашей придется всю жизнь.

Флавиан устало прикрыл глаза. Возможно, пришло время всерьез взяться за вариант более простой и сложный одновременно. Царевна Люция не зависит от своих братьев, имеет сходные с ними полномочия, и это безумно притягивает.

Но характер Люции оставляет желать лучшего, и это не закомплексованность Марины, а закостенелый эгоизм. Люция с легкостью вычислит фальшь и прогонит Флавиана или потребует играть так достоверно, что…

Вариант чересчур хлопотный.

Существовали и другие пути: старший царевич Эрик наверняка собирался пригласить кого-нибудь в качестве дочери. Пусть со временем... Максимилиан тоже стоял на пороге нового этапа своей жизни… Море возможностей...

***

— Не может быть! Нет! — черноволосая девушка с капризными губами мертвой хваткой вцепилась в плечи сестры, та поежилась, пытаясь высвободиться.

— Агнес, пусти. Ты же не признавалась Ашу, что он тебе нравится, — ее улыбка, чуть пропитанная ядом, кольнула Агнес.

— Но он умрет! Совсем умрет! — голос Агнес срывался. Жизель осталась невозмутимой:

— Это его право и выбор. И не надо пенять, как Целительница может говорить такое!

— Ладно, — Агнес поняла, что у «железной» сестры ей сочувствия и понимания не добиться, — я просто не представляла, что может быть так...

***

Взгляд Оливера, отчасти скрытый длинной темно-каштановой челкой, полыхал огнем. Оливер был словно одержим, не находя себе покоя накануне своего первого в жизни концерта перед взыскательными анамаорэ. В их мире творили множество достойнейших, чьи открытия преображали окружение, и Оливер чрезвычайно боялся осрамиться.

Его опыт выступления в ресторанах — в местах, где правила еда, игра являлась лишь приятным сопровождением, не более. И там, у людей, Оливер писал менее личностно, здесь же музыка идет прямиком из души, и надо обладать огромной силой и смелостью, чтобы обнажиться перед всеми.

Оливер сидел на берегу реки, опустив ноги в воду, та мягко принимала его...

Как публика? Хотелось бы!

Магнус уверял, что публика его примет, оценив сам факт, что Оливер, едва переродившись, стремится донести искусство, но Оливер не хотел поблажек.

Вода расслабляла, избавляла его от страхов и сомнений... Оливер углубился еще дальше в лес, где облюбовал себе полянку и призвал небольшую тучу. Благодатный дождь! Было так здорово танцевать под ним, ловя блестящие капли ртом в полном одиночестве и медитации сосредоточения.