Сдать королевство, женить Императора

Я не собиралась с порога обвинять единственного симпатичного мне человека в замке во всех возможных злодеяниях. Для начала решила выслушать его доклад. Он долго и обстоятельно говорил о количестве припасов в замке, отчитывался о подготовке обозов с провиантом и лекарствами к границам, которые сильнее всего пострадали от войн, о переполненности работных домов и о том, что труд бедняков, которые туда прибиваются, просто не на что применить: строить нечего и не из чего, фактически мы просто кормим их в убыток.

Отчет Ташо закончил единственной хорошей новостью: вернулись из экспедиции на север ученые, которых туда засылал еще мой братец. Они искали там золото, но так и не сумели найти драгоценных металлов в местных мелких речушках. Зато уверяли, что леса, которые ранее оставались нетронутыми из-за плохих дорог, вполне пригодны для строительства, а при должном старании их можно расчистить под поля.

Пока мы с Гасконом обсуждали укрепление дороги и возможность раздачи земли тем жителям границы, участки которых после войны вовсе не пригодны для возделывания, Лайонел молчал. Я так погрузилась в насущные проблемы, что на какое-то время забыла о тех волнующих словах, которые он произнес столь уверенно. Но стоило лишь взглянуть в его холодные глаза, в глубине которых скрывалась затаенная печаль, как эмоции снова меня захлестнули. Наверное, я бы сослалась на усталость и предоставила Рейку возможность допросить Ташо, но тут сама причина моих тяжелых и крайне неоднозначных чувств неосознанно пришла мне на помощь.

— Ради чего столь подробные планы, если вы намереваетесь оставить трон? — спросил Император, склонившись над бумагами.

Глава 11

Место боли и обиды тут же заняло кипучее возмущение. Видя все то, что я пытаюсь сделать, он заподозрил меня в желании перехватить его власть? Впрочем, не то чтобы необоснованно, но мог бы хоть не так явно выражать свои догадки!

— Не судите людей по себе, — процедила я сквозь зубы, — на свете еще существуют те, для кого долг и обязательство — не пустые слова.

Лайонел помрачнел, попытался испепелить меня взглядом, но как обычно не преуспел. Видимо, ему вспомнилось спешное бегство из северного моря, когда он оставил меня и моих людей в меньшинстве перед стаями голодных тварей, да еще и всю заранее продуманную тактику боя сломал своим отступлением.

Больше Император не вставил в обсуждение ни слова, хотя по тому, как часто он просил планы и расчеты, чтобы их разглядеть, как едва заметно кивал, вчитываясь в списки и перечни, я понимала: идея ему нравится и в его руках, надеюсь, не пропадет. Только бы нашлись люди, способные ее до ума довести. Есть же в его империи толковые люди? Пьер вроде бы с головой в ладах, может у него есть друг-финансист, такой же сообразительный?

Когда обсуждение насущных вопросов завершилось, я аккуратно отложила папки в сторону — подальше от Гаскона — и это не укрылось от его внимания.

— Что вы знаете о группе дворян, которая поддерживает Ханну? Они, кажется, называют себя «тени старшей крови», — заговорил Лайонел, выждав для верности несколько мгновений.

Министр финансов скривился, будто под нос ему сунули тухлую рыбу.

— При всем уважении к Ее Высочеству, по-моему, дворяне пользуются тем, что она пока еще наивна в вопросах политики и взаимоотношений во дворце, — как можно мягче сказал он, однако в голосе все же звучала неприязнь, а с лица не сходила скептичная усмешка. — Я не хотел рассказывать вам о них… простите, если они что-то натворили, в этом, вероятно, есть и моя вина. Мне показалось, что у вас и так достаточно дел.

Мы с Лайонелом переглянулись, слова Ташо показались мне подозрительными. С другой стороны, мы с ним всегда разговаривали быстро, четко и только по делу. Просвещать меня на счет местных игрищ ему и в самом деле было некогда.

— Очень интересно… — протянул Лайонел, откидываясь на спинку кресла. — Принцесса Ханна утверждает, что вы тоже состоите в этой группе, а также что именно вы повинны в обрушении люстры.

Ташо побелел, потом покраснел, вскочил с кресла и показался вдруг неожиданно высоким для своих лет. Он гордо вскинул голову и стиснул зубы так плотно, что на морщинистых щеках заиграли желваки.

— Пока что вы не мой император, и я возьму на себя смелость заявить: вы оскорбляете меня и мою семью такими заявлениями! Каково бы ни было мое личное отношение, я не посмел бы покуситься на жизнь того, в чьих руках — будущее моей Родины, — громогласно заявил министр, от звука его голоса задрожали стекла на створках книжного шкафа. — Такие обвинения бросают тень не только на меня, но и на мою жену, моих сыновей и дочерей, и я смою его даже ценой собственной крови! Я не стану оправдываться, но дайте мне время, и я найду того, кто во всем повинен.

Я сидела, затаив дыхание. Речь министра финансов, в легких которого я даже не подозревала такой силы, всерьез меня поразила. И то, что произошло дальше, совершенно выходило за рамки моих ожиданий.

Лайонел поднялся и встал напротив Гаскона — тут выяснилось, что они почти одного роста, Ташо уступает лишь на пол пальца.

— Герцог Ташо, приношу вам свои извинения. Эта провокация была необходима, но признаюсь, я заранее знал, что вы ни в чем неповинны. Более того, у меня есть полный список тех, кто состоит в обществе «теней старшей крови». Вам не нужно ничего доказывать, просто делайте вашу работу — вы в ней несравненно хороши. Буду рад, если вы останетесь в своей должности после того, как я приму корону.

Я бы, наверное, от удивления так и не вспомнила, что для жизни надо дышать, если бы не ехидный голос бога на задворках сознания.

«Ого, наш мальчик отрастил себе честь!»

Я моргнула, медленно вдохнула, стараясь не нарушать воцарившуюся в кабинете гробовую тишину. Лайонел протянул Гаскону руку, тот, поколебавшись лишь на мгновение, ее пожал.

Спустя еще минуту до меня дошел полный смысл произошедшего. Я, сдерживая гнев из последних сил, со спокойной улыбкой отпустила министра, но как только за ним захлопнулась дверь, вскочила и едва не зарычала от досады.

— Все это время вы знали, что он ни в чем не виноват, и молчали?! Да еще и оскорбили старика! — почти прошипела, стиснув зубы. Заставил меня так сомневаться в достойном человеке, а теперь сидит и смотрит снизу вверх так, будто я тут не регент, а кошка злобная, которая прыгнула на него со шкафа.

— Надо ведь мне как-то прицениваться к вашим людям. Так или иначе, нужен кто-то лояльный, кто будет в курсе дел, тащить сюда своих министров — не лучшая идея, — спокойно, даже чуть снисходительно пояснил он, отчего я разозлилась еще больше. Потом вспомнила его дурацкое «люблю», и захотелось поколотить его чем-нибудь тяжелым. Удержавшись ценой огромных усилий, я снова опустилась в кресло и прикрыла глаза. Солнце еще не добралось до зенита, а я уже устала так, будто целый день шла по лесу в полном обмундировании.

— Скажите, Войцеха, — вкрадчивый голос Лайонела вынудил меня вновь посмотреть в его сторону, — почему вы не захотели, чтобы я женился на вас?

От возмущения я едва не подавилась воздухом. А он мне предлагал, что ли? Да даже если бы и предложил, пошел бы в далекие леса с такими инициативами. Ишь ты, только что признался королеве, что любит другую — вернее, тот далекий образ, которым она… я… в общем, была когда-то раньше — а потом задает такие бестактные вопросы!

— Одного супруга я потеряла, выходить замуж повторно не имею желания, — пришлось отвечать уклончиво. Не могу ведь я ему сказать, что шесть лет назад он меня предал и я пока не нашла его поступку ни одного адекватного оправдания.

— Ваш муж был стар и, судя по отзывам придворных, капризен и ворчлив. К тому же, у вас не было от него детей, насколько мне известно, — произнося все эти мерзости, Лайонел улыбался. Он знал, что издевается надо мной, но не похоже, чтобы ему это доставляло удовольствие. Скорее он хотел увидеть мою реакцию. Не дождется.

— Не смейте оскорблять его память. Вы его не знали, так что не вам судить. А сплетники в замке про кого угодно тонну гадостей наговорят, — не моргнув глазом, ответила я. И хоть в груди с каждой минутой нарастала буря, я не собиралась демонстрировать эмоции. — Да и вообще… я бы на вашем месте беспокоилась о том, что у нас теперь нет никаких зацепок: Ханна ничего не знает, ее люди очевидно хотели выставить в неприглядном свете господина Ташо, который с ними, мягко говоря, не в лучших отношениях. И вполне может статься, что никто из них вовсе не причастен к произошедшему.

— Надо еще раз допросить того чиновника, которого задержали первым, — кивнул Лайонел, мерзкая улыбка с его лица тут же исчезла и теперь смотреть на него стало хотя бы не противно. — Позвольте мне заняться этим вопросом. Тем более, как я вижу, у вас и без охоты за заговорщиками предостаточно дел.

— Только при условии, что вам поможет Рейк и кто-нибудь из его людей, — кивнула я, не видя смысла в излишних подозрениях. В конце концов, моя смерть сейчас не в интересах Лайонела: стоит мне погибнуть, и наш мирный договор пойдет прахом и он останется с маленькой горсткой солдат посреди бедной, но враждебной страны. Так что пусть ищет.

— Как пожелаете, — легко согласился он, будто стараясь подчеркнуть, что ему нечего от меня скрывать.

Посчитав разговор исчерпанным, я поднялась и направилась к выходу. Когда уже потянула за дверную ручку, Лайонел окликнул меня.

— Разрешите задать вам еще один вопрос.

Я обернулась, всем видом давая понять, что уже очень устала, а мне еще организовывать торжественный обед — в его, между прочим, честь.

— Да, но только если он будет тактичным, — пришлось ответить мне, потому что Император смотрел выжидающе.

— Вы довольно долго жили на севере и, должно быть, знали хотя бы нескольких женщин из тех, что носят звериные маски, — заговорил он, и я тут же поняла, куда клонит. — Не встречали ли вы среди них ту, что носит маску, украшенную змеиной кожей?

— Нет, — не дрогнувшими губами ответила я и вышла наконец из кабинета, где вдруг стало ужасно душно.

Хотелось выть, но я с достоинством шагала по коридору. Мне очень удачно встретилась старшая горничная, я отдала ей несколько распоряжений по поводу обеда. Планировала проследить за подготовкой лично, но сейчас, после разговора с Лайонелом, боялась, что мне не хватит выдержки. Почти у самой двери в свою спальню встретила Рейка. Ему сообщила о том, что расследованием будет командовать Лайонел. Друг скривился, но мне не хотелось спорить с ним или в чем-то убеждать, так что я поспешила скрыться от людских глаз.

Оказавшись в комнате в одиночестве, торопливо заперлась изнутри. Задвижка несколько раз выскальзывала из дрожащих пальцев, не оставалось сил даже на то, чтобы дойти до кровати. Так что я опустилась на ближайшее кресло, подхватила подушку из красного бархата, прижала ее к лицу и беззвучно закричала, что было сил.

В долгий, сиплый выдох я постаралась вложить все, что разрывало сердце во время разговора с Лайонелом: разочарование от несбыточной мечты о любви, глупая надежда, которую подарили его неосторожные слова «я люблю», боль от бестактного вопроса и вообще от того, что мне приходится каждый день на него смотреть. Боль, почти отчаяние, при мысли о том, что он не узнает меня, и страх от осознания, что если узнает, то не бросится передо мной на колени, не станет извиняться, что разочаруется, увидев повзрослевшую, немного раздавшуюся в плечах женщину с морщинам меж бровей, со шрамами на руках, с грубым голосом и уверенными, четкими движениями. Ведь я уже совсем не такая, какой он меня помнит.