Власть и Крах

Хрипота вчерашнего дня покинула его голос, позволив ей услышать вокальный ритм его предков Саркума и теплоту юмора, который он излучал.

Голоса были так же информативны, как книги, а для мага воздуха, для которого слух был самым мощным восприятием, бесценным инструментом. Его голос находился на грани между басом и баритоном и ощущался для неё как гладкий бархатный штрих. По крайней мере, его голос будет приятно слушать на переговорах, даже если его слова будут иными. Возможно ли, что он был магом воды? Маги Второго Дома были известны своими чарующими голосами.

— Простите моё вторжение, в Нарфуре дела начинаются рано, — сказала Наиме, сопротивляясь желанию отойти от него.

Пытался ли он запугать её своей близостью? Запугать её, чтобы она уступила в чём-то, отступив назад? Или, возможно, он заметил, что она слишком долго смотрела на него, и подумал, что это даёт ему право давить на неё.

Наиме поискала прохладный водоворот магии внутри себя, чтобы укротить своё замешательство.

— В Саркуме принято, чтобы мужчины стояли столь близко к женщине без её разрешения?

Мускул дёрнулся вдоль всей его челюсти, и юмор исчез из уголка губ. Если он и собирался ответить, то ему помешали остальные её слуги, вошедшие в комнату. Наиме повернулась и проследила, как женщины ставят на стол тарелки с фруктами, орехами, лепешками и лабне.

— Простите меня, Принцесса-султан. Я не хотел вас обидеть.

Наиме сделала глубокий вдох, как только он отошёл от неё и сел на напольные подушки, которые окружали низкий столик.

— Я слышал, что уместны поздравления, — сказал Агасси с таким видом, словно собирался опрокинуть доску в шахматах.

Наиме плотнее обернула свою силу вокруг себя, беря под контроль своё выражение лица, свои мысли и свои эмоции. Его выбор слов выдавал и то, что Кадир сумел добраться до него раньше неё, и то, что он говорил о браке.

— У вас предстоящая помолвка.

Наиме склонила голову набок.

— Пока наши дела с Саркумом не будут завершены, в намерения моего отца не входит обручать меня с кем-либо. Тот, кто дал вам эту информацию, был дезинформирован.

— Понимаю. Не хотите присесть? — спросил он. — У вашего Великого Визиря, по крайней мере, хватило вежливости разделить со мной кофе, когда он пытался разгадать мои намерения.

Наиме искоса посмотрела на Самиру, которая слегка покачала головой, показывая, что ничего не слышала о посещении их Кадиром. Её взбесило то, что он приходил и покидал султанское крыло, а она не слышала даже шепота. Этот проклятый сенешаль, Махир, должно быть, наложил гашение, чтобы скрыть их, а Наиме была слишком занята своим отцом, чтобы почувствовать это.

Это была её вина. Ей не следовало откладывать визит, а прийти и поговорить с ними, но они были измотаны. Её отец предупреждал её, что забота и милосердие часто являются скорее слабостью, чем оружием, когда дело доходит до дворцовых игр. Когда она снова посмотрела на Агасси, на его лице было мрачно-насмешливое выражение, которое указывало на то, что он знал, что она обеспокоена визитом Кадира, несмотря на то, что она не показала своего недовольства.

— Вы, конечно, ещё не ели? — он указал на еду.

Наиме поколебалась, затем опустилась на колени среди подушек на противоположной от него стороне стола и отломила маленький кусочек лепешки. Он посмотрел на неё с неодобрением.

— Вы такой могущественный маг воздуха, что вам нужен только воздух, чтобы есть?

Наиме вскинула бровь и отправила хлеб в рот. Ни один солдат, которого она когда-либо знала, не стал бы так смело дразнить дворянина, не говоря уже о принцессе. Он был высокомерен или кем-то большим, чем просто солдат. Возможно, и то, и другое. Почему он это скрывал?

— Воздух. И мужские слёзы, — сказала она.

Капитан издал какой-то звук, затем начал кашлять, колотя себя в грудь. Наиме склонилась вперёд и налила стакан воды, который протянула ему. Он кивнул в знак благодарности, а затем взял его и осушил.

— Не сомневаюсь, — сухо сказал Агасси, хотя в его голосе также звучало веселье.

Она полюбовалась его профилем, пока он смотрел на Тарека, а затем перевела взгляд на сад.

Красивый и склонный к поддразниванию. Она могла догадаться, о чём будут говорить все её слуги до конца его пребывания.

— И вы пришли ввести нас в приличное общество, Принцесса-султан? Или вы просто здесь, чтобы составить нам компанию, пока ваш отец не сможет нас увидеть?

— Вы довольно грубы. Это кажется странной чертой для делегата.

Наиме потянулась за ломтиком огурца.

— Нет, я прямолинеен. Это две разные вещи. У меня нет терпения для игр.

Он лениво сидел, положив одну ногу на напольную подушку, другую подогнув к груди, его руки были вытянуты на сиденье дивана позади него. Если бы это был кто-то другой, сидеть так было бы серьёзным оскорблением, но она мало знала об обычаях Саркума и ничего не знала об этом мужчине. Странным образом, она находила его способность расслабляться обезоруживающей. Она приписала это тому, что он был незнакомцем, и, возможно, его прямоте. Это могло бы стать освежающим изменением.

— Вы не первый солдат, которого я встречаю, который говорит о своей неспособности ориентироваться в приличном обществе, как будто это добродетель.

Он опустил лицо, чтобы скрыть ухмылку, повернул голову и провёл пальцем по глазам. Она была рада, что он нашёл её псевдокритику забавной, а не оскорбительной. Она ещё немного расслабилась.

— Я редко нахожу общество приличным, — возразил он, подняв голову, — даже если слова, высказанные в нём, кажутся вежливыми.

— Справедливо, — согласилась Наиме, снова заметив Тарека, когда она оторвала ещё один кусок лепешки. — Вам не нужно так стоять по стойке смирно, Капитан Хабаал. Я пришла сюда не для того, чтобы помешать вам прервать пост.

Она указала на подушку между ней и Агасси. Тарек взял её, переводя взгляд с неё на своего хозяина, как будто он не доверял ни одному из них.

— Самира, — Наиме указала на подушку справа от себя, — или вам это не неприятно, Агасси?

Он посмотрел поверх плеча, когда Самира обошла диван и опустилась на колени там, куда указала Наиме, выглядя удивлённой приглашением.

— Это не так. Итак, объясните это плохое впечатление, которое я произвёл на вас, тем, что прислушался к просьбе вашего отца о поспешности в моих путешествиях.

— Не на меня, на приличное общество.

Наиме думала, что сможет смириться с его отсутствием формальностей, по крайней мере, до тех пор, пока он не проявит себя кем-то иным, кроме союзника.

— Когда вы встречаетесь с моим отцом, чтобы обсудить союз, крайне важно, чтобы Совет уважал вас, чего они не сделают, если ваше поведение не будет безупречным.

— Понимаю.

Он очистил сушеный финик от кожуры и вытащил косточку. Его глаза следили за движениями, пока Самира намазала кусок лепешки лабне, положила на него кусочки огурца и протянула Наиме. Наиме прищурила глаза, но Самира не посмотрела на неё, а лишь повторила процесс для себя.

Наиме перевела взгляд на Агасси и обнаружила, что он наблюдает за ней. Она не могла отвести взгляд, не показавшись слабой, и поэтому выдержала его взгляд, пока ела. Он резко отвёл взгляд, его глаза искали поддержки где-то в другом месте.

— Мне дали понять, что не все в Тхамаре хотят союза, — сказал он тихим голосом, который предполагал отвлечение внимания.

Неудивительно, что он знал. В её втором письме Мирзе она изложила напряжённость в Совете, и он, очевидно, счёл нужным проинформировать об этом своего делегата. И он казался достаточно умным, чтобы не упустить раскола между ней и Великим Визирем.

— Покажите мне панацею, при которой люди с радостью бросаются навстречу любым переменам, — ответила Наиме.

Его глаза остановились на её лице, и он слегка наклонил голову в знак признания. Уголки его рта тронула улыбка, но он поборол её. Выражение лица полностью исчезло, когда Тарек протянул небрежную копию того, что Самира вручила Наиме — лепешку с лабне и огурцом. Агасси бросил на него испепеляющий взгляд, и капитан пожал плечами, при этом сам откусывая большой кусок, широко раскрыв глаза. Самира слегка поперхнулась, но склонила голову, чтобы скрыть это. Наиме скрыла своё веселье, сделав большой глоток из своего стакана с водой.

— Если, — Агасси бросил на капитана Хабаал ещё один предупреждающий взгляд, затем снова повернулся к ней, — Верховный Совет Султана не разделяет его стремления к союзу, как он справится с этим?

— Это зависит от того, что может предложить Саркум, и насколько убедительным вы можете быть.

Всё, что нужно было Наиме, это достаточно убедительные термины, чтобы склонить на её сторону тех, кто обладал здравым смыслом, а на остальных можно повлиять. Если бы только она могла вырвать их из-под влияния Кадира. Она надеялась, что кто-то, обладающий властью, мог прийти из Саркума, надеялась на кого-то, обладающего достаточной харизмой, чтобы убедить её Совет, по крайней мере, прочитать и рассмотреть условия союза, которые она и её отец разработали.

Наиме потянулась за сушёным абрикосом. Она была голодна. Она часто забывала поесть, теряясь в бесконечных списках дел, которые вертелись и крутились у неё в голове.

Тарек наклонился к ней, прикрыв рот рукой.

— Он может быть очень обаятельным, на самом деле…

— Ты хочешь совершить ещё одну экскурсию по дворцу? — небрежно спросил Агасси, указывая большим пальцем на Самиру.

Тарек смерил её оценивающим взглядом, на что Самира ответила молчаливым, тлеющим раздражением, которое мог оценить только огненный маг. Тарек сжал губы и покачал головой.

— Я прошу прощения, Принцесса-султан, мой спутник родился в пещере и воспитывался волками, — сказал Агасси.

Они сбивали с толку, но в то же время их отсутствие приличий было невинно забавным. Были ли они нормой для мужчин, чиновников Саркума, или нет? Её сила в сочетании с многолетним наблюдением редко подводила её в оценке личности. Эти люди казались ей честными. Или, по крайней мере, настолько искренними, насколько это возможно для незнакомцев при чужом дворе. Это была действительно приятная перемена — быть с людьми, с которыми она не ставила на карту всё с каждым произнесённым словом. Ей было интересно, что думает о них её Великий Визирь.

— А вы? — спросила Наиме.

— Родился во дворце, — сказал он, его глубокий голос дразнил её, — и воспитан теми же самыми волками.

Подсказки. Забавные игры, но не опасные. Когда всё его внимание было приковано к ней, интенсивность этого была завораживающей, притягивающей, удерживающей на месте, заставляющей чувствовать, что её преследуют, но не угрожают. Она находила это волнующим и тревожным. Это был редкий мужчина, который смог проникнуть в её ментальную и магическую броню.

И снова она задумалась о его магии, о том, почему они не носят ничего, указывающего на их Дома, почему они не говорят об этом. Из-за этого она не рискнула бы спрашивать и оскорблять их.

Его фраза намекала на то, что её подозрения были верны. Он был не просто солдатом. Он сообщал ей о её просчёте, не отчитывая её за это. Это наводило на мысль, что она не слишком его обидела. Это также наводило на мысль, что он был человеком более великодушным, чем большинство обитателей дворца.