Сломленные Фейри

— Нет, — просто ответил он. — В твою?

Я покачал головой.

— Тогда, похоже, мы в безопасности, — сказал он, собираясь снова уйти, но когда он дошел до двери, слова сорвались с моих уст.

— Ты что-нибудь слышал о ней? — я уставился на его затылок, когда он сделал паузу, положив руку на дверь.

— Да, — пробурчал он. — А ты?

— Она пыталась позвонить несколько раз, но… — я покачал головой, не желая заканчивать это предложение.

Он не смотрел на меня, но и не уходил, оставаясь на месте, пока решал, что сказать. — Что касается меня, я стал для нее гребаный призраком, — он наконец-то повернулся ко мне, его зеленые глаза оглядывали меня с ног до головы. — Как продвигается твой контроль над Зрением? — он так быстро сменил тему, что я был убежден, он не хочет больше говорить о ней.

— Лучше, — лжец. У меня ничего не ладилось с контролем, и, честно говоря, я с нетерпением ждал возвращения в школу на следующей неделе и занятий с профессором Мистисом, чтобы разобраться с этим. Может быть, он сможет помочь с тем видением, которое я только что видел, потому что казалось, что все, что будет дальше, будет плохо.

— Как ты думаешь, ты сможешь найти кое-кого для меня? — спросил он, между его бровями образовалась складка, которая была единственным признаком того, что это было важно для него. — Я бы заплатил тебе. Все, что захочешь. Кровь, золото, ауры, звездная пыль. Просто назови свою цену.

Я удивленно поднял брови, затем покачал головой. Если я что-то и знал о Зрении, так это то, что оно давало мне видения только того, что звезды сочли нужным показать мне, для моего собственного будущего или для близких мне людей. И поскольку в настоящее время это были Билл и Элис, не было никаких шансов, что я смогу сделать это для Райдера Дракониса. — Это так не работает.

— Тогда как это работает? — прорычал он, заняв оборонительную позицию, словно собирался заставить меня дать то, что ему нужно.

— Угрозы мне тоже не помогут, — закатил я глаза. — Если звезды действительно хотят, чтобы я увидел что-то конкретное, я должен знать тебя, чтобы направлять видения. Действительно знать тебя. Или я не смогу предсказывать для тебя.

Он долго размышлял над этим, а затем яростно зарычал, словно я только что сообщил ему, что придется отдать мне обе ноги и одну из почек, чтобы я мог использовать Зрение в его интересах.

— Ради всего святого, — огрызнулся он и выскочил из комнаты, а я не сразу последовал за ним.

Я повернулся к зеркалу, размышляя, может ли это видение вернуться. Не то чтобы я этого хотел. Но если меня ждет что-то плохое, мне нужно было знать. Мне нужно было попытаться остановить это. Но подробностей было недостаточно. Это была просто кровь, смерть и ужас…

***

Я вернулся в Академию Авроры за день до начала занятий с ужасом в кишках. Мне предстояло встретиться с Элис, и я окончательно решил, что хочу сделать это как можно скорее. Если нам суждено быть врозь, то я должен был найти способ принять это. И мне надоело проводить ночь за ночью, тоскуя по ней. Я должен был смириться и разобраться с этим, как фейри, независимо от того, насколько сильно это разбивало мое сердце. Звезды выбрали для нее другого, и их слово было окончательным.

Я приземлился на крышу общежития Вега и спустился по пожарной лестнице в нашу комнату. Я влез в окно и увидел Данте в полотенце у своей койки, его мокрые волосы и загорелая кожа блестели.

Он посмотрел на меня, и между нами воцарилась напряженная тишина. Не успел никто из нас произнести ни слова, как испуганный писк привлек мое внимание к верхней койке Элис, и я увидел маленькую белую крысу, высунувшую голову из-под простыни.

— Какого черта? — вздохнул я, когда он сместился и появился Юджин Диппер с простыней, обернутой вокруг его талии. На его подушке лежала пара жеваных носков, и его глаза метнулись к Данте, прежде чем он быстро заправил их под подушку.

Данте не заметил этого, так как все еще смотрел на меня. — Il ratto (п.п. крысенок) был переведен в нашу комнату. Чтобы освободить место для первокурсников.

— Тогда где будет спать Элис? — я выпалил это, прежде чем сумел остановить себя, и Данте нахмурился так, что это говорило о том, что он страдает также, как и я.

Возможно, я должен был радоваться, что звезды избавили нас всех от необходимости ждать, пока она выберет между нами. Если бы Данте был ее парой, он бы, наверное, вечно насмехался надо мной. Но я не испытывал радости, когда видел его в таком виде. Сердце защемило, и мне захотелось подойти к нему и обнять за плечи. Я быстро отбросил это чувство и прошелся по комнате, схватив рюкзак из шкафа и запихнув кое-какие вещи. Я все равно не планировал оставаться здесь, я просто переночую на крыше в одиночестве.

Лейни, очевидно, еще не приехала, так как ее койка все еще была приготовлена к ее приходу.

— Что ты делаешь, stronzo? — спросил Данте, сбрасывая полотенце и натягивая боксеры.

— Мне нужно немного пространства, — пробормотал я, взваливая на плечи рюкзак и размахиваясь, чтобы ударить его крылом по лицу, но в последнюю секунду я отдернул его, поняв, что по какой-то причине не хочу этого делать. Если я начинаю жалеть Данте настолько, что перестаю его заводить, то дела действительно выглядят плачевно.

Наши глаза встретились, когда он понял, что я сделал, и мы оба нахмурились.

В дверь постучали, и Данте двинулся, чтобы открыть.

— О, привет, — радостно сказала Элис, когда он открыл дверь, и у меня свело живот, когда она вошла в комнату. Данте обнял ее, и она заметила меня через его плечо, ее губы разошлись в идеальной улыбке.

— Габриэль, — вздохнула она, высвобождаясь из объятий Данте и спеша ко мне.

Инстинктивно я шагнул вперед, затем поднял руку и провел ею по волосам, останавливая себя. Серебряные кольца вокруг ее глаз сверкали, как лунный свет, и мое сердце болезненно сжалось.

Я опустил взгляд, повернулся к Юджину и увидел, что он грызет один из носков, которые он прятал. Он пытался скрыть то, что делал, но недостаточно быстро.

— Как прошло твое лето? — спросила Элис, в ее голосе прозвучала нотка беспокойства.

Я прочистил горло и пожал плечами в ответ.

— Все распаковано, маленький монстр. Тебя уже заселили, — ярко сказал Леон, заходя в комнату с золотистыми волосами, убранными в узел, и мускулами, напряженными под футболкой «Аврора Питбол». Ревность заколотилась в моем сердце, когда он игриво ударил Данте по бицепсу, а затем опустил руку на плечи Элис.

— Привет, чувак, — сказал он мне с лучезарной улыбкой. — Вы, ребята, хотите потусоваться? Мы с Элис как раз собирались…

— Нет, — сразу же сказал я, отодвигаясь к окну, когда моя грудь сжалась.

— Это мои гребаные носки? — голос Данте последовал за мной, когда я вылез наружу.

Я расправил крылья и взлетел, поднимаясь на вершину здания и приземлился рядом со своей палаткой.

Элис промелькнула передо мной, и мои легкие перестали работать.

— Элис… — я вздохнул, когда она поймала мою руку, в ее глазах блестели слезы. Моя память не оправдывала ее. Она сияла как самая прекрасная звезда зодиака; если бы я был ее парой, мне бы никогда больше не пришлось смотреть на небо.

— Поговори со мной, — умоляла она. — Я не хочу терять тебя, Габриэль. Я не просила об этом у звезд.

— Это дар, — тяжело произнес я, стараясь не обращать внимания на то, как моя душа жаждет ее. Я хотел притянуть ее в свои объятия и целовать до тех пор, пока не перестану дышать. Но она не была моей. Я никогда больше не смогу претендовать на нее. — Я рад за тебя, — сказал я, что не было полной неправдой. Я мог бы обижаться на звезды за сделанный ими выбор, но найти свою Элизианскую Пару — это самый божественный дар, который только может быть дарован человеку. Теперь у нее была единственная настоящая любовь, кто-то, кто всегда будет заботиться и защищать ее. И это было то, на что я не мог обижаться. Она заслуживала счастья больше, чем кто-либо из моих знакомых.

Слезы покатились из ее глаз, и я протянул руку, не в силах удержаться, чтобы не смахнуть их. — Не плачь.

— Я не хочу потерять тебя, — задыхалась она. — Но я уже вижу, как ты отстраняешься. Ты не отвечаешь на мои звонки, на мои сообщения. Я так по тебе скучала. Хотя бы скажи мне, что мы можем быть друзьями.

Мой нос сморщился при этом слове, и я сделал размеренный шаг от нее, качая головой. — Я не могу. Прости. Я не злюсь ни на тебя, ни на Леона, но я не могу сейчас находиться рядом с тобой.

— Ты мне нужен, — настаивала она. — Не делай этого.

— Все уже сделано, — я пронесся мимо нее в свою палатку и заблокировал вход, когда она попыталась последовать за мной.

— Пожалуйста, — вздохнула она, и мне было больно видеть ее такой.

Я хотел уступить и заставить ее снова улыбнуться. Я так нуждался в этом в этот момент, но для себя я должен был порвать с этим, иначе это убьет меня.

— Мне просто… нужно время, — сказал я, в этих словах звучало смутное обещание, что, возможно, однажды мы сможем стать кем-то. Но в глубине души я знал, что не смогу дружить с Элис Каллисто. Она всегда будет значить для меня слишком много, мое сердце всегда будет биться в яростном и голодном ритме по ней, даже если пройдет целая вечность, прежде чем я увижу ее снова.

Она кивнула, отступая назад, слезы тихо катились по ее щекам.

Я отвернулся, и тут же почувствовал, что она ушла. Мое сердце разорвалось на две части, когда я бросил сумку и уставился на маленькое пространство, которое я назвал своим собственным в кампусе. Место, которое напоминало мне об Элис. О девушке, которой никогда не суждено было стать моей.

Перевод группы

https://t.me/anonymousbookclub

6. Элис

Я лежала в своей новой комнате, которая была старой комнатой Леона, на новой двуспальной кровати, которая была установлена вместо старых коек, и моя голова лежала на мускулистой груди моего Льва.

Я плохо спала, я вообще почти не спала. Я просто лежала здесь, смотрела в потолок и пыталась найти утешение в крепких руках мужчины, который держал меня рядом.

Когда нам сообщили о распределении комнат на этот год, я удивилась, узнав, что меня перевели. Но оказалось, что Грейшайн был проинформирован о нашем статусе Элизианской Пары и предусмотрел для нас особые условия. Самым очевидным из них было это личное пространство для нас двоих наедине. Очевидно, правило «никакого секса в кампусе» вычёркивается, когда звезды ставят тебя в пару с твоей единственной настоящей любовью. Не то чтобы это правило когда-либо соблюдалось.

Оказалось, что мы были первой официально связанной Элизианской Парой, которая когда-либо училась в академии, и это каким-то образом приравнивалось к неожиданным привилегиям. Я не собиралась жаловаться на это, но было немного странно получать особое отношение за то, над чем мы не имели никакого контроля.

Я не могла не думать о других Королях, лежа в темноте и глядя сквозь щель в занавесках на медленно поднимающееся солнце. Мне не хватало их, как не хватает конечности. Я тосковала по ним, словно каждый из них забрал с собой частичку моего сердца, когда покинул меня. Даже после нашего секса втроем в доме Данте, он, казалось, так и не понял, как много он для меня значит. Я все еще видела боль в его глазах, он все еще смотрел на меня, как на чужую, хотя я никогда не соглашалась перестать принадлежать ему. И это было больно. Я знала, что с моей стороны было эгоистично чувствовать себя так, но я чувствовала.