Заложник ведьмы

«И что? Вот так сдаться? Нет уж, не дождетесь!» — решил Арлен и продолжал попытки освободиться.

Постепенно ведьмы стихли и остановились. На месте Улы уже стояло огромное дерево, не похожее ни на одно, которое когда-либо видел Арлен. Он продолжал кричать ее имя, хотя надежды уже почти не было. Даже волки прекратили грызть корни, они просто уселись рядом с ним и тихо скулили.

Из круга ведьм вышла толстушка. Она шустро семенила полными ножками и скоро подошла к нему.

— Ну чего ты раскричался, неразумный? — спросила она, наклонившись к нему поближе.

— Ула, она там осталась. Вытащите ее, — хриплым от криков голосом велел он.

— Ох, каков защитник! — воскликнула она и растянула губы в широкой улыбке. — Да в порядке твоя Ула. Она сильнее нас всех, вот материнское древо ее и выбрало. Оно ведь как, матушка-природа нас бережет и сама никогда не погубит, коль сами против нее не пойдем. А Улочку, камушек наш драгоценный, матушка-природа бережет вдвойне. Так что успокойся, несмышленыш. Эх, бурная кровь.

— Прям как вчерашняя ночка, — раздался за спиной толстушки еще один знакомый голос. Вскоре и владелица его показалась. Та самая тощая шутница. Вот и сейчас она рассмеялась. — Эк вас слышно было, весь честной народ порадовали.

— Да прекрати ты, вдруг паренек стесняется, — одергивала ее толстушка.

Арлен же ничего не понимал. Ни над чем смеется тощая, ни объяснений пышки. Его Ула все еще находилась внутри выращенного ими дерева. А они тут болтают да смеются. Волки ходили рядом, тыкались носами ему в лицо, а он лишь фыркал и надеялся, что все обойдется.

— Кабы не дитя, убила бы балагура, — раздался голос Ровены за спинами ведьм.

— Да что ж ты так осерчала, Ровена? — с явным недоумением спросила толстушка. — Не понравилось, как тебя малышка уделала? Дык а чего еще ты ожидала после ее представления?

— Ее этот мальчик, не надо было роток разевать. Осталась бы при своей косе, — согласилась тощая.

— Правильно, сестры. Рада, что вы наконец уяснили.

Корни, опутавшие тело Арлена, ослабли и сами сползли под землю. Арлен вскочил на ноги и обернулся. Ула стояла перед ним. Живая, целая. На радостях руки сами потянулись к ней. Арлен прижал ее к себе. И плевать, что все еще нагая. Плевать, что до свадьбы. На все плевать, лишь бы жива была.

Ее руки легли ему на спину в ответном объятье.

— Материнское древо ожило. Мы закончили, так что завтра можем отправиться в обратный путь, — говорила он, поглаживая и успокаивая.

— Только оденься, — буркнул Арлен ей в плечо.