Эквей. Трилистник судьбы

— Это ты про себя?

— Про всех мужчин. Ну, так что, Катя. Ты всё еще хочешь, чтобы я переспал с тобой?

— А ты думал, что я испугаюсь и начну трястись от страха?… Нет. Я не передумала.

— Отлично, — процедил Александр, с грохотом ставя стакан на столик. От резкого движения капли алкоголя попали на столешницу. — Раздевайся.

Я вздрогнула, но решимости не растеряла.

— Хорошо, — ответила ему и, взявшись за края топа, принялась его стягивать.

Не получилось.

Саша в один прыжок преодолел разделяющее нас расстояние и крепко схватил за плечи.

— Ты что творишь? — зло прошипел мужчина, глядя мне прямо в глаза.

— Раздеваюсь. Как ты и сказал.

— Уходи.

— Нет.

— Глупая девчонка! Уходи! — Саша с силой встряхнул меня так, что я лязгнула зубами, и сразу же отшатнулся. — Я не буду с тобой спать. Ты меня не интересуешь! Не возбуждаешь! Ты просто маленькая дурочка! Которая думает, что может играть во взрослые игры! Я не хочу тебя! И твоё поведение ничего, кроме брезгливости, не вызывает! Прекрати унижать себя и меня!

У него получилось.

Я отступила, потом еще сделала шаг и еще, пока не упёрлась спиной в двери. Слёзы лились из глаз, я почти ничего не видела, а в груди всё болело от боли и стыда. Зачем он так со мной? Зачем так грубо?

— Катя… — я поняла, что он хочет подойти ближе, и дернулась.

Не хочу! Не хочу, чтобы он меня трогал, не хочу чувствовать его прикосновений!

Я больше не могла это слышать. Всхлипнув, открыла дверь и бросилась бежать.

Быстрее… быстрее… быстрее.

Я не разбирала дороги, ничего не видела перед собой и знала только одно — мне надо оказаться как можно дальше от него.

Только захлопнув за собой дверь каюты, я смогла дать волю слезам и боли, которая душила меня подобно удавке, мешая нормально вздохнуть. Сразу же упала на кровать, обхватив подушку руками и заливая её горючими слезами. А ведь еще совсем недавно я давала себе слово, что больше плакать не буду. И вновь нарушила его. И всё из-за кого? Какого-то глупого мужчины, который не оценил моего порыва, а вдребезги растоптал чувства и безжалостно вытер ноги о мою гордость. Наверное, именно так себя и чувствует мусор.

— Дура. Дура… дура! — шептала я срывающимся голосом, не в силах успокоиться.

Следом за жалостью к себе и порушенным мечтам пришла здоровая злость.

Я изо всех сил молотила кулаками матрас, пинала подушки и снова рыдала, а потом к слезам присоединился истерический смех.

— Ненавижу! — кричала, срывая голос и швыряя в стену всё, что под руку попадётся. Словно это могло уменьшить огонь, который сжигал меня изнутри.

Но злость тоже долго не пробыла и схлынула, оставив любоваться тем хаосом, который я натворила за эти минуты. Я даже не могла точно сказать, сколько времени бушевала.

Постель была разобрана. Подушки, одеяло и покрывало безобразными кучами валялись в разных частях комнаты. Пол блестел от осколков разбитой вазы. Хорошо хоть, я не добралась до графина.

Сдув непослушный локон, без сил села на пол и тяжело вздохнула:

— Кто бы мог подумать, что я на такое способна. А с виду приличная девушка.

Хотелось есть, и пить тоже. Но выйти из каюты я пока была не в состоянии. Нет! Не могла я сейчас видеть его лицо. Совсем не могла. И притворяться, что всё отлично, тоже не хотела. Это было унизительно.

— Ну, ничего, я сильная, продержусь первое время. А завтра что-нибудь придумаем. Можно устроить вылазку к холодильнику ночью.

Первым делом я налила в графин воды из ванной. Ничего, отстоится сутки, и исчезнет этот специфический металлический привкус. После этого подняла подушку с пола и упала на кровать, практически сразу уснув.

Проснулась я от того, что живот сводило от голода, а во рту всё пересохло от жажды. Попытка отвлечься и не думать о еде результата не принесла. Я стала думать о ней еще больше. Часы показывали половину шестого вечера. Значит, до гипотетической ночной вылазки оставалось еще шесть часов. И как продержаться?

Сейчас бы булочку, можно и просто кусочек хлебушка… в конце концов, я бы и от сухарика не отказалась.

— Я вот тут лежу. Страдаю, а он, небось, мясо ест с овощами. И где справедливость? — тоскливо подумала я и перевернулась на спину.

Может, стоит выйти? Нет. Лучше пострадаю. Может, у него совесть проснётся. Хотя какая мне разница, по-моему, он вообще чувств не может испытывать, ходячая гора мускулов с одной извилиной в голове, и та прямая. Конечно, я знала, что это не так, но ругаться на него было приятно.

Естественно, я осознавала, что веду себя глупо, но ничего поделать с этим не могла.

Я еще некоторое время лежала, рассматривая потолок, когда неожиданно вспомнила про Жаклин. Подруга была известной сладкоежкой, и над её стратегическими запасами заначек мы всегда с Би смеялись. Куда только Жи-Жи их не пихала — на полки, в сумки, карманы, ящики стола, под одежду и кровать, между книжек и так далее.

А если она решила меня порадовать и положить что-нибудь вкусненькое на память о ней? Ведь Жи-Жи знала, как мне тяжело будет.

Я со всех ног бросилась к чемоданам и принялась рыскать в каждом кармашке, в каждом отсеке. И мои труды увенчались успехами. Через полчаса у моих ног лежали три плитки земного шоколада, упаковка с печеньем, парочка леденцов, хрустящие батончики и мини-рулет в вакуумной упаковке.

— Жи-Жи, я тебя обожаю, — прошептала я, едва не захлёбываясь слюной, и всхлипнула от эмоций, которые накрыли волной.

Как же мне хотелось всё съесть. Но если я хотела продержаться, продукты надо было расходовать экономно.

Тяжело сглатывая, трясущимися руками я открыла упаковку с печеньем и отправила первый небольшой кусочек в рот.

— М-м-м-м… — от восторга промычала я и закатила глаза от блаженства.

Как же было вкусно. Песочное тесто просто таяло во рту, и мне пришлось держать себя в руках, чтобы не съесть разом всю пачку. Будь моя воля, я вообще бы всё съела.

Проглотив еще две печенюшки, со страдальческим вздохом запечатала всё назад и отложила в сторону, чтобы не соблазняться лишний раз. После чего отломила плитку шоколада, налила в стакан воды и выпила его, закусывая лакомством. Вперемешку с шоколадом, вода не казалась такой противной.

— А жизнь-то налаживается, — улыбнувшись своему отражению, забралась назад в кровать, полная решимости не сдавать позиции до самого приезда в Дальние Пещеры.

Вылазка на кухню откладывалась на неопределённое время.

— Пусть помучается, — решила я.

Но моё уединение было нарушено на следующее утро.

Честно говоря, я и забыла, что дверь в каюту для Саши препятствием совершенно не является, и открыть он её может, когда захочет. Поэтому и расслабилась, чувствуя себя в полной безопасности.

Я лежала на полу, подложив под голову подушку, и читала какую-то художественную книжку, которую нашла в планшете. Как назло — это был любовный роман с кучей анатомических подробностей.

Всего полчаса назад у меня состоялся завтрак — хрустящий батончик и леденец, который в данный момент я держала за щекой. Поэтому я была в относительно хорошем настроении, когда дверь тихо отъехала в сторону, и на пороге появился Переславцев.

— Ты что тут делаешь? — гневно вскричала я, забыв о том, что с ним не разговариваю, и из одежды на мне сейчас лишь топ с трусами.

— Кать, может, хватит валять дурака? — тихо произнёс мужчина, быстро оглядев меня с головы до ног.

— Что? — в первый момент я решила, что Саша пришёл извиняться. А он опять? — Да как ты… Пошёл вон из моей каюты, я не разрешала тебе приходить сюда!

И запустила в него подушкой. Конечно же, не попала. Александр ловко увернулся и взглянул на меня, как на неудачницу.

— Долго будешь голодом себя морить?

— А тебе какая разница? — с вызовом спросила у него, скрестив руки на груди.

— Кать…

— Не смей меня так называть!

— Детский сад, честное слово.

— Ты… да как ты смеешь? — от злости и гнева даже слова кончились.

— Хорошо, признаю — я был не прав. Тебе стало легче?

Он издевается? Или явился сюда лишь для того, чтобы еще больше меня унизить?

— То есть ты это говоришь лишь для того, чтобы я успокоилась? Да пошёл ты, Переславцев, знаешь куда?

— Знаю, — тяжело вздохнул мужчина и взъерошил волосы. — Кать, прости. Я не должен был этого тебе говорить, тем более в таком тоне. Прости, я правда не хотел. Точнее хотел, но не таким способом. Я не считаю тебя девушкой легкого поведения. И думаю, что ты очень красивая, желанная и просто восхитительная. И в кровать ко мне не прыгаешь… Ты просто запуталась и очень устала.

Я продолжала молчать и внимательно смотрела ему прямо в глаза. Что он еще скажет? Что у меня белая горячка, похмелье или ещё что?

— Я знаю, что мне нет прощения. Сказанное не вернуть, и за одно это мне надо было язык оторвать. Я взрослый мужчина, а повёл себя, как глупый подросток.

— В каком смысле?

— Ты меня просто загнала в угол, вот я и вспылил. Это меня совершенно не красит, но я не хочу, чтобы ты голодала из-за моего отвратительного поведения. Если хочешь, я сведу наше общение к минимуму, всё время буду проводить в рубке или у себя каюте. Есть тоже будем отдельно. Обещаю, я даже смотреть в твою сторону не буду. Только выйди отсюда. Пожалуйста. Я омлет сделал.

Желудок предательски заурчал, выдавая меня с головой. Но мне хватило сил не покраснеть.

— Подкупаешь?

— Каюсь, — улыбнулся он. Но улыбка вышла настороженной, словно он боялся, что я разозлюсь.

— И как быть дальше? Будем делать вид, что ничего не произошло?

— Почему же. Просто будем жить дальше. Ты со мной? — и протянул руку.

— Посмотрим, — фыркнула я, поднимая юбку с пола и быстро её надевая.

Его я не стеснялась, наоборот хотела этим еще больше задеть.

Какие странные у нас отношения. Интересно, что же будет дальше.