Подарок судьбы и граф в придачу

— Прошу меня заранее простить, Ваше Сиятельство, но, если леди Ира даст указание о проведении занятий непосредственно мне, я не посмею ей отказать, — твердо заявил Креминг.

Торина Ален нашел на площадке замка, с которой сам ранее наблюдал за его беседой со своей женой. Тот стоял и наблюдал за Ирэйной, прогуливавшейся по парку с Ажаном. Ален подошел и встал рядом, Торин скользнул по нему равнодушным взглядом и вновь стал смотреть вниз, в его глазах застыла тоска и чувство вины. Ален и сам испытывал что-то подобное, он четко осознавал, что виновником страданий друга является именно он. Теша свою гордыню, терзаясь от ущемленного самолюбия, которое ошибочно принимал за боль, он оттолкнул любимую женщину и чуть не потерял единственного друга. Только теперь он понял, что такое настоящая боль, когда пришло осознание масштабов содеянного, когда в полной мере ощутил последствия того, что натворил.

Ален поймал себя на мысли, что впервые назвал про себя Ирэйну любимой женщиной, и улыбнулся. Именно это новое чувство, внезапно овладевшее им, захватившее в плен его сердце, заставляло его бороться с отчаянием, наполняло его силой. Он был решительно настроен вернуть доверие своей жены, снова увидеть в ее глазах огонь, который значил намного больше, чем страсть, теперь он это понимал.

— Дети не пришли сегодня на занятия к профессору, — сказал Ален, наблюдая, как его сын, сидя на руках Ирэйны, дергал маму то за нос, то за волосы, а она терпеливо отводила его ручки, машинально поправляла волосы, при этом что-то говорила, улыбалась и легко чмокала ребенка в щечку или носик.

Торин обернулся к нему, не успев стереть с лица улыбку, которую вызвала сценка внизу.

— Что я слышу — дети? Уже не бастарды? — усмехнулся Торин, не скрывая сарказма.

Ален молчал, терпеливо выслушав вполне заслуженную насмешку друга.

— Ты запретил? — спросил Торин, не дождавшись ответа.

— Нет, не запрещал и теперь уже не буду, — ответил Ален. — Знаешь, Креминг сразу принял позицию Ирэйны в этом вопросе.

— Это говорит о том, что он умнее нас, — прокомментировал Торин. — Я ведь так же, как и ты не понимал, почему твоя жена занялась обучением твоих отпрысков, и спросил ее об этом.

— Дай угадаю, — перебил друга Ален, — она ответила, что это кровь рода Монсервилей и нужно признать этот факт и использовать его для процветания рода.

— И не только это, — не принял шутку Торин, — Ирэйна также сказала, что Ажану в будущем нужны будут преданные люди. Бьюсь об заклад, что тебе, опытному стратегу и в голову не приходило посмотреть на ситуацию с этой точки зрения. Я ей напомнил, что так не принято среди представителей королевской элиты и этот поступок будут рассматривать, как вызов обществу.

Торин замолчал, о чем-то задумавшись.

— И что ответила моя жена? — не вытерпел Ален.

— Твоя жена уверенно заявила, что ее муж уважает себя и не пойдет на поводу у толпы.

Торин наклонился к Алену и произнес прямо в лицо, не скрывая возмущения и горечи:

— В то время, как ты искал повод обидеть и оскорбить свою жену, она о тебе говорила с уважением, как об умном и благородном человеке, а если кто-то в этом сомневался, бросалась на твою защиту.

Ален стоял, опустив голову и с силой сжимая парапет.

— Я не знал об этом, — начал тихо Ален.

— Не знал или не хотел знать? — перебил Торин. — На каждый мой аргумент в пользу твоей жены ты находил массу аргументов, позволяющих обвинить ее во лжи. Ты не допускал даже мысли, что она искренна в своих поступках. Несмотря на необычное поведение, Ирэйна прекрасно поладила с твоей тетушкой, ярой сторонницей старых устоев и обычаев. Леди Глория всегда вставала на защиту Ирэйны, когда Элина пыталась обидеть ее. Разве ты не заметил, что они всегда были заодно, когда дело касалось семьи?

— Я думал, что до конца ощутил степень своей вины, — после продолжительной паузы сказал Ален, — но ты доказываешь, что это далеко не так.