По ту сторону Бездны[СИ]

— А ты тогда что тут делаешь?

— Да как тебе сказать… Жду, когда дорогой хозяин вернется и вспомнит, что гостей наприглашал.

— А?..

— А сейчас давай я тебя укрою, а то управляющий уже готов выслушать наши к нему претензии, — он потянулся, подобрал с кровати простыню, и укутал меня в нее, и приобнял одной рукой, позволяя откинуться к себе на плечо, что было не лишним: голова кружилась, и сидеть без опоры мне было тяжело.

— А мне никак нельзя попросить одежду? Ну хоть какую–нибудь.

— Конечно можно, моя маленькая. Одежду мы тебе найдем, даже не переживай.

На этой радостной для меня ноте открылась дверь, и появился очередной Низший. Не знаю, чем он отличался от всех прочих, и что должно было свидетельствовать о его статусе управляющего. Та же прическа, что у всех, та же одежда: обтягивающие штаны и широкая туника чуть выше колен. А по лицам я у них даже мужчин от женщин с трудом отличала.

Вошедший поклонился. Лоу что–то спросил. Тот вновь поклонился и ответил. Вопрос, поклон, ответ. Вопрос, поклон, ответ. Наконец Низший забирает поднос и уходит. Лоу оборачивается ко мне.

— Ну вот мы все и уладили. Сейчас они все исправят, а мы пока пойдем мыться. Ты не поверишь, но в этом доме есть ванная, — с этими словами он поднял меня на руки, откинув в сторону простынку, и понес к выходу из комнаты.

— Лоу, отпусти меня, не надо! — мгновенно испугалась я. Слово «ванна» в его устах пробуждало какие–то недобрые ассоциации, что–то смутное, неясное… Но идти вместе с ним в ванную мне решительно не хотелось. — Отпусти меня, пожалуйста, я сама. Ну ты же не собираешься со мной мыться?

— Мыться не собираюсь, а тебе помогать мне придется, сама ты точно не справишься. И не дойдешь, так что сиди, не вырывайся.

Он заносит меня в ванную, аккуратно ставит на пол.

— Сможешь не упасть, пока я включу воду? Не хотелось бы сажать тебя на холодное дно, ты и так вся дрожишь. Только держись за что–нибудь, хорошо? Я быстро.

Держусь. Смотрю, как он набирает воду. Шарит по шкафчикам в поисках пены. И даже дает мне выбрать аромат. Помогает забраться. Сесть. Лечь.

— Странно, а мне почему–то казалось, что она непременно должна быть розовая, — задумчиво произношу я, пытаясь поймать ускользающее воспоминание, — розовая ванна с миллионом воздушных пузырьков…

Кто–то мне об этом рассказывал. Когда–то. Очень давно, и никак не вспомнить, кто…

— Что? — он воззрился на меня с некоторым недоумением. — А, так это не ванна, это дардэнхэ, прости, в вашем языке нет аналога. И если тебя интересует именно розовая, то она в моем доме, здесь такой нет. К тому же мы пришли сюда мыться, а не развлекаться.

— А в розовой что, развлекаются?

— А в розовой развлекаются. Те, кто в обморок от слабости не падает на каждом шагу. Вот наберешься сил — и можешь напрашиваться в гости. С удовольствием тебя там развлеку.

Развлечений решительно не хотелось. Никаких. Впечатлений на сегодня и так было слишком много, глаза закрывались…

— Может, ты все же выйдешь? А я как–нибудь вымоюсь. Я еще помню, как это делать, правда.

— Чтоб ты потеряла сознание и захлебнулась? Прости, не стану. Я лучше посижу рядом и буду рассказывать тебе сказки. Ты ведь любишь сказки, Ларис? Я знаю их много.

Он действительно уселся прямо на пол возле края ванны, теперь мне были видны только его лицо и плечи.

— Я испачкала тебе рубашку, — признала я очевидное.

— Попробую это пережить, — он легкомысленно пожал плечами.

Мы помолчали. Я наслаждалась прикосновениями теплой, просто сказочно теплой воды, ожидая, когда она затопит все тело. Он просто сидел, глядя куда–то мимо меня.

— Зачем ты это делаешь, Лоу? — не выдержала я.

— Что делаю, маленькая?

— Возишься со мной, помогаешь. Я тебе вообще кто?.. Нет, ты не думай, я тебя помню, только… Я не помню, кто ты. И что нас связывает… Я, знаешь, помню небо. И облака. И волосы твои, как облака, и рукава у рубашки — такие широкие, и на ветру полощатся. Серые–серые, как… как будто гроза. И ты сказал мне что–то… не помню, глупость какую–то, и я все смеюсь, смеюсь, остановиться не могу. А ты смотришь на меня, такой изумленный–изумленный, а глаза огромные, словно блюдца, и сверкают так…неприятно, — вот странно, воспоминание было светлым, а к концу меня передернуло. — Так кто ты мне, Лоу?

— Да никто, малышка. Случайный прохожий. Мы и виделись–то с тобой пару раз, да и то мельком. Даже странно, что ты меня помнишь. Анхена забыла, а меня вот помнишь.

— Я и тебя не помню…не помнила, пока не увидела. Может и его, как увижу — вспомню. Только ты не ответил. Если я тебе никто, если мы едва знакомы, если это даже дом не твой — зачем ты здесь, со мной? Зачем тебе мне помогать?

— Да похоже, больше некому, Ларис. А самой тебе не справиться.

— А ты что же, добрый… добрый такой вампирчик, ходишь по свету и всем помогаешь?

— Да нет, у меня другая профессия. Но если спотыкаюсь, то не перешагиваю. К тому же я помогаю не только тебе, но и Анхену.

— А ему–то чем? Ты сказал, я у него в гостях. Но я не в гостях, я… в гостях так не бывает, я помню. Гостей не бросают, за ними ухаживают, а здесь… мне кажется, что я глохну… теряюсь… забываю… я здесь сама себя теряю. Так нельзя, Лоу, так не правильно. Он плохой хозяин и вряд ли хороший человек…вампир. Он ведь вампир, да? Здесь одни вампиры и даже нет одеяла…

— Ну хватит жаловаться, перестань, — он с улыбкой перебил меня. — Мы все решили уже с одеялом, и я обещал, что тебя не оставлю. А Анхен… Понимаешь, малышка, то, что он вампир, ни супергероем, ни суперзлодеем его не делает. Он просто живое разумное существо со своими ошибками и слабостями. Очень близкое и дорогое мне существо. Которому я уже очень давно научился прощать. Даже если точно знаю, что он не прав. Просто потому, что я знаю, что, несмотря на все свои срывы и ошибки, он достоин и любви и уважения… Да нет, знаешь, наверно не так, — он задумчиво тряхнул головой, словно даже не для меня, для себя сейчас формулировал. — Потому, что я люблю его, и без разницы, достоин он этого или нет. А значит, я сделаю все, чтоб ему помочь. Для него было большим ударом то, в каком состоянии он тебя нашел…

— Он меня нашел?

— Да. Он решил, что нашел тебя слишком поздно, и ты навсегда потеряла рассудок. И в расстройстве уехал, велев слугам о тебе…

Голос его внезапно затих… и мир рухнул в черную воронку беспамятства.

Но его руки оказались сильнее. Схватив за подмышки, он резко выдернул меня… как оказалось, из толщи воды и пены.

— В русалки решила записываться? — поинтересовался Лоу, увидев, что я открыла глаза. — Так здесь они не водятся, это надо на озера ехать.

Беспомощно хлопаю глазами, пытаясь проморгаться от льющейся со лба воды.

— Хочешь, съездим с тобой на озера? — продолжал между тем вампир, усаживая меня в ванной. — Держись за бортики, мыться будем. Нет, не ложись, хорошенького понемножку. А помою — в кроватку отнесу, там и отдохнешь. А наберешься сил — можно и на озера. Вода в них синяя–синяя, и среди огромных зеленых листов сияют ослепительно белые лилии, — не переставая болтать, он осторожно намыливал мне голову, затем его руки опустились на плечи.

— Ты все рукава намочил, — огорченно вздохнула я. Рукава были такие красивые, белые, а теперь с них стекала вода и пена.

— Не повезло рукавам, — усмехнулся он. — Но знаешь, если ты пообещаешь хоть полминуты не падать в обморок, я попробую спасти их от необходимости купаться.

Я кивнула, а он, поддерживая меня одной рукой, быстро расстегнулся и сбросил свою прекрасную рубашку на пол. Я судорожно сглотнула и уставилась на нее практически влюбленным взглядом:

— А подари мне ее…

— Что? — Лоу не сразу сообразил, куда я смотрю.

— Подари мне свою рубашку. Она ж тебе не нужна. Она грязная, мокрая… и у тебя наверняка еще есть… А я высушу…

— Ну вот и раздевайся перед тобой после этого, — он, понятно, шутил, изображая обиду, но во взгляде что–то мелькнуло. — Обычно девочки смотрят на меня, а не на то, что я с себя снимаю.

— Правда? — я вскользь взглянула на него, и вновь перевела взгляд на брошенную рубаху. Она притягивала меня куда сильнее. — Так у них, наверно, рубашек много. А у меня ни одной. Так подари, а? Ну зачем тебе с кружавчиками? Ты же мальчик…

— Дарю, не канючь. И вообще, тебе там, наверно, уже кучу одежды принесли. Давай–ка я тебя домою, и пойдем выбирать.

Его слова придали мне сил и лишили терпения. Я не слишком–то обращала внимания на то, что он делает, мечтая поскорее выбраться из этой ванны и увидеть одежду. У меня будет одежда!

Он вынес меня на руках, аккуратно вытерев и замотав в полотенце. Постель уже перестелили, заменив белье на нормальное, и…было там одеяло!

— А ты говорил, за Бездну.

— Ну откуда мне знать, это ж не мой дом. У меня так точно нету. Садись, — он осторожно опустил меня на кровать. — Давай смотреть, что из одежды тебе подходит.

Он отошел к столу и перенес на кровать лежавшую там стопку одежды.

— Обувь я приносить не просил, у тебя ножка явно больше, да и не к чему тебе сейчас, а завтра я для тебя куплю. Нижнее белье тоже не предлагаю, это индивидуально, а вот из всего остального можно выбрать.

— Так эти вещи что, — я неуверенно коснулась их рукой, — они чьи–то?

— Моей сестры. Но если ты была согласна даже на мою рубашку, не думаю, что для тебя будет так уж неприемлемо поносить пару дней Ясины вещи. А потом мы обязательно купим тебе…

— У тебя есть сестра? — изумленно перебила его я. — А… она старше или младше?

— Младше, — он улыбнулся.

— А на сколько?

— На тридцать лет. С небольшим. Так ты будешь смотреть одежду?

— Да, конечно, спасибо… А она не рассердится? Что я взяла ее вещи?

— Не рассердится. Она носила эту одежду в юности, когда жила в этом доме. Теперь у нее уже очень давно другой дом и другой гардероб.

— Так твоя сестра жила раньше в этом доме? А… в качестве кого?

— Любопытная ты, Лариска, — Лоу уселся рядом со мной на кровать, прислонившись к спинке. — А еще говорят, что любопытство только кошку сгубило, — он лукаво посмотрел на меня, и, после паузы, поинтересовался, — рассказать?

Я кивнула, притягивая к себе стопку одежды и с жадным интересом рассматривая, что же мне принесли. Множество всевозможных блуз различных фасонов и материалов, на пуговицах и без, с длинными широкими рукавами или совсем без рукавов. Были и несколько туник, достаточно длинных, чтоб сойти мне за ночнушку. Огромное количество штанов различной длины и фасона. Юбки не было ни одной. Платья тоже.

— Наша мать умерла, когда Ясмине исполнилось три года, — рассказывал меж тем Лоу, — отец ушел еще раньше. Я же был тогда достаточно взрослым разве что по человеческим меркам. А по нашим — всего лишь подросток, не имеющий права распоряжаться даже собственной жизнью, не то, что отвечать за других. Перед смертью мать умоляла Анхена взять ее детей в свой дом, и он поклялся воспитать их как собственных. Так что не только Ясмина, но и я вырос в этом доме, а потому все еще позволяю себе порой здесь распоряжаться. Ты выбрала, что оденешь?

Я кивнула, хотя выбрать была не в силах. Все было таким красивым, таким… Я просто схватила первое попавшееся и натянула. Это оказалась нераспашная темно–синяя блуза с длинными широкими рукавами, собранными манжетами, и довольно глубоким вырезом.