Приручить королевича

Определив ватрушку в духовку и вынув Финика из пустого кувшина, где тот застрял круглым пузом, болтая в воздухе задними лапками и размахивая длиннющим хвостом, Варя вернулась в комнату с двумя порциями обещанного мороженого.

И к своему изумлению застала гостя, стоящим перед книжным шкафом. У шкафа была закрыта одна створка, а это значит, что полки с книгами вернулись на свои законные места. В руках Зимослав держал толстый справочник мифических существ с цветными иллюстрациями.

— Знаешь, в твоем мире магия всё-таки существует, — задумчиво произнес он, увлеченно листая страницы.

— Если ты решил так, разглядывая чудищ на картинках, вынуждена тебя огорчить — это всё неподтвержденные выдумки…

— Нет, ты не поняла. Позволь объясню. Хотя, конечно, я могу и ошибаться, но…

Но Варя заранее была уверена, что ошибаться чародей его уровня не может. Увлекшись рассуждениями, удариться ногой о подставку торшера и ушибить мизинец через мягкую кожу сапог — это запросто. Опрокинуть чашку и вылить остатки (к счастью, холодного) чая себе на штаны — тоже легко. Получить удар хвостом по лицу от расхаживающего по диванной спинке кролика, расчихаться от попавшей в нос шерстинки и не заметить, как с палочки обгрызают мороженое — проще простого. Но неправильно понять принцип распределения магической энергии в чужом мире — это вряд ли.

И при всей своей неуклюжести, возрастающей до опасного в момент полной концентрации на интересующей проблеме, синегорский принц оставался для Вари самым красивым парнем на свете. Точнее, на целых два мира. Он бормотал что-то, далеко не всегда ей понятное, увлеченно объяснял, не дожидаясь ее вопросов, на пальцах пытался растолковать законы вселенной, одинаковые для всех миров, где он побывал — а, как оказалось, захаживал он в сотни самых разных миров… И всё равно, в своем придворном костюме, увешанный множеством поблескивающих амулетов, с сиреневыми всклокоченными вихрами, сверкая медово-желтыми глазами — он так уместно и реально смотрелся в ее скромной квартирке, на ее стареньком диване, с таким аппетитом уплетал подгоревшую ватрушку, что Варвара просто диву давалась. Сама себе не верила, аж хотелось ущипнуть себя… но не стала, суеверно опасаясь, вдруг ей это снится и сон-таки рассеется.

С другой стороны, она отчетливо понимала, что элементарно хочет спать. Слишком долгий и утомительный выдался день. (И венчальное платье ужасно надоело, а переодеться в домашние потертые джинсы было стыдно).

Наконец-то понял это и королевич.

— Прости, я слишком много болтаю, а у тебя глаза слипаются, — повинился он.

— Нет-нет, продолжай! — заверила она, с трудом подавила зевок. — Я внимательно слушаю. Ты утверждаешь, что земная атмосфера…

— Не атмосфера — эфир, — поправил Зимослав. Не отказал себе в удовольствии, отправил в рот еще одну конфетку, мимоходом полюбовался на яркий фантик. Снова поднялся с дивана и вернулся к шкафу. — Эфир вашей планеты перенасыщен информацией. Эта информация постоянно льется из предметов вроде твоей чудесной музыкальной шкатулки…

— Ноутбука.

— …И волшебного зеркальца.

— Смартфона.

— Но у тебя эти вещицы информацию выдают малыми дозами, а принимают в огромных количествах — считывая из эфира, куда ее выплескивают гигантские излучатели.

— Ну, всё верно, я же показала тебе ролик про орбитальные спутники, про телевышки, про изобретение телеграфа, радио и тому подобное.

— Вот-вот! Видимо, с тех пор, как люди на твоей планете стали всем этим заниматься, магия сделалась особенно уязвимой и неустойчивой. Поэтому, чтобы чары сработали, маг должен прибегнуть к помощи знаков, надписей…

— Ага! — подхватила Варя. — А еще призвать фамильяров, разложить по пентаграмме кристаллы, приготовить талисманы, сварить зелья, рассыпать порошки, станцевать с бубном…

Снежен терпеливо ее выслушал и ухом не повел. Продолжил свою мысль:

— Возможно, всё перечисленное срабатывало раньше. Пока магия не исчезла из эфира. Теперь в пространстве образовалась пустота. И эта пустота опасна для чародеев вроде меня — пустота стремится быть наполненной, при попытке колдовства она высасывает из живого тела больше энергии, чем ты собирался потратить. Мой отец пропал именно в подобном агрессивном мире — он угодил туда с опустошенным резервом и не смог накопить достаточно сил, чтобы открыть портал и вернуться. Здесь просто невозможно восполнять энергию так, как мы привыкли это делать, здесь не разлита повсеместно благодать Великой Матери, нам неоткуда подпитываться.

— Но ведь у меня сил предостаточно, — возразила Варя.

— Ты родилась здесь, ты — часть этого мира, и поэтому тебе открыты те возможности, которые я почувствовать не в состоянии, — пожал плечами Зимослав. — Как тебе пришлось приложить усилия и потратить время на то, чтобы прорасти чувствами в наш мир, так мне пришлось бы немало потрудиться, чтобы найти источники энергии в вашем. К счастью, мне не нужно приспосабливаться ради выживания в чуждой среде, так как ты снабдила меня амулетами и скоро вернешь нас обратно. Не найдется ли у тебя чего-нибудь, чем можно писать на стекле? — неожиданно огорошил он ее вопросом, имея в виду створки шкафа.

— Зачем? — удивилась Варя.

Поразмыслила — и принесла ему губную помаду темного оттенка, который оказался ей не к лицу, к тому же у помады вышел срок годности.

— Раз обычным способом я не могу колдовать, попробую немного изменить чары твоего портала, добавив кое-какие надписи, — ответил Снежен, с интересом разглядывая футлярчик с винтовым механизмом.

— Надеюсь, ты его не закроешь, — нахмурилась Варя. — Просто я понятия не имею, как смогла его открыть, так что не сумею повторить это чудо при всём желании. Получится, что ты сам себя запрешь здесь.

— Не беспокойся, я знаю, что делаю, — уверенно ответил он, принимаясь покрывать створки размашистыми росчерками. — Весь фокус в том, что магия здесь у вас хранится, запечатанная в книги. Этот принцип является полной противоположностью привычной нам техники обращения с текущими энергиями. У нас энергию и заготовки для чар запечатывают только в кристаллы, и то на недолгое время. А у вас в книгах хранят готовые формулы, куски заклинаний, от простейших до очень сложных — у нас бы они просто не сработали. При этом совершенно не важно, какие знания запечатлены на страницах, якорями для колдовства может стать любой символ, любая буква в строчке.

— Ну, это не новость, — зевнув, заверила Варя. — Про особенные книжки ходит множество легенд и сочинено миллион историй. Это если не считать всяческие откровенные гримуары, сборники заклятий и заговоров… А всё-таки, зачем ты разрисовываешь мой шкаф?

— Чтобы через него можно было попасть не только в Златоград. Очень удобная помада, кстати. При случае покажи футлярчик Белокрасу, он наделает таких и продаст придворным модницам — разбогатеет!

— У вас же пластмассу не производят, — снова зевнула Варя.

— Ну и что? Материал можно заменить, скажем, на металл, кость, окаменевшую смолу или мореное дерево. Уж Вран сообразит, что лучше подойдет.

— Я опасаюсь приносить в ваш мир чуждую технологию, — надулась Варя.

— Ерунда! Твое зеркальце или музыкальную шкатулку наши ремесленники, конечно, не скопируют, потому как не поймут принцип без должной подготовки. Но чем навредит нашему развитию помадный футляр?

— У нас умные люди говорят, что невозможно предсказать последствия самого мелкого поступка: на одном континенте наступишь на бабочку, из-за этого на другом конце света пройдет ураган.

— Такое возможно при исключительно благоприятных для пакости условиях. Один шанс из тысячи тысяч. Вообще мироустройство вовсе не такое хрупкое, как некоторые думают. Вот у нас — не мир, а решето! Почти каждый день случаются разрывы пространства, в которые лезут все, кого не приглашали.

— Вот спасибо! — обиделась Варя.

Зимослав рассмеялся на ее мнительность:

— Ты просто не видела тех тварей, которых я на той неделе выпроваживал. Причем так было испокон веков, и летописи уверяют, что раньше было куда хуже, чем теперь. И ничего — как мы жили себе помаленьку, так и здравствуем, слава Великой Матери. А ты говоришь: изобретение изменит мироздание! Как бы не так. Что помада? Мой дед за свою долгую жизнь наизобретал кучу всякой всячины — и она хламом хранится в подземелье башни. Из всех его изобретений прижились только зимние звезды, прачечные машинки да кроличьи колесницы. Последние лишь потому, что сайгаков держать в городах сложно, и летом они отказываются работать, плохо переносят жару. Наверняка в твоем мире тоже было полно изобретений, которые обогнали свою эпоху, и люди вспоминали о них спустя пару сотен лет?

— Ага, что-то такое слышала.

— Вот видишь. А тебе помады жалко.

— Зим, ты мне нравишься.

У Вари само собой вырвалось. Она даже не поняла, как это случилось. Услышала свой голос, произносящий слова, полдня стучавшие в ее голове, как горох в пустой банке — и обмерла, не веря, что способна на подобное безрассудство. Неужели она сказала это вслух?!

— Спасибо, ты мне тоже, — отозвался Зимослав безмятежно и даже не обернулся, продолжая рисовать знаки на дверцах. Полностью проигнорировал трепетный тон, каким было вымолвлено признание. — Я рад, что судьба назначила тебя моей невестой. Надеюсь, мы подружимся. Потому что тебе придется какое-то время пожить у меня, чтобы окончательно избавить Белозорье от проклятья моего вспыльчивого деда.

Варя промолчала. Пылая от стыда и первого очевидного поражения, обкатывала в смятенном разуме полученный ответ. Он сказал «подружимся»?!

Между тем Зимослав закончил мучить помаду. И распахнул сразу обе дверцы. Варя невольно ахнула — портал не открылся!

— Погоди, я еще не закончил, — хмыкнул на ее испуг королевич-чародей. Принялся переставлять книги в лишь ему понятном порядке.

— Хотел бы я познакомиться с тем колдуном, кто зачаровал эту книгу, — сказал он, протянув Варе «Алису в Зазеркалье». — Чары наложены много лет назад, но даже спустя время чувствуется отголосок огромной силы. Ты случайно не помнишь, как эта книга к тебе попала?

— На день рождения подарили, — пожала плечами Варя. — Но кто именно… Прости, я не помню, это было пятнадцать лет назад.

— Пятнадцать? — огорчился Снежен. — По времени не совпадает… Что ж, у меня вообще нет никаких оснований считать, что отец мог попасть именно к вам. Тем более слишком наивно надеяться, что он оставил след прямо в твоем шкафу, из которого ты пришла к нам. Даже смешно.

Замолчав, он вернулся к перестановке книг.

— Не расстраивайся, — робко попросила она. — Я позвоню родителям, вдруг они вспомнят, кто мог подарить мне эту книжку. Не сейчас, конечно, если ночью позвонить, у них память отшибет напрочь. Но потом спрошу! Если найдем этого местного колдуна — вдруг он поможет проверить, не появлялся ли здесь твой отец? Мало ли! Может, погадает нам или чего подскажет.

Варя тоже умолкла. К тому, что в ней проснулся дар к чародейству, она вроде бы кое-как привыкла. Но в то, что среди знакомых ее родителей обнаружился настоящий колдун — в это совершенно не верилось!.. Наверняка всё объяснялось проще и запутаннее: книгу купили у букиниста, а туда ненужную макулатуру сдает полгорода — поди, теперь отыщи, откуда она взялась. Но как об этом сказать Зиму? Что нет надежды найти след. Он ведь совсем расстроится…