Венец судьбы

Глава 2

Олден попытался объяснить мне всё. Проблема в том, что это та же история, которую Адам выдавал мне за правду. Я буквально не могла дальше закатить глаза, потому что становилось больно. Я покачала головой, хмурясь сквозь рычание разочарования, когда посмотрела на Старейшину, который был мне как отец.

Олден и Адам последние пару часов рассказывали мне неправду, и я начала блокировать их, смотря убийственным взглядом на мужчину, который сидел рядом с другими Фейри, глядя на меня в ответ, будто между нами чёртово противостояние Фейри.

Он сидел, слегка подавшись вперёд, сцепив пальцы перед собой и излучая уверенность, которую не следовало.

— Зачем мне выходить замуж за тварь? — потребовала я, указывая на придурка, за которого, как меня уверяли, я вышла замуж. Да как же! Я даже не такая взрослая, чтобы хотеть выходить замуж, не говоря уже о том, что никогда не вышла бы замуж за такое существо, как Райдер. Он Фейри, и я ненавидела каждую деталь его вида. У меня высокие стандарты, или, по крайней мере, выше этого!

— Потому что ты любишь его. — Олден пожал плечами и вздохнул, наблюдая, как я в сотый раз закатываю глаза от раздражения и недоверия. Он провёл рукой по лицу и посмотрел на Адама, который хмыкнул, покачав темноволосой головой.

— Нет, я его даже не знаю. Да и в ином случае, я бы точно не вышла за него замуж. Ты говорил, что я умерла, но очевидно, что я жива. Не говоря уже о том, что будь я действительно какой-то богиней, разве у меня не было бы сил? И будь так, разве я не использовала бы их, чтобы выбраться из этого места и вернуться в Гильдию?

— Что последнее ты помнишь? — спросил Эдриан, стоя на безопасном расстоянии от меня. Я уже трижды безуспешно пыталась его убить. Они спрятали все колья — или предметы, которые можно было превратить в колья, — к сожалению.

— Мы с тобой в катакомбах, — огрызнулась я, покраснев, когда улыбка появилась на греховно страстных губах Эдриана.

— Твоё последнее воспоминание — это как я лишил тебя девственности? — Он выгнул брови и скользнул взглядом по моему телу, с трудом сглотнув.

— Да, но у тебя тогда был пульс, придурок. — Я отвернулась от него

— Твою мать! Ей семнадцать. — Эдриан округлил глаза, а затем повернулся к Адаму, который внезапно замер.

— Мы в таком дерьме, — простонал Адам, потирая пальцами глаза. — Ты помнишь её в семнадцать лет?

— К сожалению, да, — протянул Олден, проводя рукой по волосам. — Я никогда в жизни не писал так много отчётов о несчастных случаях. — Кто-то прошёл через комнату, протягивая Олдену фотографии, и тот положил их на стол передо мной. Я посмотрела на ту, где Райдер целовал меня, одетую в платье, которое я никогда не надела бы и за миллион лет. Мы выглядели счастливыми вместе на отфотошопленных свадебных фотографиях. Тот, кто поработал над тем, чтобы всё выглядело по-настоящему, проделал потрясающую работу. Он положил руки мне на щеки, пока мы смотрели друг другу в глаза, в которых сверкало счастье. Я взяла другую фотографию из стопки, уставившись на детей, которые стояли вокруг нас с Райдером, отчего у меня между глаз запульсировала боль. Я быстро спрятала фото под другим, не обращая внимания на напряжение в груди, которое создали маленькие лица. На следующей фотографии была Гильдия, и снова Райдер на снимке с другими мужчинами, но он не вписывался в фотографию. Он и его люди, которые, очевидно, были прифотошоплены, не улыбались. На следующей — мы выглядели старше, и я нахмурилась, повернувшись к Олдену.

— Где Эдриан? Мы никогда не расставались.

— Он, ну… Он умер, Син. Адам, возможно, ты захочешь не видеть следующие снимки.

— Я справлюсь, — сказал Адам, положив руку на колено, которым нервно дёргал.

Олден протянул мне папку, и я вытащила фотографии, бросила их на пол и встала, качая головой. Тошнота скрутила живот, пока я мотала головой. Слёзы жгли и кололи глаза. Всхлип сорвался с губ. Я хлопнула руками по столу и уставилась на потрясённое выражение лица Олдена. Ярость клокотала в груди, и я зарычала, пока всё тело не задрожало от ужаса от гротескных изображений, содержащихся в файле.

— Зачем ты показал это мне? Где она? — потребовала я, расхаживая взад и вперёд, когда отрицание и страх пульсировали во мне, скручивая живот, пока я едва могла сдержать рвоту.

— Синтия, успокойся, — проговорил Олден.

— Где Лари? Это не она! — Я указала на фотографии, и рыдание сорвалось с губ. — Этого не может быть! Я бы запомнила это! — Я запустила руку в волосы и подошла к столу, порвав фотографии, прежде чем швырнуть обрывки в сидящих там мужчин. — Ты лжёшь! Она не умерла! Она не может быть мёртвой! Вы ужасные люди.

— Лари умерла, Син. Ты пришла в квартиру, а её пытали. Тебя тоже пытали, и её убили на твоих глазах. — Адам встал, будто хотел меня утешить. Я зажала уши руками и покачала головой, слёзы текли по щекам. — Она ушла.

— Нет! Ты болен! Вы все больны! Это не игра, где она?! Что ты с ней сделал? — потребовала я, уставившись на Райдера, который изучал меня без той самоуверенности, которую демонстрировал раньше. В его глазах было сожаление, а руки сжались, словно он хотел утешить меня, несмотря на боль, и, что ещё хуже, я жаждала этого от него. В отличие от ковена, он не пытался показать мне ужасные фотографии, на которых была изображена моя лучшая подруга, изрезанная и без частей тела.

— Синтия, многое произошло. Тебе нужно вспомнить, кто ты, — сказал Олден, вставая. — Мы пытаемся помочь тебе вспомнить, но ты должна захотеть вернуться. Позволь нам помочь.

— Нет, ты скомпрометирован и находишься под их контролем. Вы все! Вам нужно очнуться и сопротивляться! Татуировки должны работать. Мои — да! Татуировки Титуса — отстой. Я предупреждала тебя, чтобы ты заменил этого неудачника.

— Они не работают, — сказал Адам с недовольным вздохом, наблюдая за мной слезящимися глазами, не желая смотреть на стол, куда Олден сложил разорванные кусочки фотографий. Его нежелание смотреть на них сдавило мне сердце. Он всегда питал слабость к Ларисе, и если они так сильно влияли на меня, ему было трудно смотреть на подделанные фотографии.

— А чего ты ожидал? Ей семнадцать! Последнее, что она помнит — это мой член и катакомбы, что, я уверен, не произведёт впечатления на её мужа, — усмехнулся Эдриан.

— Что ты только что сказал? — спросил Райдер, и я моргнула.

— Ей семнадцать лет, именно тогда я лишил её девственности. Я трахнул её — отвёл в катакомбы и сорвал эту сочную вишенку, придурок.

Эдриан выглядел так, словно ему доставляло огромное удовольствие повторять подробности нашего первого сексуального опыта, судя по самодовольной улыбке. Я несколько раз моргнула, наблюдая за гневом, который отразился на лице Райдера, когда он одним плавным движением сократил расстояние между собой и Эдрианом. Он потянулся к Эдриану, и комната взорвалась, пока все разнимали их.

Я повернулась, уставившись на деревянный стул, на котором сидела, в то время как все пытались защитить Эдриана от Райдера. Я оторвала от него ножку и подавила муку от своего решения. Повернувшись к переплетённым телам, катающимся по полу, я закрыла глаза, борясь за силы, прежде чем послать молитву Гекате. Я двинулась вперёд к мальчику, которого любила, с намерением положить конец его страданиям.

— Это моя жена. Если ты поцелуешь её ещё раз, я вырву твои грёбаные клыки.

— Сначала она была моей, а потом ты забрал её, ублюдок. Я не могу изменить того, что она была моей, и не стал бы, — огрызнулся Эдриан, поворачивая красные глаза ко мне, когда я подняла кол и бросилась на него.

Райдер вскинул руку, выбивая кол из моей, прежде чем улыбнуться, запрокинул голову и рассмеялся. В его взгляде горел неприкрытый жар, когда Райдер посмотрел на меня, и плутовато-красивая улыбка тронула губы.

— Мне не нужно тебя убивать. Синтия сделает это за меня

— Син, не протыкай меня! Я тебе нравлюсь, помнишь? Я твой парень, — сказал Эдриан, протягивая руки, и глубокое рычание вырвалось из лёгких Райдера.

Все вокруг рассмеялись, и у меня разрывалось сердце. На глаза навернулись злые слёзы, сердце сжалось, и пульс эхом отдавался в ушах. Все здесь были неправы. Казалось, будто я попала в худший эпизод Сумеречной зоны, и не могла убежать. Слеза покатилась по щеке, и её Райдер заметил первым. Он поднял руку и большим пальцем вытер. Его прикосновение послало ударную волну тепла по телу и собралось между бёдер. Его запах — пьянящий и дурманящий — ударил по мне, когда тело возбудилось так, что пугало.

Я отступила. Глаза Райдера округлились, а затем сузились, оставаясь прикованными к моим.

— Если ты действительно хочешь, я подержу Эдриана, чтобы ты могла убить его, Питомец.

— Я хочу домой, — прошептала я дрожащими губами. — Просто хочу уйти отсюда со своими друзьями. Отпусти нас, и я сделаю всё, что захочешь.

— Как насчёт того, чтобы дать мне несколько ночей, чтобы показать, кто я. После, если ты всё ещё захочешь вернуться домой, я позволю тебе уйти.

— В какую игру ты играешь? — спросила я, внимательно наблюдая за ним, пока проигрывала его слова, убеждаясь, что он не пытается манипулировать или обмануть меня.

— Я отведу тебя и твоих друзей к порталу. Я позволю уйти от меня, если будешь хотеть этого, после того как я напомню, кто ты и что я для тебя. Дай мне несколько ночей. Это мои условия.

— Ты собираешься изнасиловать меня, если я соглашусь?

— Я никогда не насиловал тебя и не заставлял трахаться. Я люблю тебя, женщина.

— Мне казалось, что Фейри не могут лгать? — проговорила я, наклоняя голову и закусывая нижнюю губу, что заставило его опустить глаза к моему рту.

Улыбка Райдера стала натянутой. Он напряжённо наблюдал за мной, а я терялась в глубинах его глаз, не в силах отвести взгляд. Он не ответил, и я мысленно стряхнула с себя оцепенение, в котором меня заперло его совершенство. Я посмотрела на свою команду, которая зависела от меня, чтобы вытащить отсюда. Ну, то, что от команды осталось, вот и всё. Они все ободряюще кивнули мне, и я уставился на них.

Ублюдки.

Конечно, они согласились бы использовать меня в качестве приманки ради свободы. Они понятия не имели о вызванной сексом тупости, которую этот придурок создавал во мне. Моя вагина была напряжена и звала его член поиграть в прятки.

Переведя дыхание, я неохотно подняла два пальца.

— Два дня.

— Я не веду переговоры, Синтия. Потому что ты чертовски упрямая.

— Тогда сколько дней я должна оставаться с тобой?

— Одна неделя. В конце недели, если ты не полюбишь меня снова или не вспомнишь, кто я, можешь уйти. Чёрт возьми, когда ты вспомнишь, кто я, ты, всё равно захочешь уйти.

— Почему? Если я действительно любила тебя, почему бы захотела уйти, Райдер? — Я положила руку на бедро, наклонила голову и осторожно посмотрела на него. Его зрачки сузились, когда его имя слетело с моего языка. Его слова были наполнены эмоциями.

— Потому что я здорово облажался с тобой. — Он поднял руку, чтобы коснуться моего лица, но отстранилась и вздрогнула. — Я оставил свою самую большую любовь в яме, полной монстров, и она вышла из неё той, кто даже не помнит меня. Я больше не уверен, что заслуживаю её любви.