Венец судьбы

Глава 21

Мы вошли в обеденный зал и остановились на лестнице, окинув взглядом толпы у столов. Сегодня вечером это была большая, шумная компания, но завтра некоторые из нас отправятся на войну, в то время как другие будут спрятаны и защищены. Некоторые уйдут, чтобы спрятаться в Гильдии, гарантируя, что несмотря ни на что, выживут в этой битве. Лишь это мы могли сделать. Я перестроила Гильдию с учётом войны. Именно поэтому провела там бесчисленное количество часов с Лукьяном, Леной и даже Эри, убеждаясь, что боги и кем бы ни был Лукьян, не смогут пробить защиту. А учитывая, что он крупный и одно из сильнейших существ, с которыми я сталкивалась за всю свою жизнь, это определённо отвечало наилучшим интересам Гильдии в отношении системы защиты.

— Мы могли бы просто уйти. Никто бы не заметил, — предложил Райдер, переплетая свои пальцы с моими. — Пошли.

Улыбаясь, я уставилась на наши руки, но не его рука держала мою. А рука Малахии. Я посмотрела на существо, наблюдающее за мной древними глазами, не говоря ни слова, поскольку оно восприняло мою реакцию на его присутствие в доме. На лбу выступили капельки пота, и тошнота яростно накатила на меня. Он натянуто улыбнулся, пока серебристо-голубые трёхцветные глаза изучали мою реакцию на его прикосновение. Шум в комнате приглушался, пока не превратился ни во что. Малахия отвернулся, глядя на людей, которые смеялись и праздновали вокруг нас.

— Пора, Синтия.

— Что именно? — прошептала я дрожащими губами. Его слова вызвали панику. Что, если я всё-таки не сбежала? Что, если он соткал идеальную иллюзию, а я жила ею в блаженном неведении?

— Пора мне отпустить тебя. Ты обещала показать, каково быть за пределами тюрьмы Благих, если я пообещаю сделать из тебя то, что нужно этому миру. Ты готова встретиться с войной, и я знаю, что значит испытывать эмоции. Ты помогла мне, и твой муж хочет, чтобы я отпустил тебя. Ты была готова измениться ради него, и я признаю, что мне это не понравилось, как только понял, что вся твоя душа была создана любовью и человечностью. Сейчас я сниму оковы магии, которые скрывают правду, и ты восстановишь истинные воспоминания о том, что на самом деле произошло в тюрьме. Такова была сделка.

— Не понимаю, — призналась я, и дрожь страха пронзила тело, сковывая позвоночник.

— Боль тебя меняет, а достаточное количество травм ломает разум. Чтобы соткать из тебя то, что нужно, я тебя сломал. Повредил необходимые части, чтобы ты могла удерживать магию, которую мир пытался тебе дать. Ты научила меня этому, — заявил он, указывая на людей вокруг, которые продолжали пребывать в блаженном неведении о монстре среди них.

Нет, не все были в неведении. Лукьян и Спайдер были на ногах, наблюдая за Малахией, но не двигались с места.

— Я хочу, наверное. Хочу семейную жизнь, которая у тебя есть. Но со временем буду готов отдать ей себя. До тех пор, милая Синтия, я прощаюсь с тобой. Мы встретимся снова очень скоро. Я уверен. Наши судьбы переплетены судьбой, и я чувствую, что именно поэтому меня бросили в ту яму. Я ждал, когда ты будешь создана, чтобы я мог помочь тебе, тем самым помогая Царству Фейри. Ты сказала, что чувствовала, как тебя манит туда, в яму. Думаю, ты была готова измениться, и именно поэтому нашла меня. Лишь я мог помочь тебе стать тобой, милая сестра.

— Я не понимаю, что происходит, — закричала я и задрожала от проносящейся магии.

— Пока нет, но скоро поймёшь. Я освобождаю тебя от сделки, которую мы заключили, и желаю тебе всего наилучшего, сестра. — Он наклонился, оставляя поцелуй на моей щеке, прежде чем исчезнуть.

Я уставилась на свою руку, и Райдер приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, где ярко переливались созвездия. Воспоминания из пещеры врезались в голову, и я захныкала, борясь с вызванной ими болью. Боль превратилась в пульсирующее ощущение между глаз, поселилась за веками, приобрела фиолетовые цвета, которые пронзили голову.

Я отстранилась от Райдера, я закрыла руками уши, быстро моргая, чтобы рассеять образы Малахии, когда он наблюдал, как я приближаюсь к нему. Он был неземным и незабываемо красивым.

Монстры потянулись ко мне, и Малахия предупреждающе зарычал, отправив всех обратно в тень. Пещера была ледяной и наполнена тусклым свечением, создаваемым крошечными кристаллами, которые, казалось, отражали свет в глубине, освещая бассейн с бирюзовой водой.

— Ты не должна быть здесь, но вот она ты. Любопытно. Как ты попала в мой дом, малышка? — спросил Малахия, подходя ближе, и магия заскользила вокруг меня, перекрывая дыхательные пути. Он ухмыльнулся, но это не было с жестокостью… скорее с любопытством. — Прости. Не часто я оказываюсь в компании чего-то столь прекрасного и утончённого.

— Я должна убраться отсюда, сейчас же, — прошептала я, а затем повернулась, когда что-то метнулось из тени.

— Из этого места никуда не деться, — беззвучно рассмеялся он, но его хохот эхом отозвался в моей голове, как скрежет гвоздей по классной доске. В одну минуту он был в другом конце комнаты, а в следующую — стоял передо мной. Толстые тёмные крылья вытянулись из позвоночника, и магия запульсировала от стен пещеры. Кристаллы вспыхнули, и Малахия склонил ко мне голову, заставляя меня прикрыть рот рукой. Малахия отстранился, глядя на мою руку.

— Ты отказываешься от моего поцелуя?

— Я замужем и очень люблю своего мужа, — объяснила я.

— Здесь никто никогда не любил, — возразил он, нахмурив брови, сбитый с толку моими словами. — Какую эмоцию ты испытываешь?

— Боль, потому что никто никогда тебя не любил, — призналась я, ощущая правдивость его слов, как тяжесть кирпичей на груди. Это было удушающе. Он имел в виду именно это, и почему-то я беспокоилась? Я чувствовала его смятение. Его боль была обнажена и имела острые края, а он даже не подозревал об этом.

— Тебе больно за меня? — Он откровенно рассмеялся. Сама громкость этого смеха заставила уши кровоточить, и я зажала их руками, падая на колени, пристально глядя на него. Он опустился передо мной на корточки, наклонив голову и прищурившись. Затем убрал мои руки от ушей, и смех стих, заглушив боль. После он втянул воздух носом и зарычал, обнажив тупые белые зубы, когда наклонился, слизывая кровь с моего уха.

— Кто ты? — злобно спросил он.

— Синтия, Королева Орды, дочь Дану и Богиня Фейри.

— Дану… о, — прошептал он, сжимая мою руку и проводя пальцем по ладони. — В тебе течёт моя кровь, малышка. Моей матерью также была Дану, Богиня Царства Фейри.

Моё сердце бешено колотилось, пока я проглатывала охвативший гнев. Я следила взглядом, как он пальцем рисовал дерево, представляющее Фейри. Подняв глаза, чтобы встретиться с Малахией взглядом, я тихо заговорила:

— Она привела тебя сюда, да? Дану посадила тебя сюда, потому что не тебя хотела создать. Она отвергла тебя, так же как Райдер отверг меня. Нас недостаточно, да? Наши кусочки не вписались в их пазлы, и мы не такие, какими они хотели нас видеть. Ты не монстр. Ты ребёнок, которого бросили, потому что мать считала тебя недостойным любви. Это её вина, не твоя. Мы всего лишь те, какими нас создали. Иногда создания не такие, какими хотели боги, и поэтому они выбрасывают их.

— Ты понятия не имеешь, что говоришь, — отрезал он.

— Имею, потому что ты несовершенный, и поэтому Дану заперла тебя в этой тюрьме. Затем создала других по твоему образу и подобию, исправив то, что, по её мнению, ошибки. Я здесь из-за той части себя, которую не могу искоренить. Не меня они хотели, потому что я не могу стать тем, кем нужно. Я несовершенная, испорчена человечностью, для которой не была рождена. Я здесь, потому что встала у них на пути и не смогла спасти семью, потому что не знаю, как измениться и стать тем, кем должна быть.

— Дану может научить тебя, — фыркнул он, притягивая меня к себе, чтобы я встала рядом, — если переживёшь монстров в пещерах.

— Дану мертва, — ответила я ледяным тоном.

— Невозможно, она богиня.

— Она отдала свою жизнь за меня, чтобы спасти этот мир. — Он молчал, глядя на меня сердитыми серебристыми глазами, обрамлёнными бирюзой. — Это не мой выбор, и я думаю, она перестала бороться за нас.

— Наша мать отдала свою жизнь за тебя и проигнорировала других своих детей? — Он усмехнулся, и удушающая сила заполнила пещеру. — Почему ты особенная?

— Потому что моя судьба — спасти Царство Фейри, — призналась я, не в силах скрыть разочарование в тоне.

— Царство нельзя уничтожить.

— Можно, когда Бог Смерти хочет. Вил марширует со своими армиями по всей земле, убивая невинных людей даже сейчас. Он злится, что Дану бросила его, и поэтому заставляет Царство Фейри платить за это. — Боль пронзила мою грудь, и я посмотрела туда, где его рука коснулась меня.

— Ты слаба, — усмехнулся он.

— И одна. Никто за нами не придёт.

— Ты могла бы вытащить нас отсюда, но за это придётся заплатить высокую цену.

Я изучала его мгновение, прежде чем отстраниться.

— Какую?

— Я хочу знать, каково это — чувствовать. Тебя переполняют эмоции, но я хочу те, которые ты испытываешь, когда думаешь о нём, о том, кто бросил тебя здесь.

— Райдер. Хочешь узнать, каково любить? Пни себя по яйцам и избавь от неприятностей, связанных с тем, что твоё сердце вырвут. Любовь причиняет боль, и у неё есть сила уничтожить тебя наихудшим из возможных способов. Ты этого не хочешь. Никто не должен хотеть такой боли. — Малахия ухмыльнулся, наблюдая за мной, скрестив руки на обнажённой груди. Он создан для войны и, что хуже, для удовольствий. Всё в нём кричало о сексе, и мои глаза горели от силы. Это всё равно, что смотреть на ангела, даже зная, что от слишком долгого взгляда у тебя из глаз пойдёт кровь.

— Малыши, ты любишь их больше всего, — объявил он с любопытством, наполняющим голос. — Они твои дети. Ты мать? Матери не любят то, что выходит из их чрева. Никто здесь никогда не знал материнской любви. Я хочу познать это чувство.

— У тебя серьёзные проблемы с мамой? Отлично, нас теперь двое.

— Как ты можешь их любить?

— Потому что вынашивала их в себе и чувствовала, как они растут в моей утробе. Предполагается, что матери должны любить своих детёнышей — за исключением нашей матери, — ухмыльнулась я. — Я люблю их, потому что они — часть меня, и даже если бы они превратились в кучку маленьких антигероев и не были идеальными, я бы всё равно любила их. Я их мать, а дети прекрасно несовершенные. Так и должна поступать мать: любить их независимо от того, кто они. Наша мать, Дану, была не такой, какой должна была быть мать, по крайней мере, до конца, и даже тогда её мотивы были эгоистичными.

— Ты развиваешься, а я должен узнать, что ты чувствуешь. Помоги мне познать эмоции, и я помогу тебе стать той, кем тебе предназначено быть.

— Какой ценой? — спросила я, изучая выражение страха в его прекрасных глазах. Он боялся моего ответа, и это кричало о его намерениях больше, чем он мог описать. Он жаждал того, чего никогда не знал. Он был здесь с момента создания Фейри, и всё же ни одно из здешних существ никогда не знало любви. Он просто хотел знать, что такое эмоции, и насколько это ужасно грустно?