Незримое

Ясно было только одно: без Ковальчука с этим не разобраться.

Он откуда-то откопал этот стишок про братьев и решил, что все взаимосвязано. Значит, ему известно куда больше, чем нам с поручиком. Ну и возможностей у него гораздо больше.

В голову пришла шальная мысль рассказать шефу все – от и до. Перечислить каждую странность последних дней, описать все свои злоключения. Ведь должно же ему хватить здравого смысла, чтобы выслушать меня и хотя бы попробовать соединить все точки…

«А не пытаешься ли ты просто сгрузить свои проблемы на чужие плечи?» – оживился внутренний голос, но совсем удариться в шизофрению и ответить я не успела, ибо внезапно стала свидетелем того, как рушится карьера и проявляется истина.

* * *

С Серегой Крапивиным мы были знакомы шапочно. То есть знали, что оба мы брежатые, но трудились на разных поприщах и пересекались довольно редко, если не сказать – всего раза три.

Брежатые, они ж не только в правоохранительных органах нужны, а буквально во всех сферах. Сереге, к примеру, посчастливилось работать в пресс-центре мэрии, пусть и знали о его героической деятельности (и вообще о существовании) только бухгалтер и глава службы безопасности.

Серега собой все равно крайне гордился, и все три раза, что мне довелось послушать его речи, вещал исключительно о собственной важности.

В общем, не нравился он мне. Думаю, как и я ему. Но когда Крапивин проскользнул в кафе вслед за некой бизнес-вумен, трещащей по телефону, я все равно мельком ему улыбнулась.

Здороваться и кивать не стала, потому как Серега явно был на службе, читай «невидим», и пас ту самую вумен.

Выглядела она, кстати, шикарно. Никаких строгих костюмов, зализанных волос и очков – наоборот, очень женственный наряд с длинной летящей, будто невесомой юбкой, блузкой и кардиганом, модная стрижка, идеальная укладка, изящное тонкокостное лицо. Но в осанке и движениях все равно чувствовалась сила, власть, уверенность – отсюда и выводы о роде деятельности. Даже я залюбовалась, а немногие посетители кафе мужеского полу – и подавно.

Дама же прервала разговор и даже остановилась, чтобы оценить произведенный эффект – лишь на мгновение, но и его хватило для катастрофы.

Наконец заметивший меня Серега Крапивин прищурился, пытаясь не то понять, чего я разулыбалась, не то вообще вспомнить, откуда он меня знает, задумался, отвлекся и едва не налетел на объект слежки. Остановиться вовремя он все же успел, однако при этом начал терять равновесие, взмахнул руками и взметнул в воздух та самую легкую, летящую юбку.

Вообще, такое в нашей жизни случается, и чаще, чем хотелось бы. В моей – так тем более. Но в том нет особенной катастрофы. И то, что Крапивин выругался – ерунда. Заклинание скрывает не только брежатого, но и все издаваемые им звуки, иначе бы на эту работу брали только каких-нибудь ниндзя, обученных бесшумному шагу и особой технике дыхания.

Так что в любом другом месте, в любой другой день, оглянувшись и не увидев никого за своей спиной, женщина бы решила, будто юбку ей задрал ветер. Ну вышел кто-нибудь из кафе, поднялся сквозняк, большая новость.

Но именно сегодня и именно сейчас она обернулась, вскинула красное от ярости и уже не такое прелестное лицо к длинному, как каланча, Крипивину и прошипела:

– Совсем ополоумел?

Он даже не сразу понял, что обращаются к нему – выпучил глаза, огляделся в поисках «ополоумевшего», потом, видимо, осознал, побледнел и вжал голову в плечи.

– П-простите… з-запнулся…

– Запнулся он, – сплюнула женщина. – За продавщицами на рынке запинайся.

И гордо поплыла к стойке, где бариста уже подготовил для нее, похоже, заранее заказанный кофе на вынос.

Вплоть до ухода вздорной дамы Крапивин стоял у стеночки, куда ретировался после отповеди, а когда дверь открылась и закрылась, быстро прошмыгнул за столик.

За мой столик.

– Видала? – спросил шепотом и без лишних предисловий.

– И тебе привет.

– Привет-привет. Не, ну ты видала?!

– Ну лажанул, – пожала я плечами. – Бывает.

– Со мной не бывает! – вспыхнул Крапивин. Потом завис, словно что-то вспоминая, и наконец вспомнил: – Зеленцова! Точно… Зеленцова, ты хоть понимаешь, с какими людьми я работаю? Да от меня зависит имидж мэрии, мэра и всего города. Думаешь, я могу облажаться? На мне сейчас три усилка. Три, Зеленцова! На случай если с одним и со вторым что-нибудь случится.

К горлу подступила тошнота.

– И… ты долго ее пасешь?

– Да почитай вторую неделю, – чуть спокойнее ответил Крапивин, осознав, что своей истерикой привлекает ненужное внимание. – Ни одной осечки. Да я с самого утра с ней в машине катаюсь на заднем сиденье. И от парковки сюда спокойно дошел и вдруг…

С каждым его словом меня мутило все сильнее.

– И кто это такая?

Крапивин прищурился:

– А ты не знаешь?

– Впервые ее вижу.

– Это пресс-секретарь нашего мэра.

Я ждала продолжения, а Крапивин затягивал паузу. В нем явно боролись профессионализм и желание лишний раз поведать окружающим о собственной значимости, и в итоге последнее победило.

– Короче… помнишь недавний скандал с наркотой? – Он склонился ко мне через стол и понизил голос. – Ну когда мэр во время пресс-конференции начал петь песни и едва не напал на журналиста?

Я не помнила. Точнее, помнила, что скандал был, но в подробности не вникала. Однако на всякий случай кивнула.

– Ну так там не в наркотиках дело было. Подсадили нашему мэру паразита с изнанки. Этого… как его… что-то с мозгом связанное.

– Мозгоед? – предположила я.

Конечно, у этой твари имелось и более научное название, которое все вечно забывали, но, так как она практически лишала свою жертву разума, прозвище «мозгоед» появилось моментально и прилипло навеки.

– Точно! Ну и в службе безопасности почему-то решили, что Екатерина Андреевна как-то замешана. Слежу теперь, – гордо заявил Крапивин. – Можно сказать, провожу расследование. Работаю под прикрытием.

Он вдруг потрясенно замер, поник и тяжело вздохнул.

– Точнее работал. Меня теперь не то что отстранят – уволят навеки.

– Да как они узнают-то? – нахмурилась я.

– Они все узнают… всегда… – драматическим шепотом сообщил Крапивин. – Ну вот как меня угораздило, а? Может, усилки бракованные?

Он вытащил из-под рубахи три амулета на веревочках и погремел ими, точно связкой ключей.

– Если так, могу свалить все на снабженцев…

– А ты разве не должен и без усилков справляться?

В конце концов, наняли его как раз потому, что он оказался значительно сильнее прочих брежатых. Не как нормальные маги, но и точно не как я.

– Должен, он это все же страховка…

Крапивин явно пытался ухватиться за соломинку, и я не стала ему мешать. Должна же у человека быть надежда.

А вот мои надежды на лучшее таяли с каждой секундой.

– Позволишь эксперимент? – спросила я, чувствуя, как грудь сдавливает все сильнее.

– Какой? – насторожился Крапивин.

– Попробуй сейчас исчезнуть.

Он ахнул:

– Ты что?! – Хипстерская челка вздыбилась, поросшее легкой щетиной лицо искривилось. – На людях?

– Просто попробуй, – настаивала я. – Хоть с усилками, хоть так. На нас никто не смотрит.

Крапивин затравленно огляделся, по-детски закусил пухлую губу и наконец нехотя кивнул:

– Ну ладно.

Секунда. Две. Три…

– Ничего?

– Не-а.

– Так, а теперь продиктуй мне свой номер.

– Вот еще, – фыркнул Крапивин. – Ты не в моем вкусе, Зеленцова.

– Это мне крайне льстит, – парировала я. – Номер продиктуй, мне кое-что проверить надо. Ты же не хочешь, чтобы подобный конфуз повторился?

Он нахмурился, но номер продиктовал – сквозь зубы и не сводя с меня подозрительного взгляда. Я быстро забила цифры в список контактов.

– Ну и что теперь?

– А теперь… – я поднялась, – жди здесь. Серьезно, не двигайся с места.

И направилась к выходу.

Номер набрала, едва оказавшись за дверью.

– Зеленцова, что за шутки? – зашипел Крапивин.

Я видела его перекошенную физиономию чрез стеклянную витрину кафе.

– Не клади трубку и слушай внимательно. Попробуй снова исчезнуть.

– Зеле…

– Пробуй!

Его перекосило еще сильнее, но через несколько секунд раздался ответ:

– Нифига.

– Так… минуту. – Я осмотрелась и пошагала к видневшейся вдали автобусной остановке. – Только не отключайся.

Я не знала, какое нужно расстояние для проверки. По идее, должно было хватить и нескольких метров, но на всякий случай я добралась до остановки и даже ушла чуть дальше.

– Пробуй еще раз.

Ответа не последовало, и я было решила, что Крапивин все же психанул и нажал отбой, но тут раздался его радостный голос:

– Есть! Сработало! Получилось! – Потом пауза, и уже подозрительное: – Что ты сделала, а? И что это такое было? Ау, Зеленцова?

Я стояла посреди тротуара, прижимая трубку к уху и тоскливо глядя на проносящиеся мимо машины. Денек выдался теплый, солнце радостно припекало макушку и, отражаясь от лобовых стекол, било в и без того слезящиеся глаза.

– Глюк системы, Крапивин, – отозвалась я наконец. – Не парься. Больше такого не повторится.

Я так зациклилась на том, что все странное в моей жизни – ну, особенно странное – начало происходить с появлением Яна, что другие варианты даже не рассматривала. Не пыталась поглядеть по сторонам и уже даже придумала для поручика неких одаренных предков, наградивших его необычными способностями.

Потом, выяснив про артефакт, ни на йоту не отошла от своих заблуждений и продолжила приплетать все новые открытия к Яну.

А ведь есть такой чудесный принцип, бритва Оккама, наверняка знакомый всем и каждому. И согласно ему, самый простой ответ, как правило, и есть верный.

К примеру, кто вероятнее проявит скрытое – простой человек или пусть слабый, но все же маг? Опять же, кто из них скорее окажется замешан в цепочку странных, но явно взаимосвязанных событий в магической среде? Ну и на кого додумаются натравить призраков – на того же человека, который для них не представляет интереса, или на идиотку, которая их до жути боится?

И ведь даже заверения родни, что я в центре грядущей катастрофы, не раскрыли мне глаза…

Впрочем, я до сих пор ни черта не понимала. Кто, зачем, почему… Но теперь хотя бы знала наверняка, что и проклятье в секционной, и бабушкин портал, и норг, и даже медитирующий птицелов – моих рук дело.

Моих, не Яна.

А уж замешаны ли тут какие-то артефакты – придется разбираться.

Плюс: удачно я заглянула в кафе.

Минус: только, кажется, не заплатила по счету.