Пепел. Наследие 2

Глава двадцать четвертая

Джил

Проспала я достаточно долго. Не помню, как уснула. Вернулась из долгожданного душа, села на кровать, а потом – темнота. Мне даже родители не снились. В этот раз я не видела их дом, и от этого на душе горько. От мягкой постели ломит мышцы. А остатки сна так и не хотят сойти на нет.

Перед тем как мы с Майклом отправились в место, где убили моего папу, я вышла к своей армии. Я приказала им уйти, так далеко, чтобы рой пчел перестал гудеть в моей голове. И да, он вернулся. Скоро мне снова понадобится еда. Это отвратительно. Отвратительно оттого, что мутантов я больше не воспринимаю за зло. Они на моей стороне. Каким-то странным стечением обстоятельств они идут под моим началом. И именно эта армия поможет мне вернуть Крест.

Мистер Хантер сидит за огромным столом и не мигая смотрит на меня. Я пришла сюда буквально пару минут назад. Я не знаю, что ему сказать, я даже не знаю, что хочу от него услышать. И хочу вообще чего-либо или нет.

Мне нужно в Крест, всё остальное неважно. Все эти разговоры и пустые визиты отнимают время.

– Мне жаль, – произносит мистер Хантер.

Его голос подобно грому разносится по кабинету. Мне неуютно здесь. Я хочу домой. Не желаю выслушивать все эти слова, которые не покрывают и сотую долю раны от потери папы. Никакие слова или действия не вернут мне родителей, но я могу сбросить хотя бы часть тяжести с души. Перекрыв кислород Гриро. Отняв у него власть.

Я хочу сказать мистеру Хантеру, что жалость мне не нужна, но Ракс останавливает меня и напоминает, что мистер Хантер может быть либо другом, либо врагом. А такой враг уничтожит меня по щелчку пальцев. Я прислушиваюсь к Раксу. Он столько раз выручал меня. Я не могу пропустить его наставления мимо ушей.

– Всем жаль, – всё же отвечаю я.

– Ты можешь оставаться в Хелл сколько угодно. День, год, всю жизнь. Хелл может стать тебе домом.

Нет. Не может.

– У меня уже есть дом. И я верну его.

Мистер Хантер слишком внимательно смотрит мне в глаза. Вглядывается. Что-то рассматривает и сообщает:

– Я помогу тебе это сделать, но нужно время. Я пока не могу оставить Кортрок, слишком много желающих скинуть Мишель с престола. Я должен этого не допустить, но как только я вернусь в Хелл, то сразу займусь вопросом Креста.

Стараюсь не выдать своих истинных чувств и спрашиваю:

– А когда вы вернетесь в Хелл?

– Примерно через год. Может, немного позже.

Мы замолкаем, и сейчас я безумно рада, что Майкла в комнате нет, он бы точно понял, о чем я думаю. Я не буду ждать год. Триста шестьдесят пять дней в аду. Я не смогу спокойно строить свою жизнь, зная, что Гриро живёт в Кресте и бед не знает. Моя ненависть и злость к нему помогла мне выжить. Я не могу просто так отмахнуться и сделать вид, что всё отлично.

Просто не могу. Я буду грызть себя изнутри. Изводить и калечить. В итоге от меня не останется ничего. Бездушная оболочка. Пыль. Мираж.

Мне не нужна помощь мистера Хантера. Мне не нужны его люди или связи. У меня есть своя армия. Она понимает меня без слов. Мутанты снесут города с лица земли, если я прикажу.

Я всё сделаю сама.

– Что сейчас с Гриро? – спрашиваю я.

Пальцы сами по себе сжимаются в кулаки.

– Ничего. Пока я не вернусь в Хелл, мой приказ – не делать ничего. Единственное исключение – открытая агрессия или нападение Креста. Да и любого другого города. Но первыми мои люди не наступят. Хрупкий мир Четырех городов и так под угрозой.

"Хрупкий мир".

Мои родители погибли, для меня мира больше нет. Былой мир для меня не существует. Но я могу создать свой. Новый.

– Я поняла вас. Я подожду.

Мистер Хантер подписывает какой-то листок и подает его мне. Беру в руки неизвестное и вздрагиваю, когда вижу, что это бумага на признание меня гражданкой Хелл. Мне это не нужно. Этот листок, как дамоклов меч, он не даст мне полной свободы. Он привяжет меня к правилам и законам Хелл. В любой другой ситуации я бы согласилась. Но не сейчас. Оковы мне не нужны.

– У меня уже есть дом. Я родилась в Кресте и всю жизнь была его гражданином.

– Отказываешься? – спрашивает мистер Хантер.

Он всё понимает. Я вижу по его глазам, что веры в мои слова там нет и в помине. Ну что ж, он не имеет права держать меня насильно. Но с этой бумагой я так просто не выйду за стены Хелл. А мне именно туда и нужно.

– Отказываюсь, – не отводя взгляда от янтарных глаз мистера Хантера, произношу я. – Могу идти?

– Да, конечно. И передай Майклу, что он был прав.

– Прав в чём? – с подозрением спрашиваю я.

– Он поймет.

Не в силах больше находиться в закрытом кабинете, я удаляюсь, прокручивая в голове свой план.

Выхожу за дверь и отправляюсь вон из особняка. Стараюсь не смотреть в сторону уродливой статуи. Мне не увидеть её с такого расстояния. Деревья не позволяют. Я знаю, где и как был убит мой папа. И кем. Я найду эту статую с закрытыми глазами, но не могу пойти туда. Боюсь, что воспоминания отнимут остатки разума, и я совершу какую-нибудь глупость.

Майкл находит меня на узкой скамейке. Садится рядом и, не касаясь меня, произносит:

– Вечером мы вернемся в Хелл.

– Хорошо.

– Как ты сбежала от Гриро?

При упоминании его имени, мурашки отвращения пробегают по рукам.

– Я ждала. Сидела в камере и ждала.

Краем глаза замечаю, как Майкл с силой стискивает кулаки. Протягиваю ладонь и накрываю его напряженные пальцы.

– Там было неплохо. Меня кормили, выводили в город. Не могу сказать, что это было самое ужасное время в моей жизни.

Бывало и хуже.

– Я должен был найти тебя раньше.

Смотря на наши руки, говорю:

– Но ты всё же нашёл.

Майкл переворачивает руку и наши пальцы сцепляются в крепкий замок. Я продолжаю рассказ:

– В один из дней мутанты напали на город. Я под шумок сбежала. И я стреляла в человека. По ногам. По коленям.

– Ты спасала себя.

– Нет. Я сделала это специально, – отрываю взгляд от наших рук и смотрю Майклу в глаза. – Он подглядывал за мной. Постоянно наблюдал, как я… ходила в туалет. Будь у него возможность, он бы не только смотрел. И мне кажется, что этот человек присутствовал, когда стреляли в папу. И когда у меня появилась возможность, я и Ракс… мы покарали его. Я специально прострелила ему колени, чтобы он не смог сбежать от мутантов. Чтобы даже в случае, если мутанты покусали бы его, и он обратился, то его существование стало адом. Он бы никогда не смог добывать себе еду. Я обрекла его на страдания. Умышленно. Но поняла это, только когда оказалась за городом. Я отвратительна.

Пальцы Майкла сжимаются немного сильнее и, не отрывая от меня взгляда, он говорит:

– Джил, ты увидела ужасную сторону нашего мира. Ты многое испытала. Многое потеряла. Но я не могу сказать тебе, что поступки, которые мы совершаем, говорят о том, какие мы люди. Это можно понять только потом. Спустя время и новые вводные, только тогда ты сама для себя сможешь понять, какая ты. Но какой бы ты не оказалась, я всегда на твоей стороне. И я бы сделал ему намного больнее за каждый косой взгляд, брошенный в твою сторону.

Ракс довольно урчит. Ему нравятся слова Майкла. А я готова наброситься на него и обнимать до одури. Его слова, они правдивы. Майкл не пытается утешить меня и не обещает, что скоро всё будет хорошо. Он понимает, что я испытываю от своих поступков. Он проходил через это. И не один раз.

Майкл действительно понимает меня.

Отворачиваюсь и рассказываю дальше:

– Я сбежала, угнав мотоцикл, и вся толпа мутантов ринулась за мной. Потом я попалась в ловушку в очередном заброшенном городе. Майкл, там остались люди, которым нужна помощь. Там дети. Они больны.

– Мы поможем им.

– Спасибо. Но я не думаю, что меня они будут рады увидеть. Случилось так, что я… мы с Раксом.

– Кто такой Ракс?

– Незнакомец. Мы как бы познакомились. И мы вместе нанесли этим людям непоправимый вред.

– Постараемся исправить.

Я не говорю Майклу о том, как именно мы испортили этим людям жизнь. Просто киваю и рассказываю историю до конца. Больше я ничего не утаиваю. Рассказываю, как училась управлять мутантами. Пытаюсь объяснить нашу с ними связь и, произнося это вслух, кажусь себе полнейшей дурой. Тут либо мир сошёл с ума, либо я.

Закончив рассказ, какое-то время сижу, не глядя на него. Не знаю о чём думает Майкл, но я ловлю себя на мысли, что родители мне не снились из-за него. Он был рядом, и маме с папой нет надобности оберегать меня. Даже в мыслях. Даже с иной стороны жизни. Бросаю взгляд на Майкла, он прикрывает рот ладонью и сладко зевает.

– Ты устал.

Он утвердительно кивает.

– Пойдем в комнату, я практически не спал. Нужно отдохнуть перед отправкой в Хелл. Кто знает, что нас там ждёт.

Останавливаю себя и не спрашиваю о странности последнего предложения. Отправляемся в особняк. Я, как могу, стараюсь не повернуться в сторону, где прячется уродливая статуя.

Идём, держась за руки, как это было на незабываемой прогулке. Я, кажется, чувствую вкус шоколадного пончика. На ступенях стоят двое вооруженных мужчин, и один из них обращается к Майклу:

– Мистер Хантер просил вас зайти.

– Сейчас навестим его, – отвечает Майкл.

– Только вы. Без девушки.

Майкл хмурится, а я разлучаю наши руки и поспешно говорю:

– Всё нормально, я пока пойду в комнату.

– Я скоро вернусь, – обещает Майкл.

Мы расходимся. Витая в своих мыслях и воспоминаниях о нашей с Майклом вечерней прогулке по Кортрок, не замечаю, как оказываюсь у комнаты. С легкой улыбкой толкаю дверь, и тут же улыбку сдувает со скоростью света.

В первую секунду я думаю, что ошиблась дверью.

Во вторую – понимаю – не ошиблась.

В третью – перестаю дышать.

В четвертую – внутренне корчусь от неприязни и боли.

На кровати лежит Мишель. На ней безупречное темно-синее кружевное нижнее бельё. И больше ничего. Девушка удивленно приподнимается на локтях и быстро садится. Хватает легкий пеньюар и второпях накидывает на себя тонкое шелковое одеяние. А я так и стою в дверях с открытым ртом. Ракс шипит, а вот я даже зашипеть не могу.

– Я не знала, что ты вообще в Кортрок. Боже, как неловко вышло.

Быстро-быстро моргаю, чтобы выкинуть картину из головы. Замечаю на полу открытую бутылку алкоголя и два изысканных фужера.

– Что ты тут забыла? – спрашиваю я не своим голосом.

Отрываю взгляд от импровизированного стола на полу.

– Да ничего, ухожу уже.

Мишель пытается обуть черные туфли на невообразимо высоком каблуке. При этом теряет равновесие, одной рукой опирается на кровать, и я снова вижу слишком много её голого тела.

В груди становится больнее. Ком.

– Я просто хотела повторить ночь, что была у нас с Майклом до его отлёта. Я же не знала, что ты тут.

В груди разбрасывается чернота. Она поглощает меня. А Мишель продолжает подсыпать подробности:

– Решила поприветствовать Майкла, а тут, – она замолкает и, наконец-то обувшись, снова запахивает полупрозрачный пеньюар. – Боже, кудряшка, неужели ты думала, что мужчины способны на верность?

Мишель смотрит на меня так, словно перед ней глупый, очень глупый ребенок.

– Уходи, – пищу я.

– Они любят разнообразие. Такова жизнь. Ты ведь сама видела наш с ним поцелуй и…