Пурпурные грозы

— Какие, например? — спросил он, продолжая один за другим прикусывать мои пальцы. Это было новое, острое и пронзительное ощущение.

— Потерять вкус жизни. Перестать замечать друг друга. Променять чувства на эмоции. И то, и другое важно, но чувства — глубже и ярче.

— Вкус, — повторил Дэр. — Ты права, милая. Отчасти поэтому я не бросаю тренировки.

— Ты всегда это делаешь после полуночи?

— Таков мой ритм, и в темноте я лучше ориентируюсь.

— Ты и у нас дома это делал, и в гостинице?

— Да.

— Дэр, а мой конь? — вспомнила я, и сердце обожгло стыдом и раскаянием. Ну зачем я потащила преданное животное за собой?..

— Шторм и Пострел нас спасли. Я не предчувствую камнепады, милая, но кони могут. К тому же этот не совсем обычный — его подстроили злыдни. — Мужчина положил мою руку себе на щеку, и я прижала ладонь. — Прости, моя хорошая. Страж убил твоего друга. Это ещё одна причина, по которой отец считал меня не созданным для любви. Я приношу не только радости, но и страдания. Бури всегда будут окружены смертью, пусть даже это всего лишь поломанные ветви деревьев.

Он нахмурился и отпустил мою руку, повернулся спиной. Напугавшись такой смены настроения, я прижалась к обширной спине грудью, обхватила мужчину руками, уткнулась в густые волосы и глубоко вдохнула.

— Понимаю.

— Я не сомневаюсь в своем выборе, сомневаюсь в решении, — сказал он, и меня подняло на глубоком вдохе. — Я решил сплести наши судьбы. Выбрал тебя, потому что сердце так подсказало. Но теперь, видя, что причиняю боль, схожу с ума от каждой твоей крошечной царапины…

Он поднялся, и пришлось мне разжать объятья.

— Я с ума схожу, Мэй!.. — Обернулся, охватил взглядом меня, сидящую на краю. — Не могу без тебя, а когда я с тобой — хочу всего и сразу, забывая, что я есть.

— Кто ты есть, Дэр, — прошептала я. — Ты — человек, которого я люблю. Мой мужчина. Моя судьба. Какой бы она ни была. Я ни разу не пожалела, что выбрала тебя! Боль, страдания — ничто по сравнению с той пустой жизнью, что я бы вела, если бы мы не встретились. Кирс Зорский, представь только! Через месяц я бы впала в тоску, через год превратилась в ничто. А брачная ночь!.. О, предки! Нельзя так говорить, но он похож на изношенный сапог! Однажды мы разговаривали, и он сказал, что девушка сродни самоцвету, нуждается в хорошей огранке. Глупый комплимент, вызвавший у меня только раздражение! Человек — не драгоценный камень. Он свободен, волен в своих решениях, и не зависит от какого-то хладнокровного ювелира. И я не хотела стать дорогой игрушкой в его руках, хотя и чувствовала проявляемый им интерес… Мне было противно быть рядом с ним, Дэр. Его интересовали только карты, политика и лошади. И я бы стала очередной кобы…

Дэр заткнул мне рот поцелуем — в темноте это было столь неожиданно, что я вздрогнула. Мы снова оказались в середине небольшой кровати, и приходилось лежать близко-близко, чтобы не свалиться на пол. Его колено скользнуло меж моих бедер, одна рука легла на поясницу и заставила выгнуться. Он склонился ниже и коснулся моей груди ртом. Как и всегда, чувство было обширным и вкусным.

— М… — тихо отозвалась я.

— Зря я про стоны сказал, — прошептал Дэр. — Ты ведь теперь стесняться будешь. Поверь, милая, сейчас ты можешь отпустить голос на волю. Я не сделаю ничего такого, что заставит тебя кричать.

— Боюсь, я не… — и забыла, что хотела сказать, когда Дэр принялся жадно, почти больно целовать мое тело.

— Чего ты боишься? — спросил он, замедлившись.

— Что вполне могу от восторга завопить, — задыхаясь, договорила я.

— Прежде не вопила, Мэй. Думаю, сегодня до этого не дойдет.

И снова обхватил мою грудь, вынуждая прогнуться ещё сильней. Я тянулась за его губами и тихонько постанывала. Хотелось долгого, глубоко наслаждения. Надеясь, что он не станет меня сдерживать, я отозвалась на его прикосновения своими, и тщательно изучила всю его спину, руки и бедра, провела пальцами по животу и, не медля, опустила руки ниже. Ответом был тихий вздох и глубокий поцелуй.

— Я всё ещё не знаю, как правильно целовать тебя, — прошептала я, когда Дэр от меня оторвался.

— Я тебя научу, — усмехнулся он. — Хотя ты и так доставляешь мне блаженство, милая. Просто впусти меня, разреши узнать твою глубину и вкус.

Я кивнула и снова потянулась к его губам. Поцелуи оставались для меня самыми желанными прикосновениями. Сколько бы мы ни целовались, я никак не могла ими насытиться. Просто порой Дэр делал это слишком напористо и страстно, и его сила меня подавляла.

Как и сейчас. Я снова попалась. Каждое прикосновение языка длило мучение. Его руки едва касались тела, в последний момент уходя от источника напряжения, и я, не выдержав, всхлипнула. Он сразу коснулся меня внизу, пальцы безжалостно скользнули внутрь, и я вскрикнула.

— Именно, Мэй, — проворчал Дэр. — А теперь представь, что вместо этого там будет кое-что куда большее по размеру.

Кусая губы, я опустила глаза, но, слава предкам, не разглядела почти ничего. Дэр был прав. Даже вместе с жаждой во мне оставался страх. Как вообще мы могли стать близки? Ещё в прошлый раз я, изучая его тело, засомневалась в том, что первая настоящая близость будет приятна. Но отступать было нельзя.

Изогнувшись, я дотянулась рукой до его живота, нащупала знакомую твердость и принялась медленно ласкать, чувствуя, что теперь уже всё равно.

— Не зажимайся, — произнес он. — И не бойся. Я покажу тебе, чего примерно ожидать, Мэй.

Конечно, теперь-то он ведал все мои страхи. Странно, что я сама осознала их только сейчас. Я впилась пальцами в его спину и сжала зубы — это телом овладела боль. Дэр помог мне, смягчил ей ласковым поцелуем, но я не сумела ответить.

— Да, милая. Это так. Нельзя объединиться, не ощутив крайних чувств. А боль — важная часть тебя. Благодаря ей ты понимаешь, что живешь.

И избавил меня от тяжести, принялся ласкать как прежде. Я касалась его в ответ, отбросив размышления. В такие мгновения думать о сложностях не хотелось.

В этот раз мы нежили друг друга медленно и долго, балансируя на грани между жаждой и насыщением. Не могла и представить, что последствия будут ярче, чем прежде, но ожидания оправдались — меня накрыло столько мощным потоком наслаждения, что я чуть не раздавила Дэра в объятьях. Хотя, конечно, это была лишь кажимость. А вот его сила, его глухой стон и тяжелое тело были реальны, и мы, не потрудившись толком улечься, заснули прямо так, не расцепляясь.

Утро встретило меня запахом еды. И первым делом я увидела Дэра — одетого, но босого, с причесанными волнами волос и без намека на бороду. Он громко хрустел яблоком и, обернувшись, улыбнулся во весь рот.

— Доброе утро, Мэй. Ты такая красивая сегодня.

Я пощупала прическу и осознала, что волосы приобрели форму шара.

— Снова карга, — заключила я. — Тихий ужас…

— Всё хорошо, милая. Ты похожа на одуванчик, — рассмеялся мужчина.

— Подойди — и получишь сладкий поцелуй, — сказала я.

Дэр тотчас отложил яблоко и оказался возле кровати. Я нежно тронула его губы, хмыкнула и лизнула прямо в нос. Мужчина расхохотался.

— Игривое настроение вместо похмелья? Это замечательно, милая! Значит, и аппетит у тебя будет отменный.

— Сначала волосы. С ними возникнет много проблем. Поможешь?

— Конечно. Не звать же Мельсею или Леру на помощь!

Мы боролись с путаными прядями минут тридцать. Дэр то и дело извинялся, волнуясь, что повырывает мне половину волос, но я была привычна и к куда более грубым прикосновениям, а потому успокаивала его, мурлыча глупую детскую песенку про матили. Когда с прической было покончено, он намотал рыжеватую волну на кулак.

— Словно медовый шелк. Никогда не разрешу тебе их стричь.

— Представляешь, твой приказной тон меня совсем не сердит!

— Чем тебя вообще можно расстроить, милая? Помимо решеток на окнах?

Я провела пальцем по белой ниточке шрама, что теперь был у него на груди.

— Почему остался след?

— Это непростая рана. Скелеты пользуются магическим оружием, оно всегда оставляет шрамы.

— Вот что меня расстраивает, Дэр. Твоя боль.

— Моя уязвимость, — улыбнулся он.

— Она лишь причина боли.

— А моя сила? Что ты думаешь о ней?

— Я в тебя верю. Думаю, мощь грозы вернется и утвердится в теле навсегда.

— К лучшему ли это? — пробормотал он. — Хотя сейчас не хочется ни о чем таком думать. Сияет солнце, начался новый день. Мы вдвоем в спальне и можем, пока никто не видит, съесть весь запас сладкого.

Он снова стал мальчишкой, и я была счастлива. Благодаря его страсти, заботе и веселости пережитое быстро перекрывалось прекрасным настоящим.

— Тогда отпусти меня.

— За поцелуй.

— По одному утром и вечером, — сказала я.

— Почему это? — рассмеялся Дэр. — Так я долго не протяну! Ласки тоже выдаются дозировано? Поглаживания, например, по сколько штук в день?

— В зависимости от настроения обеих сторон, — ответила я. — Можно и помногу.

— Получается, мы вчера с поцелуями и прочим переборщили и теперь неделю голодать будем? Нет уж. А ну иди сюда, мой медовый пряничек!

Я завизжала — Дэр сцапал меня за пятку и начал беспощадно щекотать.

— Чудища атакуют! — зарычал он, плюхаясь на меня сверху и начиная пыхтеть прямо в голый живот. Я хохотала, как умалишенная, и брыкалась изо всех сил. А потом изловчилась — и уселась на него сверху, не обращая внимания на собственную наготу.

— Вид прелестный, — довольно ухмыльнулся Дэр. — Так и будешь ходить.

— Я замерзну, — улыбнулась я.

— Нет, Мэй. Ни в коем случае. Я тебя буду вот так обнимать, — и обхватил за плечи, роняя грудью к себе на грудь. — Вот так согревать, — и перевернул на спину, прижимаясь телом. — Вот так целовать. — И коротко и крепко поцеловал в губы.

— А я тебя буду вот так любить, — и я нежно провела пальцами по его лицу, дотянулась и коснулась ртом улыбающихся губ.

Раздался стук в дверь.

— Эй, вы в порядке? — спросил Смайл. — Никаких новых монстров?

— Всё хорошо, — отозвался Дэр. — Скоро выйдем. Брат за тебя очень переживал, — сказал он, когда Смайл вышел на улицу. — И, кстати, угробил нескольких злыдней.

— Голыми руками? — поразилась я.

— Ты не знаешь, на что способен твой младший. Он юркий, как ящерка, и отлично схватывает. Мы с ним, Торми и Бэйтом договорились позаниматься вместе.

— Ой, здорово! А посмотреть можно будет?

— Конечно. Ничего запретного.

Он взял меня за пояс и посадил на кровать.

— Давай-ка ты покушаешь. — Усмехнулся и добавил, опуская глаза: — И оденешься.

— Хорошо, — краснея, согласилась я. — Накроем здесь?

— Хочу ещё побыть с тобой наедине. Давай завтракать вдвоем.

Я с радостью поддержала это предложение. Дэр уже успел принести чистую одежду — мое второе дорожное платье. Наряд был незатейливым — темно-серая шерсть, глухой ворот на пуговицах, плотный корсет без рисунка. Единственным его украшением была темная вышивка, шедшая по низу подола. Дэр ловко засунул меня в платье, нетуго зашнуровал корсет и заплел одну толстую косу, которую я скрутила в бублик и заколола шпильками. «С голодухи», как выражался Смайл, я уплела много самых разных блюд. В основном это были сухие закуски и свежие фрукты, но попалось и рагу.