Сквозь пространство

Глава 27

Джини глубоко задышала, почувствовав себя не лучше, чем при приступах клаустрофобии. Не то чтобы она страдала этим заболеванием, но сейчас вдруг усиленно хватала ртом воздух, боясь, что он здесь вскоре закончится. От бессилия она ударила ладонью по металлической поверхности. Вспыхнуло табло «Блокировка». Видимо, после активации чего-то, больше похожего на самоуничтожение, механизм запечатывался намертво.

– Чудесно, – выдохнула она. Ее вдруг охватила злость. Вирджиния посмотрела на все еще молчавшего и задумчивого Мэла и не смогла сдержать свой язык. – Видимо, ты до смерти ужасен в постели, если Эмма захотела от тебя избавиться почти сразу после секса.

– Чт...? – капитан ожил и обескураженно посмотрел на девушку. – Господи, Вирджиния, ты и правда сейчас думаешь именно об этом? О том, что мы спали, и я плох в постели? – громко возмутился Мэл. – Серьезно?!

Он пошевелил плечами и руками, стараясь ослабить веревку, но вместо этого, она только сильнее натянулась, впиваясь в тело через одежду.

– Не стой там, развяжи меня, – промедление и острый взгляд Джини только вызвали еще большее раздражение у капитана. – Да за кого ты меня держишь? К твоему сведению, я не трахаюсь с пассажирками, даже если они сами на меня вешаются, – проговорил он, сощурившись. – Давай уже, развязывай. Я попытаюсь нас вытащить.

Джини не долго размышляла, скрестив на груди руки. А после, закатив глаза и буркнув что-то под нос, подошла к нему и начала развязывать. На самом деле, Мэла не впервые связывали, и все же в этот раз все было куда нервознее, нежели раньше. Еще никогда ситуация не была столь безнадежна. Сердце быстро колотилось в груди, отмеряя ударами время до освобождения от пут, показавшееся ему в той внутренней спешке вечностью. Ученой пришлось повозиться, но тем не менее, веревка через какое-то время упала к ногам капитана.

Незамедлительно он кинулся к терминалу, с помощью которого Эмма захотела тут все взорвать к чертовой матери. Конечно же, он оказался заблокирован, отображая только одно – время до их смерти. Капитан закусил губу, пытаясь взломать старую машину, но не вышло. Единственное в чем была хороша устаревшая техника, так это в своей надежной упрямости. Это сейчас у любой команды была куча альтернатив и путей отмены, но вот раньше... если ты решил уничтожить лабораторию, то так оно и случалось, как бы ты ни старался потом свое решение поменять.

– Черт, черт, черт! – после долгих манипуляций ему так и не удалось ничего сделать, отчего он несколько раз в ярости ударил по терминалу. – Хренова машина!

Положив руки по обе стороны от клавиатуры, Мэл попытался вернуть себе ясный ум, глубоко вдыхая спертый воздух. А после метнулся к массивным дверям.

– И тут глухо, – сдавленно выдал он, вдруг ощутив странное спокойствие. Отлично, теперь Банадае убьет не только его родителей, но и его самого. – Да чтоб вас всех и этот заказ. Зачем я только послушал Танишу?

Кэмпбелл ударил кулаком о створки и обернулся к Джини.

– Как детей уделали. В задницу это все, лучше бы и дальше перебивались мелочью, чем связывались с учеными.

– С учеными? – переспросила Джини, до этого с каким-то нездоровым интересом наблюдавшая за действиями Мэла. Впрочем, у него все равно ничего не вышло, и Вирджиния ощутила разочарование. Внутри образовалось какое-то неприятное ощущение пустоты. – Знаешь что, умник, не у одного тебя сейчас проблемы. Так что следи за словами, наш наивный ни в чем не повинный ангелочек, – едко отозвалась она. – Судя по словам мисс Кларк, ты – изменник. У меня не возникает нареканий к ней за все действия против тебя, но вот в моей смерти я обвиню именно твое лицемерное личико, – она повысила голос. – Я ничего ей не сделала, так что единственное объяснение тому, что я здесь: твоя любовница приревновала тебя ко мне, чего бы ни случилось, держи ты своего дружка в штанах, или хотя бы если бы он у тебя был моногамным. Ты же, очевидно, приставал ко всем подряд. Может, Нариса тоже пыталась добраться до меня из-за тебя, а? Вы так мило звали друг друга по имени, – Джини сложила на груди руки. – И если говоря про то, что на тебя вешались, ты подразумевал меня, то немедленно возьми свои слова назад.

– Черт тебя дери, – взвинчено тряхнул перед собой руками Мэл. – О, я польщен, что ты думаешь о моем дружке, но посмотри уже дальше моих штанов! Ни с кем я не спал, ни к кому не приставал, просто когда-то я принял правильную сторону. Встал на защиту бедных колоний. Я убивал своих бывших коллег, руководителей, солдатов Союза, за тысячи голодных, узурпируемых чертовым Союзом людей, – вторя ее громкому тону, Малкольм так же повысил голос. – И сделал бы тот же самый выбор еще раз. Я изменник нашей чертовой межсистемной власти, которая выжимает все соки из простых людей! Вся наша команда! И это лучше тебе забрать слова про лицемера обратно. Не я разбалтывал всем подряд о нелегкой судьбе капитана.

– А что, я что ли о чем-то болтала? На это намекаешь? – прищурилась Вирджиния и подошла ближе к Мэлу, гордо посмотрев ему в глаза. – Никогда не была треплом. А то, что я рассказываю До, Феликсу или моей улучшенной версии Мэла, тебя не касается. Никогда не касалось и касаться не будет. С того самого дня, как оскорбил меня в том кафе!

– Оскорбил? – капитан возмущенно скрестил руки на груди. Головой он понимал, что времени на совершенно идиотские препирательства нет. Таймер на терминале показывал уже двадцать минут. Однако такой напор со стороны Джини он не мог оставить без внимания. Все равно умирать, так что хотя бы в последние минуты жизни он не уйдет обруганным самодовольной зазнайкой. – А знаешь что, не смотри ты на меня, как на питекантропа с самого начала, может быть, и не обрела статус всезнайки-затычки в моих глазах. «Но извини, Малкольм, это же совершенно неприемлемо, только древние колонисты такое говорят, – фальцетом передразнил он ее. – На самом деле все по-другому!» Сказала вся такая мисс-совершенство в сексуальном платье, ни разу не нюхавшая вакуума периферии, – Мэл сощурился и тоже сделал шаг вперед, чтобы вплотную оказаться к Вирджинии и посмотреть в эти чертовски невинные глазки, метавшие молнии. – Раз ты тоже такая вся белая и пушистая зайка, то какого хрена Эмма знала о том, что я тебе что-то про себя рассказывал? Эта сучка заявилась ко мне и начала петь песни о том, какой я плохой, мозги туманю юным дарованиям, и как ты чуть ли не со смаком рассказыва... – он тут же остановился и на мгновение завис. – Да пофиг. Даже если это была прослушка, это не отменяет факта твоего невыносимого характера. Ты постоянно клюешь мне мозги! Что раньше, что на корабле, что сейчас. Я не твой муженек, чтобы так запросто пить мою кровь, чертов вампир!

– Я ничего не говорила Эмме, – отчеканила Джини, – и не в курсе ваших милых бесед. Извини, застала лишь прощальный ритуал, – она развела руками. – И я не смотрела бы на тебя так в том кафе, если бы ты не расточал свои флюиды направо и налево, весь такой самоуверенный, со сверкающих в глазах знанием, что женщина перед тобой чуть позже окажется в твоей постели. И я изначально не хотела туда идти. Это свидание было фарсом, подстроенным моей знакомой. Она все время пыталась меня унизить, я была уверена, что ты с ней в сговоре... – Джини замолчала и сглотнула, но тут же вернула себе прежний боевой настрой. – Хотя как я могла такое подумать. У тебя ведь клевать совсем нечего и пить, к слову, тоже.

– Тогда перестань выжирать мои мозги, раз ничего там нет, – оскалился Мэл. – Ты просто не хочешь признавать, что на самом деле ставишь себя и свое мнение гораздо выше других людей. Да, мы все чувствуем себя уникальными, но только от этого не стоит ставить под сомнения умственные способности других. Другое мнение тоже имеет место быть, милая, – фыркнул он, осознавая, что слишком сильно увлекся перепалкой. Останавливаться было уже поздно. Как же Джини его достала! – А что ты предлагаешь обычному дальнобойщику, для которого двое суток на поверхности планеты – уже чудо? А? Заделаться евнухом? И вообще, меня там не должно было быть вовсе. Уж лучше бы я очередь на гослицензию стоял. «Да ладно, Мэл, ты сто лет на свидания не ходил, хоть вечер в приятной компании проведешь», – вновь всплеснул руками Мэл. – Ага, понадеялся. За идиота приняли, фиг пойми что надумали, а потом еще и обласкали, как нерадивого школьника. Вот кто на «просто свидание» наряжается, как поп-дива на красную дорожку, а потом берет коктейли с трубочками? Эти трубочки специально были придуманы женщинами, как издевательство над мужиками. Господи, – он нервно усмехнулся и провел рукой по волосам, – да чтоб тебя, Каррингтон. Вроде ученая, светило науки, – нарочно пафосно произнес он, – а иногда ведешь себя, как дурочка.

– Да, – в порыве возмущения воскликнула Вирджиния с ехидной улыбкой, – забрезжил свет в конце тоннеля! В твоей пустой коробочке мелькнула дельная мысль. Евнух – самое то. И тебе удобно, и женщин мучить не надо. И, боже мой, вставать на коктейльные трубочки и красивые платья тоже не будет. Могу подсказать адрес отличного хирурга, если мы каким-то образом сегодня выживем. Сможешь бороздить и дальше свой космос, между ног ничего мешать не будет!

Малкольм на мгновение удивленно округлил глаза, так как подобных изъяснений от Вирджинии совсем не ожидал. А потом его накрыло.

– Что?! – яростно воскликнул капитан. – Что ты сейчас только что сказала? Совсем голову снесло?!

Выражение лица Мэла стало страшным, отчего ученая перед ним струхнула и отступила на пару шагов. Напирая, Кэмпбелл не знал куда девать скопившуюся злость и, повернувшись к ближайшему столу с кучей старых пробирок с давно засохшим и выветрившимся содержимым, попросту начал смахивать все с него.

– Как же! Ты! – после каждого слова на пол летело мелкое лабораторное оборудование и рассыпалось осколками на сером кафеле у их ног. – Меня! Достала!

Далее пошли непечатные ругательства на китайском. Он не успокоился, пока стол не оказался пуст. Даже металлические держатели были выдернуты из подставки и кинуты с силой на пол. Капитана давно так не накрывало эмоциями. Наверное, сказалось нервное напряжение последних дней и это унизительное поражение от какой-то союзной сволочи. Последней каплей стало откровенное презрение со стороны Джини. Он мог спокойно терпеть такое обращение от любой твари на периферии. Кэп бы просто посмеялся в лицо незадачливому засранцу. Но принять столько яда от нее было непосильной задачей. Это казалось ему, как минимум, несправедливым и даже обидным.

Оперевшись о пустой стол ладонями, Малкольм замер, часто дыша.

Тринадцать минут.

– Ты закончил? – деловито спросила Вирджиния, скрестив руки на груди.

– Лучше замолчи, – выдохнул Мэл и посмотрел на нее.

Джини только открыла рот, чтобы вновь как-то съязвить, но Малкольм опередил ее и схватил за плечи. Она вскрикнула.

– Почему, черт тебя дери, ты не можешь помолчать? – он легко тряхнул ее.

– Пусти меня, болван! – зашипела Джини.

– Даже перед смертью продолжаешь, – он все еще напирал, только уже не так яростно, а она все еще отходила назад, пока не врезалась в какую-то высокую прозрачную камеру, – мучить меня.