Невеста берсерка

Харальд торопливо поднял свою чашу. Рявкнул, глядя в зал, напряженно молчавший с того момента, как он появился:

— За моих людей. За тех, кто ходил со мной в походы — и еще не раз пойдет.

По лицам поползли улыбки, чаши поднялись в ответ. Харальд, переждав ответные крики, кивнул Свальду. Указал взглядом на стул Сванхильд.

Брат пересел. И тут же спросил:

— Твоя невеста больше не вернется к столу?

— Нет. — Харальд одно мгновенье размышлял — может, спросить брата о том, что его интересовало, наедине?

Но тут же подумал — Свальд все равно разболтает все отцу, а тот доложит деду. Нет смысла прятаться.

Он выждал немного и негромко спросил:

— Кстати, брат… где ты украл ту, что стала теперь моей невестой?

— Под Ладогой. — Свальд горделиво улыбнулся. — Там сейчас правит Рюрик, это было опасно…

— Да ты герой, — проворчал Харальд. — Помню, девка от тебя еще и сбежала. И сестру с собой увела. И как ты с ней справился, ума не приложу…

Улыбка Свальда приувяла.

— Как я помню, от тебя она тоже сбежала, брат.

— Да, непокорная, — согласился Харальд. — И поскольку я, в отличие от тебя, не герой, пришлось сделать ее своей невестой. Чтобы не бегала больше. А почему ты украл именно этих двоих, Свальд? Самому понравились?

— Они, дурехи, сидели на берегу одни, — объявил брат. — И ушли слишком далеко от городской стены. Я, честно говоря, после побега их обеих чуть в жертву не принес…

Харальд хлебнул еще эля, не чувствуя вкуса. Спросил:

— И что же удержало?

— Да… — Свальд поморщился. — Я хотел обеих в воду побросать, связанными — поскольку они с моего драккара голову драконью своровали, чтобы уплыть. Но едва сказал об этом, как тучи луну закрыли. И нехорошо так на реке стало, тихо слишком. Вот я и решил — не к спеху.

— Больше ничего? — не утерпев, спросил Харальд.

Свальд задумался.

— Да нет, ничего такого. Кстати, когда к тебе плыли, погода отличная стояла. Ветер все время в корму дул, гребцы ни разу на весла не сели.

Забавно, подумал Харальд. Кажется, и тут чье-то вмешательство…

Он посидел на пиру еще немного, для приличия. Потом повернулся к деду, попросил:

— Ярл Турле, будь и дальше хозяином на моем пиру. Я схожу проверю посты, обойду крепость. Пока Гудрем жив, его драккары могут налететь в любой момент…

Турле с готовностью кивнул.

— Иди, Харальд. Истинный воин думает о войне даже на пиру. Учись, Свальд.

Он и впрямь побродил по крепости, проверяя посты.

Возле главного дома уже шумели — эля наконец-то выпили достаточно, чтобы перейти к мордобою. Сквозь выкрики пробивался высокий голос скальда — дед, как и положено викингу прежних лет, опрокидывал чаши исключительно под висы и прочие песнопения.

У ворот торчал Убби, на берегу болтался Свейн — вместе с Бъерном и Ларсом. Его люди, как и он, пренебрегли пиром ради дела. Но если Свейн с Убби это сделали по его приказу, то двое последних ушли с пира сами.

И Харальд, повернув к женскому дому, даже испытал некоторое смущение. Но тут же оправдался перед собой — нужно проверить, как там Сванхильд. Отогрелась ли. Еще заболеет…

В женском доме было тихо. У одной из опочиваленок в самом начале прохода торчали его воины. И среди них Кейлев с двумя сыновьями.

— Свободны, — распорядился Харальд. — Все.

Кейлев, быстро переглянувшись с сыновьями, предложил:

— Может, отвести Сванхильд в другое место? Та, темноволосая, которую ты сюда отправил, еще недавно хныкала на весь дом. Мой сын еле сумел ей втолковать, чтобы заткнулась…

— Я сам присмотрю за твоей дочерью, — спокойно сказал Харальд. — Иди, Кейлев. Только не на пир, а сразу спать — и ты, и твои сыновья. Хочу, чтобы завтра утром вы сменили Свейна и Убби, которые сегодня приглядывают за крепостью. И отдай плащ хозяину. Скажи, что ярл его благодарит.

Он скинул с плеч короткий и узковатый для него плащ. Дождался, пока все уйдут, затем открыл дверь, за которой была Сванхильд.

Одинокий светильник освещал неширокую кровать, занимавшую половину каморки. Золотистые волосы свешивались с края постели. Она уснула прямо в плаще…

Харальд подошел, присел перед кроватью на корточки. Осторожно отодвинул полу, открывая лицо.

Коснулся щеки. Теплая. Все-таки девчонка согрелась — сама, без него.

Темно-золотистые ресницы вдруг дрогнули, приподнимаясь. Несколько мгновений Сванхильд смотрела на него сонно, дремотно. Потом выдохнула:

— Харальд…

Он пробормотал:

— Жаль, ты меня не понимаешь, — и сказал уже громче, сводя брови на переносице: — Приказываю?

Сванхильд села, озадаченно и немного виновато заморгала. Спустила ноги с кровати.

Харальд, тут же двинувшись вбок, оказался рядом. Помедлив, наклонился и прижался щекой к коленям, укрытым скользким шелком.

Она вздохнула, и Харальд ощутил ее ладони на своем затылке. Его руки тоже ожили, двинувшись по ее бедрам.

Завтра мы обязательно поговорим, пообещал он себе.

И продолжил бы и дальше запускать руки в разрезы платья, идущие до бедер, но вдруг услышал бурчание в животе у девчонки. Нахмурился, подумал — сидела на пиру, едва клевала, а потом отогревала его, возвращая в человеческий вид…

— Сейчас поешь, — сказал он, не надеясь, что Сванхильд поймет.

И удивился, услышав неожиданное:

— Пир? Прошу, ярл Харальд — нет.

— Не хочешь, и не надо, — проворчал он. — Я ярл, меня кормят там, где я прикажу.

Он поднялся, вышел. У дверей женского дома стояли четверо воинов — по случаю пира стража женского дома была усилена, по его приказу.

Харальд послал одного из парней за подносом с едой. Снова открыл дверь женского дома. И прямо с порога разглядел фигуру в дальнем конце прохода.

Завидев его, женщина поспешно юркнула в одну из каморок.

Кресив, подумал Харальд недовольно. Ходит и подглядывает? Впрочем, зла Сванхильд она больше не причинит. Теперь у девчонки есть охрана.

Но нужно все же приказать старухе-славянке, чтобы та объяснила Кресив разницу в ее положении — и положении Сванхильд. Остальное, если темноволосая все-таки решится на что-то, ей объяснят парни, которые будут охранять его невесту.

Сванхильд, пока его не было, успела встать с кровати. Смотрела на него… хорошо, пожалуй. Прямо, открыто, но со смущением. И немного испуганно. Помнила, как он недавно сиял?

— Сказал бы я тебе, — заметил Харальд, подходя поближе. — Но ведь не поймешь. Опять "приказываю"?

Смущения во взгляде прибавилось. И появился испуг.

— Ярл Харальд… не убить рабыня.

И он, вдруг развеселившись, криво ухмыльнулся.

— Не убить. Просишь?

— Прошу, — с готовностью согласилась она.

Потом прижала руки к груди, умоляюще.

— Прошу не убить…

И Харальд уже в который раз подумал — дуреха. Будь на ее месте Рагнхильд, после сегодняшнего уже сообразила бы, насколько она ценна для него. И сейчас приказывала бы, а не просила.

А этой в голову не приходит ценить себя — и то, что она делает с ним.

Он нетерпеливо отбросил руки, прижатые к груди, обнял, притиснул к себе. Пробормотал, склоняясь к ее уху:

— Не убью. Сегодня прощаю. Пусть будет подарок на наш сговор.

Руки тут же нырнули в разрезы платья, задрали, добираясь до тела, прикрытого теперь лишь шелковой рубахой — тонкой, позволяющей ощутить все изгибы и ложбинки. Подхватили под ягодицами, чуть налившимися за последний месяц.

Харальд нажал, заставив тело, укрытое шелком, скользнуть вверх. Сванхильд задохнулась, хватаясь за его плечи.

Он сказал, почти развлекаясь, когда его подбородок уткнулся в ее грудь:

— Вообще-то, Кейлевсдоттир, ты теперь можешь попросить у своего отца защиты от меня. И он должен тебе ее дать — как положено…

Завтра, когда они будут разговаривать через старуху, этого она уже не услышит, мелькнула у него мысль. Но сегодня, пока не понимает, еще можно.

Харальд немного ослабил хватку, позволив Сванхильд снова скользнуть вниз. Но рубаху вместе с платьем придержал, задирая вверх. Руки наконец добрались до ее кожи, не прикрытой шелком. Губы поймали рот девчонки…

Но тут в дверь стукнули, и Харальд торопливо убрал ладони, отпуская Сванхильд, сразу густо покрасневшую. Принял из двери поднос, поставил на кровать, приказал:

— Ешь.

Сам опустился рядом, на изножье кровати.

Сванхильд сначала подвинула поднос к нему, Харальд качнул головой, отказываясь.

И задумался, глядя на нее.

Завтра, когда люди проспятся, надо будет послать пару драккаров — пройтись вдоль побережья в обе стороны. Посмотреть, не прячутся ли корабли Гудрема в одном из фьордов.

И если рядом никого нет, можно будет отправиться в Веллинхел. Девчонку забрать с собой. Казну тоже прихватить, погрузив на драккары.

Ну а тем, кто останется сторожить Йорингард, он прикажет уйти из крепости, бросив ее при первом же признаке опасности. Сейчас люди для него важней, чем стены.

Он довольно кивнул, когда Сванхильд, закончив есть, переставила поднос на сундук. Встал, расстегивая пояс…

Потом она лежала рядом, укрытая лишь его плащом. Харальд чувствовал боком теплую наготу ее тела. Смотрел на золотистую голову, лежавшую на его плече.

Мысли текли спокойные, дремотные. И почему-то — о богах.

Говорят, над Локи, его дедом, прикованным к скале, вечно висит змея и капает на него ядом. В наказание за смерть Бальдра. Но рядом всегда сидит его жена Сигюн. Держит чашу, не давая яду жечь тело мужа…

Вот и девчонка словно держит чашу. Вычерпывая из него не только холод Ермунгарда, заставляющий рвать баб — но и ярость Одина, превращающую его в дракона.

Хватил ли у нее терпения держать эту чашу всю жизнь? Кто из богов ее послал? Как дар — или как еще одну ловушку?

Устав от мыслей, он потянулся, погладил макушку Сванхильд. И уснул.