Руна на ладони

Голова у Светы закружилась — от избытка информации и недостатка перспектив.

И вспомнилась, прямо-таки выстрелила из памяти поговорка, которую говорила бабушка, пока была жива — замуж выйти не напасть, кабы замужем не пропасть…

За таким точно пропадешь, подумала Света. Как с таким жить? Случись что, снова челюсти отрастит — и будет за ней гоняться, клацая зубами. Точнее, клыками. Как волк за зайкой.

Оборотень. Выходит, они все-таки существуют? Пусть и не на Земле.

Но как можно выйти замуж за того, кого вообще не знаешь? Чужого? Даже не человека? Уродливого — по крайней мере, в те мгновенья, когда челюсти у него торчат вперед? О прочих достоинствах, вроде длинной щетины, пропавшей за секунду, лучше и не вспоминать.

— Нет, — выпалила Света. На всякий случай добавила, помотав головой: — Ноу. Найн. Но!

Насчет мотания головой у неё, конечно, имелись сомнения — кто его знает, какие жесты здесь приняты.

Однако тут уж пришлось положиться на авось.

Мужчина вдруг довольно объявил:

— Да. Ты бесстрашная.

Ох, знал бы ты, как у меня сейчас колени дрожжат, подумала Света.

— Значит, ты не хочешь за меня замуж. Согласна жить на берегу?

Света, глядя в янтарные глаза, кивнула. Сообщила:

— Йес. Да. Я-я, дас из!

А в голове унеё мелькнуло — интересно, он что, понимает эту смесь англо-русско-немецкого?

— Это опасно, Ульф, — вмешалась старуха. — Мало ли кто…

Мужчина по имени Ульф бросил на неё быстрый взгляд, и она замолчала.

— Ты получишь то, что хочешь, — коротко, как-то лающе сказал он, снова взглянув на Свету. — Моя женщина должна прийти ко мне по доброй воле. У нас это делается только так. Что ж… не хочешь ты, захочет другая. Но если что — меня зовут Ульф Ормульфсон, и мой корабль простоит в гавани Нордмарка девятнадцать дней, считая и сегодняшний. Потом я уйду из Нордмарка.

Он сунул руку в небольшую кожаную сумку, подвешенную к ремню. Вытащил пригоршню изогнутых, смятых металлических стерженьков, отливавших желтым. Протянул ведьме. Та подставила руки.

Мужчина разжал пальцы — стерженьки, глухо позвякивая, посыпались в сомкнутые ладони старухи. Приказал, не отводя взгляда от Светы:

— Считай, Ауг.

Та отошла к столу, рассыпала по нему стерженьки.

— Бесстрашная, — снова сказал Ульф, глядя на Свету. И тихо, на пределе слышимости, добавил, едва шевеля губами: — Но глупая. А ведь могла бы стать хорошей парой для волка.

Света сглотнула и отступила на шаг. В голове все мешалось. Получается, этот оборотень от неё отказывается? Вот так просто? Нет, это, конечно, хорошо…

— Здесь не хватает двух марок! — выкрикнула старуха от стола.

И Ульф повернулся к Свете спиной. Зашагал к двери, на ходу швырнул подскочившей к нему старухе пару стерженьков…

А потом вышел, хлопнув дверью.

— Ну, что встала? — заявила старуха, подходя к Свете. — У меня тут не приют для попрошаек. Упустила жениха, теперь ступай куда хочешь. Но в лесу ночевать не советую — загрызут звери. В полях после заката тоже лучше не оставаться, по ночам вокруг Нордмарка бродят светлые альвы. Помни, они только поначалу ласковые… а потом могут и зубы у тебя выдрать, на ожерелья. Знаешь, какие красивые ожерелья делают альвы из женских зубов? И с людьми будь осторожна. Не всякому мужчине можно доверять. Впрочем, ты это и сама должна знать, не маленькая. А теперь иди. Устала я. Всю ночь держала открытым путь из вашего мира в наш, для тебя. Так и не легла спать… уходи!

Эта старуха тоже причастна к её переносу в этот мир, осознала Света.

Но не зная языка — с ней даже поговорить по душам не удастся. Хотя хочется. Даже очень хочется…

Однако бабулька может быть опасной, с тоской подумала Света. И ссориться с ней — себе дороже. Кто знает, на что старуха способна?

Одно зелье чего стоит — то самое, после которого Света начала понимать здешнюю речь. А если у старухи найдется и другое пойло, с неизвестным эффектом?

Лучше не рисковать.

Света стиснула зубы. Взмахнула рукой, указав на мелочь, вывалившуюся из сумки после удара по затылку Ульфа.

Бабулька ответила сердитым взглядом, буркнула:

— Мне чужого не надо. Забирай свою дребедень — и уходи!

Света молча собрала все, что валялось на полу. Косметичку, айфон, распавшийся на две части… помаду и кошелек, абсолютно бесполезный в этом мире. Засунула все в сумку — а потом вышла из дома, ощущая, как внутри плещется злость.

В уме мелькали безрадостные мысли. Эти двое притащили её сюда, не спросив, а хочет ли она этого. Считай, украли. После чего оборотень Ульф просто развернулся и ушел.

А старуха, за которую она по глупости заступилась, выгнала её за дверь. Зная, что девушка из чужого мира не говорит на здешнем языке — и в определенном смысле беспомощней ребенка.

Света захлопнула за собой дверь и замерла на крыльце, сложенном из неровных каменных плит. Огляделась.

В мире, куда она попала, сейчас было утро. Над краем каменной стены, огораживавшей двор, где-то вдали, прячась в дымке, грядой шли невысокие горы — зеленовато-коричневые, облитые жемчужным светом встающего солнца. Справа горы переходили в серебристо-голубую полосу, утекавшую до горизонта и уходившую за дом. Наверно, та самая гавань Нордмарка, о которой говорил оборотень Ульф.

И хоть там, на Земле, сейчас была зима, здесь ещё не кончилось лето. Трава во дворе зеленела, как и лес на дальних склонах…

Но жарко не было. Со стороны гавани тянуло холодным ветерком. Так что куртку, расстегнутую ещё в квартире Ирун Азизы, снять пока не тянуло.

Она, наверно, и дальше стояла бы на крыльце, рассматривая мир, куда попала — но сбоку выскочил здоровенный пес, темный, со светлыми подпалинами. Залаял, запрыгав возле ступенек. Защелкал клыками у её колен.

И Света, развернувшись к нему лицом, попятилась, спускаясь по ступенькам. Поворачиваться задом к гавкавшему псу было страшно — где-то она читала, что если озверевшей собаке показать спину, та рассвирепеет ещё больше.

До калитки в стене Света так и добралась, пятясь и не сводя глаз с пса, прыгавшего следом. Толкнула рукой створку, тут же послушно открывшуюся наружу — и выскочила со двора.

Прямо от ограды вниз ныряли скалистые склоны, поросшие невысокими кустами. Едва заметная тропка сползала по одному из склонов, уводя куда-то в сторону гавани, голубовато серебрившейся вдалеке…

И отсюда на склоне одной из далеких гор можно было разглядеть россыпь мелких домиков — с зеленоватыми крохотными крышами.

Несколько мгновений Света стояла, решая, что теперь делать. За её спиной, во дворе, надрывно лаял пес.

Ясно, что соваться к местным, не зная языка и здешних обычаев — по меньшей мере, глупо, безрадостно подумала Света. Кто его знает, как тут принято обходиться с людьми из другого мира. Значит, сначала ей надо найти какое-то убежище. Потом присмотреться к тому, как здесь живут. И только после этого снова начать думать, что делать…

Свете вдруг вспомнились слова Ульфа. Ещё девятнадцать дней его корабль простоит в гавани Нордмарка.

Она глубоко вздохнула. Если станет совсем невмоготу, можно будет испробовать и этот вариант.

С замужеством.

***

Ульф добежал до склона, с которого подворье колдуньи было видно как на ладони. Как и тропка, уходившая вниз, к Нордмарку.

Он сел на землю, не сводя взгляда с далекого — отсюда не больше когтя на его мизинце — домика на вершине скал. Потянулся, сорвал стебелек. Прикусил, ощутив на языке сладковато-вяжущий вкус.

Девушка, имени которой он так и не узнал, вышла из дома. Дождалась, пока ею заинтересуется пес — и только после этого пошла к калитке. Но отступала медленно, не бежала второпях, визжа от страха, как это бывает у баб.

И это Ульфу тоже понравилось. Как и её лицо, впрочем.

Выйдя за калитку, она остановилась, не обращая внимания на пса, лаявшего во дворе.

Решает, что теперь делать, подумал Ульф, срывая следующую травинку. И если девушка глупа, то побежит в город. С того места, где она сейчас стояла, видна была часть Нордмарка, выстроенная на склоне горы Скъяльдуфъёрг…

А войдя в город, девица обязательно привлечет внимание. Что может плохо для неё кончиться.

Придется присмотреть, чтобы с ней не случилось беды, довольно подумал он. Пусть девушка глупа, но бесстрашна — значит, приживется в Ульфхольме.

Но если она умна, то свернет к берегу, как только тропинка спустится со скал. Пойдет искать себе убежище в прибрежных скалах…

Ульф, не глядя, схватился за следующую травинку — но едва сунул её в рот, чихнул. Вкус оказался перечный, и в носу защипало.

Девушка тем временем зашагала по тропе. Ульф встал. И, пригнувшись, скользнул в заросли, начинавшиеся ниже по склону.

***

Очень скоро Света скинула куртку — все-таки для зимней одежды здесь было жарковато. Потом стянула с головы шапку и запихала в сумку. Тряхнула недлинными, рыжевато-каштановыми волосами.

Зимние сапоги тоже оказались не по погоде, но приходилось терпеть — не босиком же шагать по каменистой тропинке.

Одно непонятно, подумала Света на ходу. Почему оборотня не смутили её джинсы? Судя по его одежде и одежде той старухи, нравы тут средневековые. И вряд ли местные девицы носят штаны.

Или эти двое и не такое видали?

Она замедлила шаг, когда тропинка спустилась вниз, к подножию скал, на которых стоял дом ведьмы. Утесы, оставшиеся за спиной, стенкой уходили вправо, к заливу, безмятежно серебрившемуся под солнцем. Отсюда уже можно было разглядеть черточки причалов, тянувшихся от берега, кораблики возле них…

Ещё через несколько десятков шагов Света остановилась.

Город был уже близко. Громадные дома со странными, поросшими травой и словно оплывшими крышами начинались метрах в двадцати. Вдали, на улице, к которой уходила тропинка, шел какой-то человек.

И шел он вроде бы в её сторону — так что Света метнулась к высоким кустам, справа от тропинки. Затаилась, присев в самой их чаще.

Идущий приближался. Она, отогнув одну из веточек, посмотрела на него.

Мужчина. Ростом ей по грудь, не больше. Но руки у него лишь немного не доставали до земли. Короткие ноги, тело взрослого человека. Синевато-серая кожа, черные вьющиеся волосы собраны сзади в хвост.

И лицо со странными текучими чертами. Взлет надломанных бровей, угольно-черные глаза без белков, длинный нос, нависающий над тонкими черными губами…

Дойдя до того места, где Света свернула в кусты, путник замер. Быстро повернул голову — и посмотрел прямо на неё.

Так пристально посмотрел, словно видел её сквозь листву.

И Света, ругая себя за то, что не залезла в кусты поглубже, решила отползти. Двинулась, под ногой хрустнул какой-то сучок…

***

Ульф, скользивший в зарослях вслед за девушкой, рассмотрел её фигуру во всех подробностях, когда она скинула странную верхнюю рубаху, в которой появилась здесь, в Истинном Мидгарде. Распашную, толстую и простеганную.

Фигура у неё оказалась ладная. Вот только жаль, что она носила мужские штаны. И узкие, нагло выставляющие бедра напоказ. Если она попадется кому-нибудь на глаза, посчитают либо сумасшедшей, либо шлюхой, сдуру напялившей штаны любовника. К тому же волосы у неё чуть ниже плеч — коротковато для достойной женщины.