Дом горячих сердец
Желая взойти на трон Люса, я возродила древнего крылатого монарха, которого считала другом, пока тот не обманул меня и не заключил в тюрьму.
Лоркан утверждает, что держит меня в плену ради моей безопасности, но он также считает, что я принадлежу ему. Похоже, после многовекового сна разум Короля воронов совсем помутился.
Быть может у нас и существует эта злосчастная мысленная связь, но мы всё ещё хозяева своих судеб, поэтому я решаю держаться подальше от Небесного королевства и его пророчеств… подальше от него.
Но я быстро понимаю, что мне никуда не деться от этого собственника. И честно говоря, я уже не уверена в том, что хочу этого.
![Дом горячих сердец](/uploads/covers/2023-08-14/dom-goryachix-serdec-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Оливия Вильденштейн
- Жанр: Любовная фантастика
Читать книгу "Дом горячих сердец"
— Угря? — помогает мне Лор.
Моё лицо начинает гореть, и хотя его губы лишь слегка приподнимаются в улыбке, моё лицо становится совершенно хмурым.
— Прости меня, Фэллон… — большой палец, прижатый к нижней части моей грудной клетки, скользит по выпирающей кости, — но прошло больше пяти веков.
— С тех пор, как кто-то называл твой член угрём?
Хозяин воронов не просто улыбается; он начинает смеяться, и вибрации его смеха сотрясают меня от самого сердца до кончиков ресниц.
Я задерживаю дыхание, а затем резко выдыхаю.
— Лор, это…
Я обхватываю пальцы на своей талии и пытаюсь оторвать их от своей кожи, как вдруг его бедро сдвигается и… о, святая Мать воронов.
«Что, Behach Éan?»
Он снова сдвигается, и тёплое покалывание в моём теле становится интенсивнее.
— Это… это…
Его мышцы сокращаются, затвердевают, становятся острее, а затем расслабляются, и снова сокращаются.
Святой Котёл…
— Тебе надо… — я закусываю губу, чтобы не начать тяжело дышать, — остановиться. Лор. Перестань.
— Почему? — его хриплый голос обдает мою челюсть.
Когда его лицо успело так сильно приблизиться к моему?
Он снова сдвигается подо мной, и у меня перед глазами всё становится белым, словно грот волшебный образом наполнился тысячью костров. Я с силой ударяю его в грудь ладонью, которая касалась… которая касалась той части его, которой не имела права касаться.
«Ты моя пара, Фэллон».
Он проводит ногой вдоль меня, словно ножом по точильному камню, и от этого прикосновения все мои мысли исчезают.
«Ты вправе касаться моего тела; так же, как и я в праве касаться твоего».
Его слова падают, точно галька в моей голове. Они проникают глубоко в меня, впечатавшись в самое нутро.
— Лор, — хрипло говорю я. — Это неправильно. Ты…
Не мой.
Его губы касаются моего подбородка снизу, а его рука ещё сильнее сжимает мою талию, придвигая меня ещё ближе, и его стальное бедро проходится по моей пульсирующей плоти. Где-то далеко у себя в голове я кричу той тряпичной кукле, в которую я превратилась, чтобы я перестала тереться о ногу этого мужчины.
Женатого мужчины, ни больше, ни меньше!
Клятвы многое значат для меня. Они должны что-то значить и для него тоже.
Если я кончу у него на коленях, я буду не лучше тех девочек в «Кубышке». Мурашки стыда пробегают по моей дрожащей спине.
— Лор, прекрати!
Он останавливается, но уже слишком поздно, потому что жёсткие волоски на его бедре проходятся по возбужденному бугорку, и наступает мой конец.
ГЛАВА 50
Я всхлипываю, когда кончаю. Из глаз начинают тихо капать слёзы, меня оглушает стыд. Он такой же оглушительный, как тот хлопок моего внезапного удовольствия. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не дать ей задрожать.
Что я наделала?
Мне противно.
Я противна самой себе.
— Прости, — хрипло произношу я, хотя это отчасти его вина.
Ведь если бы он не прижал меня к своим коленям…
Если бы он не начал двигать своей ногой…
— Фэллон, посмотри на меня.
Он убирает прядь волос с моей щеки и заводит её за ухо.
Мои веки остаются закрытыми, потому что я не могу смотреть на этого мужчину, которого я использовала как какой-то столб для того, чтобы унять свой зуд. Не открывая глаз, я надавливаю на его грудь, но моё тело похоже на переваренную макаронину. Мои локти опускаются, так же, как и моё настроение.
— Отпусти меня, Лор.
— Сначала ты посмотришь на меня.
Когда я чувствую, как он холодными пальцами вытирает слёзы с моих щёк, я поворачиваю голову, чтобы не дать ему меня касаться.
— Я не хочу на тебя смотреть.
Если я посмотрю на него, всё это станет реальным.
Он вздыхает.
— Ладно. Не смотри на меня; но выслушай.
— И не пытайся мне сказать, что то, что между нами произошло, это нормально, потому что мы соединены друг с другом магическим образом. Ты женат… или скоро женишься… и, хотя, быть может, ты и не давал пока клятву верности Алёре, я не… я не оскверню ваш будущий союз.
— Значит, только её имя?
Мои глаза раскрываются.
— Что?
— Алёна. Не Алёша. И не Алёра.
Я рычу, так как он решил сосредоточиться на произношении её имени, а не на том, что мы сделали.
Он проводит тупыми ногтями по изгибу моей шеи.
— Фэллон, я не знаю, почему ты решила, что я женат на принцессе Глэйса, но я не женат на ней, и никогда не собирался.
Я искоса смотрю на него, мои брови изгибаются.
— Ифа сказала, что ты финализировал детали вашего союза.
— Моего союза с её отцом. Я никогда не собирался делать Алёне предложение. Владимир предположил, что я захочу это сделать, потому что фейри заключают союзы таким образом.
— Но Данте сказал…
— Опять же предположение.
У меня отвисает челюсть.
— Но ты позволил мне в это поверить!
— Только затем, чтобы помочь тебе принять тот факт, что от связи невозможно отказаться ни эмоционально, ни физически.
Моя челюсть отвисает ещё ниже.
Он убирает ещё одну мокрую прядь с моего лица.
— Если только я не превращусь в вечного ворона, боюсь, ты навсегда застряла со мной, mo khrá.
Mo khrá… Я предполагаю, что это значит — мой ворон. И поскольку Лор меня не поправляет, я решаю остановиться на этом переводе.
— Значит, ты не помолвлен и не женат?
— Нет.
Я ощущаю сильные удары его сердца под своей ладонью.
— Ты никогда не был помолвлен?
— Ни минуты.
— Ты задница!
Я ударяю его в плечо, повредив костяшки своих пальцев об это невообразимое количество мышц и костей.
— Не могу поверить, что ты позволил мне так думать.
Он хватает мою руку, подносит к губам и проводит ими туда-сюда по моей коже.
— Не надо ранить эти милые пальчики.
Он кладёт мою руку себе на шею, а затем погружает свою руку под воду, обхватывает моё колено и проходится вверх по моей ноге. А когда доходит до моих ягодиц, он легонько щипает их и хрипло произносит:
— И не называй меня задницей.
— Или что?
Он растопыривает пальцы на моей ягодице и начинает тереть мою кожу.
— Ты меня отшлёпаешь? — говорю я и фыркаю.
Улыбка, которая приподнимает его губы, по-настоящему дьявольская.
О, боги, я попала в точку. И поскольку меня никогда раньше не шлепали, я смотрю на него с раскрытым ртом. С раскрытым ртом и заведённая. Как так вышло, что меня заводят телесные наказания?
Он начинает разминать мою ягодицу с ещё большим усердием, и с моих приоткрытых губ срывается стон. Мне кажется, что Лоркан мог бы начать выдёргивать по очереди мои ресницы, и я нашла бы это приятным.
— Святая Морриган, у тебя в голове такие интересные мысли.
Он удивлённо выдыхает.
— Никто никому не будет выдирать ресницы.
Моё сердце, должно быть, изменило свою консистенцию, потому что оно больше не кажется мне твёрдым. Мне кажется, что оно начинает вытекать меж моих рёбер.
— Значит, ты свободен? — спрашиваю я, сквозь стон.
— Я очень даже несвободен.
Этим он затыкает мои стоны.
— Я не имела в виду твои дела. Я имею в виду, в любовном плане.
— Я тоже имел это в виду. Я несвободен, потому что у меня есть пара, Фэллон.
Из-за капелек воды, которые блестят на его лице, его чёрный макияж начинает стекать вниз.
— Я связан с тобой.
— Магией. А не любовным чувством. Боги, я ведь не могу тебе нравиться. Я так усиленно старалась вести себя с тобой как полная корова.
Его губы вздрагивают.
— И меня впечатлило твоё усердие. Я почти поверил в то, что понадобится настоящий героизм, чтобы завоевать твоё сердце.
— Ты не завоевал моё сердце; только моё внимание.
Он картинно вздыхает.
— Значит, придётся проявить героизм.
Я начинаю улыбаться, как вдруг что-то приходит в движение за его спиной. Это оказывается струйка белого пара, которая напоминает мне о том, что мы находимся в общественном месте.
— Сюда никто не зайдёт.
Он обхватывает мою щёку, чтобы не дать мне повернуть голову.
— Я поставил стражников наверху и приказал никого не впускать.
Я сглатываю. Неужели все знают, что я здесь?
Он обводит мои губы своим большим пальцем.
— Морриган поистине благословила меня.
И хотя он, скорее всего, изменит своё мнение, когда по-настоящему меня узнает, я сохраняю в памяти его признание, которое звучит так, словно он сошёл со страниц одной из маминых книг.
Тем более, что он действительно из другого века. А точнее из других веков.
— Сколько тебе лет?
— Пошёл седьмой.
Семь веков… Он такой же старый как Ксема Росси.
— Выглядишь моложаво для такого старика.
Его лимонные радужки начинают сверкать.
— Если я когда-нибудь стану бессмертной, я тоже перестану стареть, как ты?
Его глаза больше не сверкают, а большой палец перестает ласкать мою нижнюю губу и вместо этого нажимает на неё.
— Ты станешь бессмертной. Даже не сомневайся в этом. И да, как только ты станешь бессмертной, ты навсегда останешься в том возрасте, в котором обретёшь свою магию.
К слову, о бессмертии…
— Я всё ещё на тебя зла за то, что ты не рассказал мне про Мириам.
Он откидывается назад, насколько вообще может откинуться человек, зажатый между камнем и твёрдым — ну, хорошо, мягким — местом.
— Я не рассказал тебе сразу, потому что не был уверен в том, что Данте лжёт. Ведь он принял при мне соль и заявил, что она сбежала.
Он выписывает узоры на моей коже под водой своими пальцами.
— И только когда вороны, которых я послал в Неббу, сообщили оттуда, что высокопоставленные фейри принимают то же самое вещество, что они высыпают в море, чтобы на них не действовала соль, я понял, что Данте солгал мне в лицо.
— Он знает, что ты знаешь?
— Он знает.
Когда я приподнимаю бровь, Лор продолжает:
— Он заблокировал все три входа в туннели в Ракокки, которые удалось подорвать Антони и его команде.
— Значит, Антони застрял в туннелях вместе с моей бабкой и матерью?
— А также с Юстусом Росси и тем несчастным, которого отправил Данте для охраны женщин.
Под землёй. Они все находятся прямо под нами.
— Как нам их вытащить?
— Нам?
Верно. Я же подписала контракт о том, что останусь здесь.
— Тебе.
Он обхватывает мой подбородок пальцами и заставляет меня посмотреть ему в глаза.
— Фэллон, это не наказание.
— Ha fios.
Улыбка, возникшая на его лице, когда я использую язык воронов, напоминает мне солнце, которое появилось из-за горизонта и начало заливать землю своим светом.
— Какой же это подарок, слышать, как ты говоришь на моём языке.
Он проходится носом по моей шее, и, Святой Котёл, мои кости превращаются в тесто.
— Можешь сказать что-нибудь еще?
— Могу.
Я демонстрирую ему. И хотя моё произношение неправильное, а структура предложений всё ещё оставляет желать лучшего, он улыбается мне с такой гордостью, что это согревает мне сердце.