Суккуб: Поймать демона!

Личные моменты я опять обошла, зато подробно показала, как мы ели на полу в темноте, как он рассказывал о крылатом брате, как мы оба устали после раскрытия и пошли в ванную за водной силой. Ну пошли, да, и всё.

А утром я проснулась в кровати Деймона, умылась, обнаружила у себя рога, поняла, что Деймон меня любит, правда любит, честно, ну какие ещё нужны доказательства? А они двое тут потом стояли у двери и сверлили друг друга взглядами, двое мужчин, которых я так люблю, ну постарайтесь, ну ради меня...

Он отпустил мою руку. Постоял молча, мрачно глядя в пол, потом поднял глаза на Деймона и сухо сказал, с усилием удерживая голос ровным:

– Моя дочь не читает мысли, с ней нужно разговаривать. И ты скажешь ей правду, сегодня. Или завтра я скажу ей сам.

Я вопросительно посмотрела на Деймона, он смотрел в сторону, мне стало жутко. Повернулась к папе, пытаясь потребовать у него объяснений, но он смотрел на Деймона, добавил:

– Она нужна тебе больше, чем ты ей, не забывай об этом ни на минуту. Или я напомню.

Я беспомощно вертела головой, уже злясь на всех этих крутых телепатов, которые меня игнорируют, как будто я мебель, и стоят тут обсуждают меня без меня. Папа посмотрел на меня и твёрдо сказал:

– Ты в нём не нуждаешься. Твоя семья в состоянии защитить тебя от чего угодно, от тёмной сущности, от суда, от слухов, от любых обвинений. Он тебе не нужен, совершенно, ты можешь уйти от него в любой момент. Если захочешь. Если не захочешь – я насильно тебя забирать не буду, но обдумай это решение очень хорошо, ты молода, у тебя впереди долгая, яркая жизнь, множество возможностей, ты ещё встретишь очень много куда более подходящих мужчин, не спеши связывать себя обещаниями.

Я кивнула, хотя мысленно была уверенна, что не хочу подходящих, а хочу этого конкретного, даже если он не подходящий, мне всё равно.

Папа пожал плечами с видом «дело твоё, моё мнение ты знаешь, решай сама», мрачно кивнул Деймону и взял маму за руку, уводя в сторону всё ещё открытой двери, мама улыбнулась мне и изобразила второй рукой: «Помни про еду», они вышли и пошли по коридору, вдалеке стихли их шаги. Я осторожно подняла взгляд на Деймона. Он посмотрел на меня и сразу же стал рассматривать стену, видок был как после драки, хотя я подозревала, что у меня такой же.

– Ты как? – осторожно спросила я.

Он криво улыбнулся, дёрнул щекой и ответил:

– Ну, скажем так, я ему, мягко говоря, очень сильно не понравился.

– А он тебе?

На его лице мелькнула сложная борьба, даже не правды с ложью, а одной правды с другой правдой, он медленно покачал головой:

– Иметь в семье телепата – сущее наказание.

– Ты же сам телепат.

– Я умею закрываться от других Пожирателей, и они умеют от меня. А от твоего отца я не нашёл способа закрыться, и он от меня, похоже, не нашёл. Он очень тебя любит и боится за тебя. И знает десяток способов убить меня без последствий. И два из них всерьёз обдумывает.

Я неуверенно улыбнулась, готовясь услышать, что это шутка, но это, похоже, шуткой не было. Мне опять стало страшно. Папа не будет желать ему смерти, если только он не сделает со мной чего-то плохого... Эти мысли наложились на то ночное ощущение, что я пешка и меня скоро разыграют и уберут с доски, Деймон горько рассмеялся и обвиняюще посмотрел на меня:

– Не доверяешь, да? Всерьёз считаешь, что я могу тебя использовать?

– Что папа имел в виду, когда требовал сказать мне правду?

Деймон перестал смеяться. Отвернулся и ушёл к столу, стал расставлять еду из корзин, буркнул:

– Тебе надо поесть, скоро придёт Алан и нам надо будет...

– Деймон!

Он бессильно опустил руки, застыл у стола с опущенной головой и таким лицом, как будто попался на месте преступления, безнадёжно, выкрутиться не получится и наказание неизбежно.

Я опять видела на столе перед ним крепость, он говорил, что это будет громкое дело, оно ему для чего-то нужно... Он хотел привлечь внимание мировой общественности к своей крепости, а они не хотели работать с демонами, а я советовала ему раздеться и сплясать перед камерами... Вон он и решил сплясать, только не один, а со мной. Да?

Да?!

– Деймон, что ты от меня скрываешь?

– Да, это будет громкое дело, оно было мне нужно. Но твоё участие в суде не планировалось, не обвиняй меня в том, в чём я не виноват.

Его голос звучал так бессильно и мрачно, что мне захотелось обнять его, но получить ответ на свой вопрос хотелось всё-таки больше.

– А в чём ты тогда виноват, если не в этом?

– В твоём выходе из тела.

Он смотрел в стол и всё ещё стоял ко мне почти спиной, я сделала шаг ближе.

– Мы с этим уже разобрались, по-моему, это ерунда.

– В том, что я люблю тебя.

Прозвучало как признание в предательстве, у меня внутри горячая волна восторга сталкивалась с холодом от плохого предчувствия:

– Я в курсе. Это преступление?

– В том, что я объявил о помолвке без твоего согласия не из-за Лейли.

– Что?! – я остановилась как громом поражённая, Деймон обернулся через плечо, послал мне обречённо-весёлую улыбку, развёл руками:

– Ты правда думала, что я позволю какой-то сопливой второкурснице себя шантажировать?

Я стояла с открытым ртом и пыталась совладать с дыханием, глаза лезли из орбит, а в груди зрел возмущённый вопль, но я никак не могла подобрать для него слова, плохо у меня со словами, но мои демонята со зверскими лицами точили топоры и шнуровали доспехи, строясь черепахой и готовясь идти на одного наглого, просто в конец оборзевшего демона.

– А зачем тогда ты это сказал? – наконец выдохнула я, он обернулся, опёрся о стол и с отстранённым видом пожал плечами:

– Захотел и сказал.

– Не поняла, – качнула головой я, он усмехнулся:

– Захотел, Никси. Я просто захотел прибрать тебя к рукам, пока кто-то более шустрый не успел. Я демон, у меня крепость, я тут временно. А Кори умный и он тут всегда. А Аленсо ди'Лис поёт красиво и целуется хорошо. А Райли вообще твой ровесник и отличный парень, и подходит тебе гораздо больше, чем я. Я не могу сидеть при тебе неотлучно, но могу сделать так, чтобы к тебе никто не лез, громко объявив тебя своей. И это единственная причина, остальное – отмазки.

Я поражённо раскрывала рот, вспоминая страницы из книги – демоны похищали себе женщин, потому что им нельзя было жениться на своих, это почти традиция, они до сих пор не изменили законы, хотя столько времени прошло, неужели традиции не изменились?

– Я могу разорвать помолвку?

– Можешь, – медленно кивнул Деймон, его безжизненное каменное лицо прорезала косая самоироничная ухмылочка – да, бросай меня, меня все бросают, я этого заслуживаю, кому я нужен, демон.

Его стало жалко. Это у меня есть семья, которая за меня горой, а у него никого нету, всё семейное древо демоны уничтожили, кроме трёх веточек, одна из которых – ехидная язва Алан, вторая – крылатый грустный пограничник, и ещё одна – какой-то владыка, которого я даже по имени не знаю, вряд ли они близки. И женщин нет совсем, никто не обнимает даже наверное, ужас, как так можно жить...

Он опустил голову и тихо рассмеялся, поднял на меня обожающий взгляд, приглашающе раскинул руки и я обняла его, мягко поглаживая по спине и утыкаясь лицом в его грудь. Мне было его жалко, да, но себя было как-то жальче. Было ощущение, что меня обокрали, что какой-то аферист обманом увёл у меня что-то важное, и я стою и чувствую себя полной дурой, над которой жестоко подшутили и безнаказанно смылись, а я ничего не могу сделать.

– Гад ты, Деймон. У нормальных людей цветы-конфеты, свидания, потом кольцо и красивое предложение в романтичном месте. А у нас уроки, практикумы, грязь, кровь, решётки и суд, и ты даже не спросил, как будто моё мнение вообще не важно. Гад ты нехороший.

– У меня нет на это времени, малыш.

– Ну да, конечно, зачем тратить на меня время? Можно же обмануть и заставить, я же не обижусь.

Он сжал меня сильнее, помолчал и мрачно вздохнул:

– Я всё устрою.

– Что ты устроишь?

– Цветы, конфеты, свидания, что захочешь.

– Да, конечно, без проблем. Удобно. Всё то же самое, просто уже с уверенностью, что я никуда не денусь. А я возьму и денусь, будешь знать, – я отклонилась и показала ему язык, он мрачно кивнул:

– Вперёд. Только если захочешь начать встречаться с кем-то другим, сначала предупреди меня, что всё кончено. Иначе, если я узнаю об этом из других источников, я сверну ему шею. И это не шутка и не фигура речи, это вопрос репутации.

– Хорошо, я предупрежу, – пожала плечами я, хотя в душе понимала, что не хочу никого другого, и тем обиднее, что первый и единственный, кто мне так сильно понравился, оказался таким гадом и так цинично меня подставил.

Он обнял меня крепче, прижался к виску долгим поцелуем, шепнул:

– Знаешь, я столько времени провёл с матерью... Она не знала о моей тёмной сущности и думала, что я вижу только то, что она мне показывает, а я видел всё, все мысли, память, травмы, всю боль. И казалось бы, должен был крепко усвоить за всё это время, что насилие и принуждение – это плохо. Но я не усвоил, пока сам не напоролся. Прости.

Я пожалела, что не умею обниматься как мама, лавиной эмоций, сжала его изо всех сил и сказала:

– Всё будет хорошо. Всё зависит только от нас.

Он иронично усмехнулся и горьковато вздохнул:

– Я не особенно хорош в этом.

– Я тебя научу.

Он обнял меня ещё сильнее, выбив воздух из лёгких, я шутливо изобразила в голове синюшного кряхтящего демонёнка в объятиях удава, Деймон рассмеялся, отпустил меня:

– Удобно.

– Ага, – я самодовольно задрала нос, плюхнулась на стул и положила ладони на стол: – Мы есть будем?

– Конечно будем, – он продолжил расставлять еду, не смотрел на меня, прятал глаза, как будто ему было стыдно за всю эту сцену или своё признание. Мне бы было.

Я представила, как шантажом и угрозами заставляю его на себе жениться, подгоняя к алтарю кривой рапирой, а потом вся такая смущённая признаюсь, что на самом деле рапира резиновая и он мне просто понравился, вот я и решилась, и рапиру даю пощупать.

Деймон фыркнул и рассмеялся, бросил на меня короткий взгляд и буркнул:

– Рапиру пощупать не дам.

– Ну почему?! – артистично заныла я, воздевая руки, он сунул в каждую мою воздетую руку по куриной ноге, сел за стол и наставительно заявил:

– Потому что негоже юной деве до свадьбы рапирами любоваться.

– Ах, так! – я попыталась ткнуть его куриной ногой, но он ловко уклонился, поймал меня за руку и сделал пафосное лицо:

– Ведите себя прилично, юная леди, вы член королевской семьи, – и откусил от моей куриной ноги.

Я ахнула от возмущения, он рассмеялся и поднял руки, показывая, что объявляется перемирие на обед, выбрал себе кусок и стал задумчиво жевать.

Я тоже занялась едой, в памяти мелькали картины из недавнего напряжённого разговора, вспомнилось лицо Деймона, когда мама его приголубила своими коронными обнимашками, я улыбнулась:

– Как тебе моя маман?

Он крепко зажмурился и медленно качнул головой, беззвучно шепча какие-то восторженные ругательства, я рассмеялась:

– Ошеломляет, да?

– Не то слово. Что это было?