Власть и Крах

Наиме молча уставилась на него. Она не могла найти ни единого слова, чтобы сказать ему, или энергии, чтобы защититься от него.

— Шехзаде, — сказал Кадир и отвесил короткий поклон Ихсану, который лишь слегка поклонился в ответ, прежде чем развернулся и отошёл в сторону.

Он не мог вынести ощущения магии огня, особенно магии Кадира. Наиме всегда была уверена, что Кадир высвобождал её достаточно, чтобы Ихсан чувствовал её всякий раз, когда он был достаточно близко. Было невежливо ходить и проецировать свою магию на всех подряд, но в случае с Ихсаном это было жестоко. Обычно Наиме бесило, когда Кадир так поступал, но сегодня она не чувствовала ничего, кроме какого-то слишком полного оцепенения.

— Я планирую завтра выступить перед Верховным Советом, Великий визирь. Я ценю, что вы приложили усилия, чтобы навестить меня, но я надеялась провести некоторое время со своим отцом.

— Конечно, Султана. Простите моё вторжение. Я лишь хотел поинтересоваться состоянием Саркума, — он улыбнулся.

Они сцепились взглядами. Письмо, написанное его рукой, доказательство его предательства, находилось в Саркуме, оставленное там из-за обстоятельств их быстрого расставания. Тарек хорошо поработал, вывозя их из города, но у него, конечно, не было времени забрать их вещи или письмо. Они спасались бегством, спасая свои жизни.

— Я отвечу на все ваши вопросы завтра, на заседании Верховного Совета. Но вы должны знать, — она вздохнула, собираясь с духом, — что даже если я не сяду на место Султана, Ихсан займёт его. Больше никто.

Выражение лица Кадира исказилось, и он начал что-то говорить, но её отец взял её руку в свою, его лоб наморщился от беспокойства. То же чувство страха, которое давило на неё во время разговора с Тареком перед встречей с братом Макрама, сковало её и теперь. Она накрыла его руку своей в запретном жесте, но было слишком поздно.

Султан высказал своё беспокойство.

— Нет, нет. Мы уже говорили об этом. Ихсан не может сидеть на троне. Он бастард. Помнишь?

Султан поставил свою чашу на скамью рядом с собой, но та упала и разбилась о камни. Он, казалось, ничего не заметил.

Холод, подобный горькому прикосновению магии Ихсана, разлился по её венам. За этим последовало головокружение. Нет.

Наиме никогда до сих пор не чувствовала такой сокрушительной, удушающей тяжести полного и бесповоротного поражения. Всегда что-то находилось: выход, оборот речи, спасающий её, хитроумное неверное направление. Сейчас ничего этого не было. Раскрылись самые сокровенные тайны. Именно знание того, что Ихсан разделяет её политические цели, защищало её от самых порочных маневров Совета. Они могли бы вытеснить одного, но не обоих.

Кадир издал звук, который мог быть выдохом или тихим смехом, но когда он встретился с ней взглядом, в его глазах не было ничего, кроме злобной, голодной победы. Его взгляд переместился на спину Ихсана. Теперь у него было всё, что ему было нужно, чтобы забрать всё у Ихсана и оставить Наиме уязвимой.

— Полагаю, — голос Кадира, шипящий и потрескивающий, был пропитан огнём, — вы предпочли бы обратиться к Совету с этим… новым знанием.

Она не потрудилась ответить ему, только уставилась на него, даже не пытаясь скрыть своего отвращения.

— Тогда завтра.

Его улыбка стала шире как раз перед тем, как он поклонился. Он захромал обратно тем же путём, которым пришёл.

— О, — сказал Султан, — я разбил свою чашку.

ГЛАВА 31

Ихсан шёл слева от неё. Тёмные грани его дома проявлялись в буре в его глазах. Ни один из них не знал, что планировал Кадир, и у Наиме почти ничего не осталось, что она могла бы использовать в качестве инструмента для переговоров или для отвода глаз. И это будет первый раз, когда она присутствует на полном Совете без своего отца.

Самира шла позади неё и Ихсана, молодой сенешаль Ихсана Кухзи, шёл рядом с ней, сопровождаемый горсткой слуг. Она не могла винить Ихсана за то, что он выглядел так, словно шёл на виселицу. Они могли отнять у него всё. Его дом в районе Воды, который он купил после того, как сгорело поместье его отца. Сад, который он посадил и за которым ухаживал сам в течение десяти лет с тех пор, единственный оазис, который приносил ему покой. Ихсан обладал способностью видеть истинную Наиме, когда хотел. Она была его единственной семьей. И сейчас Совет может забрать всё это.

Солнце садилось, и они могли видеть угасающие лучи сквозь арки, мимо которых они проходили. Вечерний холод впитывался в камень дворца и врывался с резким бризом. Двое слуг направились к дверям палаты, когда Наиме и Ихсан остановились перед ними. Наиме коротко кивнула им, и они распахнули их. Не было никакого смысла тянуть время. Она взяла Ихсана под руку, и они вместе вошли в зал.

Наиме не удивилась, увидев всех присутствующих Визирей. Слух распространился, как чернила по мокрой бумаге, и новость о том, что Шехзаде незаконнорожденный, была почти столь же важна, как и то, ради чего изначально собирался Совет — назвать имя её мужа.

Визири разговаривали между собой и не сразу заметили, когда она вошла. Ихсан молча кипел от злости рядом с ней, пока она ждала их внимания. Когда Самира двинулась, как будто собираясь объявить о ней, Наиме подняла руку. Первым заметил её Визирь Явуз и поклонился, вскоре это сделали и остальные, пока последним не остался Кадир, который стоял на своём обычном месте слева от помоста.

Наиме встретила его взгляд и выдержала его. Это было совсем не то испытание, каким было выдержать взгляд Макрама. Даже когда его магия была сдержана, она требовала от неё собственной магии в том исполнении, что поддерживать зрительный контакт было почти больно.

Кадир, наконец, поклонился, достаточно низко, чтобы успокоить её, и они с Ихсаном пошли по проходу.

Наиме заняла своё место на скамье справа от помоста и посмотрела на пустое место отца. Отсутствие его присутствия внезапно поразило её в самую душу, и она вцепилась руками в ткань на коленях. Ушёл. Больше не в состоянии поддерживать или помогать ей. Больше не в состоянии отразить худшее из того, чем мог бы быть Совет. Она была одна, впервые по-настоящему одна.

— Мы приветствуем вас дома, Султана Эфендим, — сказал Кадир, выпрямляясь. — Должны ли мы дождаться прибытия Султана, прежде чем начнём?

Остальные Визири заняли свои места на скамьях, почти не слышно было их обычных приглушённых разговоров, которые среди них выдавались за тишину. Это было достаточным доказательством того, что все они знали о секрете Ихсана и её неудаче в Саркуме.

— Мой отец не будет присутствовать на Совете в обозримом будущем, Великий Визирь. Я думаю, вы можете понять почему.

— Конечно, Султана. Мы надеемся, что баланс в пользу его здоровья очень скоро восстановится, — он нахмурился, его брови приподнялись. — В его отсутствие, полагаю, от меня потребуется вынести окончательное решение по вопросам Совета.

Складывалось ощущение, что зал вокруг неё сжимался. В ушах у неё зазвенело. Вот он — последний удар по всему, ради чего она работала. Если Кадир останется регентом, ничего из того, чего она хотела для Тхамара, не воплотится в жизнь. Её дыхание замерло. Не было никаких планов подготовки к этому, никаких тонких манёвров, которые могли бы его остановить. Это был момент для Макрама, которому не нужны были планы, чтобы сделать шаг, который просто прокладывал себе путь вперёд. Он бы действовал.

Стены зала раздвинулись в её восприятии, звон в ушах прекратился, и она вздохнула.

— Нет, Великий Визирь.

Наиме поднялась со скамьи. Она никогда не думала о том, чтобы сделать то, что собиралась, потому что её отец всё ещё обладал некоторыми из своих способностей, и она знала, что Совет будет возмущен столь дерзким стремлением к власти с её стороны. Поддерживать их в её пользу, насколько это возможно, всегда казалось более устойчивым путём к достижению её целей.

Теперь, когда её планы разлетелись вдребезги, её отец был не более чем помехой, ей больше нечего было терять, проводя жестокую политику. Она поднялась на помост и, остановившись перед троном, повернулась лицом к залу. Выражение лица Явуза-паши сменилось с обеспокоенного на удивлённое, и он взглянул на Кадира. Через проход Эсбер-паша стучал большим пальцем по подбородку, склонившись к своему соседу и обмениваясь несколькими тихими словами.

— С этого момента и впредь я буду исполнять обязанности Регента, — Наиме села на место своего отца.

Не веря своим глазам, Ихсан уставился на неё, а Зал Совета тем временем наполнился шумом громких голосов Визирей. Она сложила руки на коленях и ждала. Всепроникающее оцепенение, начавшееся накануне, осталось. Она всё ещё была расстроена, она всё ещё оплакивала потерю своих шансов добиться того, чего хотела, но теперь её желания были далеки, погребены под безнадежностью, которая, казалось, могла и её втянуть в себя. Всё, что она могла сделать, это двигаться вперёд. Именно так, как сказал Макрам.

Наиме отогнала мысли о нём, которые можно было рассматривать и лелеять, когда она была одна, но не сейчас, когда её нельзя было отвлекать.

— Султана, — Кадир шагнул вперёд и несколько раз стукнул посохом по каменному полу, чтобы успокоить своих товарищей. — Хотя вас очень уважают, вы не замужем и не имеете права занимать место своего отца.

— Старший ребенок имеет полное право выступать в качестве регента при Султане, если он немощен, что, как вы видели вчера, относится и к моему отцу, — сказала Наиме.

— Султана…

— Видели вы вчера или не видели, что Султан больше не владеет всеми своими способностями? — спросила Наиме твёрдо, но не позволяя никаким эмоциям, кроме приказа, влиять на её голос.

Кадир замешкался. Он не мог этого отрицать, иначе ему придётся отрицать, что он слышал о незаконнорожденности Ихсана, но он чувствовал, что она заманивает его в ловушку.

— Да, Султана, я был свидетелем, но…

— Когда это в истории Тхамара Великий Визирь выступал за недееспособного Султана, когда у этого Султана был наследник?

— Никогда.

— Я очень рада, что вы так хорошо разбираетесь в истории и законах Тхамара, Великий Визирь, вы делаете честь своей должности.

Если бы это не принесло ему мгновенный смертный приговор, Наиме была уверена, что он бы сжег её прямо там, где она сидела. Пламя в его взгляде говорило ей об этом, и тишина, окутавшая комнату, подчеркивала это.

И когда они встретились лицом к лицу, осознание этого, как холодная зима, коснулось её кожи льдом. Когда её отец стал недееспособным, а Ихсан выбыл из линии наследования, Кадир был спущен с цепи. Там, где раньше он представлял собой только политическую опасность, теперь он стал ещё и физической.

— Эти законы относятся к принцам, Султана. Принцесса никогда не занимала пост Регента.

— Это неправда, Великий Визирь, — сказал Явуз-паша. — Старшая дочь Султана Хайтам Сабри была Регентом, когда он заболел белой чумой.

Облегчение согрело онемение в её груди. Союзник.

— Только потому, что её брат, следующий Султан, был на границе и сражался в стычках с Саркумом, — сказал Кадир, затем сделал паузу, собравшись с мыслями и глубоко вдохнув.