Варвара Спиридонова, ныне покойная

4

В автобусе, на котором Марк каждый вечер возвращался с работы, его неожиданно толкнула локтем в бок женщина средних лет. Полноватая, кудрявая, с ярко-розовыми сочными губами.

— А что у нас сегодня будет на ужин? — буднично спросила она, хватая его под руку.

От неожиданности Марк так сильно дёрнулся, что ударился затылком о поручень.

— П-простите?!

— Давайте купим форель. Очень захотелось — с лимоном, с белым вином. У вас же есть бутылка хорошего вина. Лежит в шкафу под старыми свитерами.

— Это раритет, — буркнул он.

— Марк Генрихович, — упрекнула она, — жадность — это плохо.

— Я храню эту бутылку для особого случая, — отцепляя от своего локтя её пальцы, проворчал Марк.

— Я — очень особый случай, — улыбнулась тётка и неожиданно показалась обаятельной хохотушкой, с ямочками на щеках и круглыми лучистыми глазами.

Марк только вздохнул.

В магазине покойнице Варваре захотелось ещё и тортика.

— Я точно знаю, что Машенька не сидит на диете, — умоляла она. — Ну пожалуйста, Марк Генрихович, миленький, смотрите, какой чудесный «Наполеон». И ананас!

От ананаса Марк решительно отказался.

Шагая по улице, он сообщил:

— Чтобы вы знали: сегодня я был у нотариуса и завещал всё своё имущество племяннику из Ростова. Так что, если вы надеетесь меня облапошить, как одинокого человека со странностями, — напрасно.

— Понятно, — равнодушно откликнулась она. — Кто будет готовить ужин: вы или я?..

— Терпеть не могу готовить.

— Надо же! — удивилась тётка и снова уцепилась за локоть Марка. — Вы всегда так тщательно всё делаете: моете и режете овощи, отмериваете продукты мерным стаканом… Мне казалось, вам крайне нравится этот процесс.

— Меня убивает его бесполезность, — признался Марк. — Ну потратил ты час на готовку, ну съел всё это за десять минут, и что?

— Существует готовая еда. Мамонт, которого завалили за вас.

— Это еда, которую готовили чужими руками. Откуда я знаю, может, они были грязными?

Тётка расхохоталась. Она смеялась так громко и так звонко, что неподалёку вспорхнула стая воробьёв.

— Ради знакомства с вами и умереть не жалко, — утирая слёзы, сказала она, — такой вы нелепый!

— Зато у меня нос, — обиженно напомнил он.

— Нос у вас выдающийся, — согласилась тётка, — всем носам нос. Ну так что насчёт бутылки белого вина?

— Я вам куплю другое.

— Более дешёвое? — тут же спросила она, и у Марка впервые в жизни появилось желание ущипнуть человека.

Пёс Бисмарк встретил их оглушающим лаем. Вопреки всему, чему его учил Марк, предатель бросился встречать не хозяина, а неизвестную науке тётку, едва не сбив её с ног.

— Ну что ты, фон-барон, — засмеялась она, — соскучился? Я давно тебя не навещала, знаю. Марк Генрихович, я выгуляю пока собаку?

— Ни за что на свете, — ужаснулся Марк, доставая поводок. — Я сам.

— Значит, за собаку вы сильнее переживаете, чем за квартиру? А вдруг я вас ограблю?

— Займитесь лучше ужином, — в сердцах велел Марк, оттаскивая от тётки своего пса.

Гулял он долго, и в этом было какое-то себевредительское позёрство. Марку казалось: вот он бродит, невозмутимый и безмятежный, а в это время в его квартире бог знает чем занят совершенно посторонний человек.

Возможно, он вытаскивает сейчас все ценности. Возможно, пересаживает Васисуалия, а возможно — даже лежит на хозяйской кровати. И ничего. Марк безмятежно вышагивает с собакой как ни в чём не бывало, поплёвывая с высокой колокольни на злоумышленников, сговорившихся свести его с ума.

Окончательно проголодавшись и устав от бесполезного геройства, Марк вернулся домой едва не бегом.

В цветастом халатике (откуда?!) и пушистых тапочках (?!) тётка сосредоточенно уничтожала дорогую форель. В кухне стоял густой дым, а обугленная рыба выглядела не совместимой с ужином.

— Вы готовить-то умеете? — запоздало спросил Марк, открывая все форточки в квартире.

Тётка беззаботно вспорхнула на подоконник, обнажив круглые розовые колени, и закурила.

— Откуда? — удивилась она. — Я же студентка филфака… была. Питалась исключительно книжным пыльным духом и мамиными пирогами. А вы со своей газовой плитой всё испортили. Почему у вас нет микроволновки?

— Вы собрались запекать рыбу в микроволновке?

— Ха! Я и пельмени в ней варила.

— Понятно, — Марк выбросил невинно-сожжённую рыбу в мусорное ведро. — Тогда могу предложить на выбор: или два солёных огурца, или одну сосиску.

— Не может быть! — возмутилась тётка и распахнула холодильник.

Его пустые полки сияли чистотой.

— Я навёл порядок на кухне, — пояснил Марк. — Вдруг умру, а еда испортится.

— Да, — понимающе закивала гостья. — После того, как вы умрёте, протухшие яйца — первая тема для беспокойства.

— Это уж вам виднее, — чувствуя себя идиотом, буркнул Марк.

Она коротко и странно взглянула на него и принялась хлопать дверками шкафов.

— Ну хоть макароны-то у вас должны остаться. Гречка какая-нибудь… А скажите мне, милый Марк Генрихович, убивец, если вы так уверены, что вас вот-вот обкрадут или отправят на тот свет, вы и узелок себе на похороны заготовили?

— Какой ещё узелок?

— У моей бабули есть узелок с бельём для похорон… Она с большой любовью и придирчивостью выбирает себе панталоны, в которых её закопают, время от времени меняя их на более модные… Ну что вы стоите?

— А?

Марк действительно стоял соляным столбом посреди кухни, неосознанно следя за быстрыми, почти летящими движениями тётки, завороженный её болтовнёй. Он вряд ли понимал, о чём именно она говорила, скорее, ловил интонации и ритмику её слов.

— Держите, — тётка всучила ему чайник. — По крайней мере, у нас остался торт — видите, какая я предусмотрительная? Скоро будет пора вести Машеньку домой, а она ещё голодная!

— Здесь ещё и Машенька?

— Да вот же она, — тётка покрутилась вокруг своей оси. — Отличный человек и архитектор. Но жаворонок. Поэтому через полчаса начнет клевать носом, а через час заснёт стоя. Поэтому давайте быстрее пить чай.

— Я купил костюм, — сказал Марк, глядя на то, как тётка с огромным удовольствием лопает внушительный кусок «Наполеона».

— Себе в могилу? — деловито уточнила она. — Какой молодец! Поди ещё и чёрный?

— Чёрный.

Тётка отодвинула пустое блюдечко и, подперев подбородок мягкой ладошкой, задумчиво уставилась на Марка.

— Значит, теперь вам будет в чём пойти в театр?

— В какой ещё театр?!

— В драматический! Вы наденете свой чёрный костюм, а я надену какую-нибудь фигуристую интеллектуалку… А что, на вашем костюме написано «только для гроба»?

— Надо поставить квартиру на сигнализацию, вот что, — решил Марк.