И вырастут крылья

***

Вот так прошёл страдник (июль – Прим. авт.), в сомнениях и терзаниях, в слезах в подушку и долгих прогулках в одиночестве. А к концу месяца я вдруг обнаружила, что боль утихает, а раны затягиваются, оставляя рубцы на память. Я поняла, что жизнь не окончена. Что вокруг много поводов для улыбки. И самый главный – моя девочка. Разве можно грустить, глядя на её носик, обгоревший на солнце, на очередную перепачканную в ягодах майку?! Калина смотрела на меня и всё чаще улыбалась. А я тащилась от этой беременной кошки. Какая она классная! Кругленькая! Хорошенькая! Сейчас, в лёгкой, летней одежде, её живот не заметил бы разве что слепой. И вдвойне приятно было видеть, как оберегает свою пару сильный тигр. Однажды беременная женщина споткнулась о ступеньку, он бросился к ней, растопырив руки и приготовившись ловить. Калина удержалась за перила и сверху глянула на перепуганного мужа, упавшего перед ней. Чмокнула его в нос, заметив при этом:

– Мне понадобилось восемнадцать лет, чтобы ты опустился передо мной на колени. Всего-то!!!

Выглядело это смешно и мило, и я в который раз порадовалась за дружную пару. Вот к чему надо стремиться, а не к трону… Предательство любимого мужчины острым коготком вновь прошлось по ранам. По-прежнему было больно, но уже исчез привкус безнадёжности.

2 густаря мы праздновали день рождения Калины, хотя мне было не понятно почему.

– В этот день я попала в Блуждающий портал и выжила, – пояснила фири-гахум, когда я показала статью в Сейпонете, где значилась совсем другая дата. – Именно этот день я считаю началом своей новой жизни.

Цифра была не круглая, и Тандекары не собирались устраивать пышное торжество, тем более учитывая состояние женщины. Но самые близкие друзья не могли пропустить такое событие. Значит, соберётся человек десять. Точнее, не человек, а оборотней: тигры, барсы, журавли. Даже, по-моему, кошки будут: ждали двоюродную сестру Калины с семьёй. Я знала, что у оборотницы сложные отношения с родственниками из-за давнишнего предательства, но теперь, кажется, наметились сдвиги. Видела, с каким нетерпением Калина ждала этой встречи. А вот я не хотела никуда идти. Не хотела изображать радость и счастье и делать вид, что ничего особенного со мной не произошло… Если бы это был день рождения кого-то другого, я нашла бы повод и отказала. Но только не Калине. Всякий раз она приходила мне на помощь. Рядом с ней я чувствовала себя в безопасности. Фири-гахум была стеной, на которую можно опереться, а иногда и спрятаться за неё. Эта оборотница стала мне подругой, сестрой, матерью. Поэтому в назначенный день я надела нарядное платье и беззаботную улыбку и вместе с дочкой спустилась вниз.

Компания собралась разная по занятиям и увлечениям, поэтому темы разговора менялись с сумасшедшей скоростью. То поздравляли именинницу, то вспоминали забавные случаи из прошлого, то обсуждали новинки программирования. (Калина в своё время окончила университет по этой специальности.) Я ловила на себе любопытные взгляды друзей кошки, но делала вид, что ничего не замечаю. И чувствовала себя не то чтобы лишней, но не на своём месте. К счастью, девочки позвали меня играть, и я сбежала на улицу. Весь вечер практически не отходила от Ангелины и Деви, предпочитая детскую компанию. Мы быстро подружились с маленькой Калиной, племянницей нашей фири-гахум. Они с Линой были похожи: две блондиночки с голубыми глазами – и легко нашли общий язык. Я радовалась, что моя крошечка умеет дружить и ладить с детьми. А Малати отвела меня в сторону и по секрету показала магоснимок одноклассника, с которым у неё было первое свидание. И столько восторга было в глазах девочки!

– Только брату не говори, – попросила она. – Эсмейлд не разрешает мне гулять с мальчиками.

Я, посмеиваясь, кивнула.

– Все старшие братья так делают.

А когда тигрица убежала играть, позвонила своему. Тот встревожился.

– Что-то случилось?

– Нет. Но вчера был Ламмас. Вот… поздравляю тебя.

– Мелкая, темнишь! – не повёлся Влад. – И прекрати уже так улыбаться. Видно же, что тебе не весело.

– Ох, братец! Скажи, что я дура!

– Конечно, ты дура!

Тут подбежала Лина.

– Дядя Влад!

– Привет, малюпасечка!

Ангелина захихикала.

– А мы с девочками играем!

Влад хохотнул, пряча смех в кулак.

– И я тут… с девочками играю.

Вот же кот блудливый!

– Замолчи! – шикнула я на мужчину. – Ну и шуточки!

Но он только смеялся. У меня как-то потеплело на душе. Если и есть что хорошее в случившемся, так это мои отношения с Владом. Мы не стали неразлучными, но теперь я знала, чувствовала, что у меня есть старший брат.

Через неделю пришёл срок вести Лину в лечцентр. И если в страднике я спокойно летела в Иринг, то сегодня трусила. Из отпуска вернулся Фёдор Зарецкий, и в этот раз мы попадём именно к нему. Я боялась этой встречи, боялась реакции мужчины и его насмешек. Даже если лекарю не сказали о моём разрыве с Воронцовым, он догадается, поймёт, почему я вернулась в Степь. Перед дверью в его кабинет я нервно выдохнула и постучала.

– Можно?.. Здравствуй, Федя! – я перевела (отвела) взгляд на дочку. – Линочка, поздоровайся!

– Здравствуйте! – тихо отозвалась моя девочка.

– Привет!

Зарецкий вёл себя нейтрально: как с обычными пациентами. Он пощекотал Ангелину, вызвав её смех, показал знакомую синюю бабочку, обновил заклинание на глазах девочки – и всё.

– До свидания!

Я готовилась к его шуточкам, подколкам, даже ждала их, придумывала, как отвечу, а он… Как будто мы не знакомы!.. Как на пустое место!.. Это была худшая издёвка!..

А чего я, собственно говоря, хотела? Когда-то, сделав свой выбор, именно я попросила Федю оставить меня в покое. Он оставил. А ведь Зарецкий предупреждал! Единственный, кто сомневался в искренности Артёма. Стало вдвойне горше за свою ошибку. Лишь закрывая дверь, перехватила его цепкий взгляд и заметила, как передёрнуло мужчину. Знаете, так смотрят на испорченную вещь. Вот была у вас любимая-любимая кофточка и вдруг порвалась. И вы смотрите на неё с жалостью, но понимаете, что она уже годится только на тряпки или в мусорницу. Вот и я, похоже, для Зарецкого стала ненужной порванной кофточкой. Настроение рухнуло вниз.

Это ощущение ненужности, не своего места поселилось в моей душе и крепло с каждым днём. Однажды ночью я захотела пить. Дурацкая привычка! Никак не могла от неё избавиться! Да и не пыталась, если честно! Я стояла на кухне, пила маленькими глотками воду и любовалась красивой ночью, вдыхая медовый аромат алиссума. Неожиданно увидела оборотней, возвращающихся с прогулки. Они шли, держась за руки. Я отступила в тень, не потому что хотела спрятаться и подслушать их разговор. Просто альфа был голый после оборота, и если оборотни нормально относились к обнажённому виду, то мне было неловко.

Наверное, Калина заметила свет в моём окне.

– Даша ещё не спит.

– Не ходи, – остановил жену тигр. – И ты разволнуешься, и она расстроится.

Тихие шаги по дорожке становились всё ближе. Фири-гахум была в обуви, и маленькие каблучки едва слышно стучали по камешкам.

– Я не удивлён таким финалом, – вдруг сказал тигр.

– Зачем ты так? – укорила мужа кошка. – Даша – милая и добрая девушка.

– А я не говорил, что она плохая. Даша славная! Но не ровня Воронцову. Пусть она безродная и небогатая, сейчас – слава Рексфелису! – не древние времена… Но колдуну жена без магической силы не нужна. Воронцов – наследник старинного рода и должен думать не только о себе. Слишком многое от него зависит…

Калина зло засмеялась.

– Лучше замолчи, Джей! Я уже слышала подобное! Напомнить когда и где?

Шорох и сдавленный голос альфы.

– Не сравнивай нас, Кали!.. У наших историй разные исходные данные. Я с самого начала был настроен на брак с тобой, видел в тебе свою пару. А то, что случилось позже, объясняется тем, что я самоуверенный болван. Воронцов же с самого начала знал, что не женится на Даше. Это другое…

Остальное мне не удалось расслышать: оборотни скрылись за поворотом. Да большего и не требовалось. Я торопливо побежала наверх, лежала в своей постели и думала. Вспоминала слова лайдира – не ровня. Артём был жестче – пустышка. Они оба правы. Что ж, получается, мне всего лишь указали на моё место. А то, что после этого у меня душа в клочья – лишь моя проблема. Я забылась, решила, что любовь может всё. Вот и получила. Наверное, в глазах Воронцова – да и не только его – я действительно выглядела наивной простушкой и глупышкой. Меня впустили в мир сильных ненадолго, а я уже размечталась. Захотела семью, детей!.. Жалела ли я, что выбрала расстаться с Артёмом и сохранить самоуважение, – нет! Ни разу! Лучше потерять мужчину, чем потерять себя. Но время игр закончилось. Пора возвращаться в реальный мир!

Я даже не знаю, когда мне в голову пришла эта мысль. Может, она мне приснилась. А может, появилась, когда Лина показала свой рисунок…

– Что это, крошечка? – я с интересом разглядывала лист, испещрённый волнистыми линиями.

– Море.

– Такое большое?

– Огромное! – Лина развела ручки в стороны. – Видишь, какое? Кораблям надо много места.

И тут же подрисовала ещё несколько линий. Я не смогла удержаться от смеха.

– А где же отдыхать бедным морякам? Они же скучают по дому, по суше.

– На берегу, – тут же последовал ответ. – Моряки должны жить на берегу. Чтобы недалеко было!

Мы сидели с дочкой и рисовали дом для морских путешественников. Вернее рисовала Лина, а я любовалась ею.

– Второй этаж?

– Да, чтобы видеть все проплывающие корабли.

У моей девочки был ответ на любой вопрос!

– А зачем забор? Там же пляж кругом?

– А это только наш пляж. Другим сюда нельзя.

– Так это наш дом?

– Да. Смотри, – Лина от усердия высунула кончик языка. – Утром проснулся – и на море. А там волны шумят, чайки летают! И корабли! Хорошо же?

– Да, Линочка… Хорошо!

Я смотрела на детский рисунок и окончательно дозревала в своём недетском решении.

Узнав о нём, Калина разволновалась:

– Ты опять улетаешь?

– Да. Так будет лучше. Прошло уже два месяца. С Артёмом мы больше не виделись. Я перестрадала наш разрыв и готова двигаться дальше, – зажмурилась и с наслаждением вдохнула свежий воздух, чувствуя манящий вкус перемен. – Я готова начать новую жизнь.

– Но почему так далеко? Почему юг?

– Калина, милая, я хочу улететь отсюда. Хочу улететь туда, где никто не знает ни обо мне, ни о Лине. Где нас изначально воспримут как единое целое.

– Это же не единственная причина? – догадалась кошка.

– Нет. Мы летим в Ханорум, потому что там море…

– И корабли! – добавила счастливая Ангелина.

Наверное, кто-то назовёт меня слабой, а мой поступок бегством. Но это не так. Всё перегорело. Я действительно больше не чувствовала ни обиды, ни гнева на Артёма Воронцова. Он не достоин даже моей злости. Сейчас мне было противно. Это как с той самой порванной кофточкой.

А меня словно что-то гнало вперёд. Какое-то предчувствие, интуиция, ощущение, что там – в другой стране, на берегу моря – я найду своё место.