Единственный конец злодейки — смерть. Том 4

— Я отомщу тем, кто поступил так с вами, госпожа.

— Ха.

Конечно же, у меня вырвалась усмешка. Да он не просто псих!

Я хотела добавить, что не кто иной, как он, сделал это со мной, но сдержалась. Он так со мной разговаривал, как будто у него вообще даже мысли о таком не проскакивало. Может, стоило накричать на не понимавшего меня собеседника? Нет, только силы растрачивать.

— Кому же это? — спросила я, нарочно притворившись, что не понимаю.

— Ивонне, — тут же последовал ответ. — Герцогу Экхарту, Дереку Экхарту, Рейнольду Экхарту, дворецкому Феннелу, старшей горничной и всем слугам и рыцарям, которые клеветали на вас, госпожа.

Я промолчала.

— Марку Альберту, Питеру Райнеру, Керику, Хансу, — продолжал он перечислять незнакомых мне людей. Казалось жутким, что он выучил все эти имена.

Закончив бормотать, Иклис медленно опустился передо мной на колено. Как при первой встрече, он осторожно приблизил лицо к моей руке, в которой ничего не было, и потерся щекой.

— Я был неправ. Я много думал после того, как вы ушли в тот день, госпожа. Если вы не хотите простой, не аристократической жизни, не хотите отказываться от положения…

Мерзавец поднял голову и дотронулся влажными губами до моей руки.

— …Как единственный рыцарь смеет, не усвоив даже этого, предлагать сбежать?..

Я промолчала.

— Но теперь я изменил планы и вот этими руками возьму за горло всех обитателей герцогского дома. Нет! Если вы захотите, этими руками я захвачу империю, — пообещал Иклис, глядя на меня с блеском в глазах. — Только разрешите. И я сам все…

— Иклис. — Я не могла больше это слушать и тихо позвала его, чтобы прервать его болтовню. — Ты слышал от слуг, что я все спланировала и выпила херес, зная, что в нем яд?

— Э-э…

Он замолчал от испуга. Но серо-карие глаза ответили, что он все знал о произошедших событиях.

В отличие от прошлого, когда я молча разрешала ему делать, что он хотел, теперь я резко выдернула руку, о которую он терся лицом.

— Обитатели, обитатели этого дома…

Иклис торопливо схватил выдернутую кисть своей окровавленной рукой.

— Обитатели этого дома вынудили вас совершить этот поступок, госпожа…

— Это все из-за тебя.

— Что?..

— Я выпила яд из-за тебя.

Конечно, не из-за одного Иклиса, а по многим причинам. Но что он сделает, даже если это неправда? Не он один может быть сволочью.

Глядя, как на его лице проступило замешательство, я ласково улыбнулась. И добродушно произнесла по слогам:

— Это ты вынудил меня попытаться убить себя.

Каково? Каково тебе слышать, что любимая женщина пыталась убить себя из-за тебя?

Устремленные на мое улыбающееся лицо серо-карие глаза шокированно расширились и наполнились слезами.

— Ч-что…

Иклис перестал дышать, словно его парализовало. Увидеть в реальном времени, как бледнеет его лицо, всегда бесстрастное, как у восковой куклы, было довольно забавно.

— А, так ты не видел, как я умирала?

Мне понравилось, что у него до дурноты сбилось дыхание. Я медленно наклонилась и приблизила лицо к его лицу, ощутив его вздох.

— Г-госпожа.

Его плечи затряслись, а веки задрожали.

У меня поднялось настроение, и я сладко зашептала:

— А ты, случайно, не пробовал пить яд? Если выпить яд, не проходит и нескольких секунд, как в груди начинает гореть, словно в нее ударили чем-то раскаленным. Потом становится трудно дышать, распахивается рот, и из него фонтаном выплескивается красная кровь. Тот, что выпила я, разрушал кровеносные сосуды и снижал свертываемость крови, поэтому кровотечение не останавливалось. Так что даже после того, как я потеряла сознание, из меня вылилось как минимум еще ведро крови. А пока я не потеряла сознание, мне было очень больно, Иклис. Знаешь, как я страдала?

— А-а-а… Г-госпожа, госпожа!

Я сделала печальный вид, чувствуя себя актрисой на сцене, и не смогла не заметить, что лицо Иклиса исказилось от боли, словно он сам принял яд. Похоже, что его признание в любви не было пустыми словами.

Когда он привел Ивонну накануне церемонии совершеннолетия, я ощутила отчаяние, упадок сил и разочарование.

Вот и ты почувствуй то же самое!

Я стерла с лица страдальческое выражение и отчетливо проговорила сквозь зубы:

— И все это из-за тебя. Ты понял?

— А-а-а, а-а… Г-госпо…

— Это было невыносимо. Если бы я знала, что снова увижу твое лицо, то предпочла бы умереть.

Это был сильнейший удар. Иклис был в полном смятении. Потерянный, дрожащий взгляд выглядел смешно. Побледневший, он не мог как следует дышать, словно наглотался воды, и, запинаясь, бормотал:

— Почему… А-а-а, госпожа… Почему вы хотели умереть… Почему…

— Ты спрашиваешь почему?

Я истерично рассмеялась. Нет, почему-то это было похоже на плач.

— Ты же знаешь, что у меня была причина выкупить тебя и с такой радостью заботиться о тебе. Ты привел Ивонну и втоптал меня в грязь. Как думаешь, что будет с неудачницей, не достигшей своей цели? Моим жалким концом будет то, что настигло твоих земляков, которых ты предал…

Тишина.

— Только смерть.

Я медленно выпрямилась и посмотрела вверх. Шкала симпатии Иликса была все такой же — бордово-красной, как кровь. Он любил меня настолько, что готов был пойти на смерть.

Может быть, Иклис — причина моей неудачи в сложном режиме? Нет. За этим, несомненно, стояли мои неверные решения и оценки. Возможно, на Иклисе и нет вины. Если бы я не воспринимала его как единственную надежду, думаю, он не сделал бы такого.

Но мне было жаль, что я на него положилась, и я так устала перебирать один за другим свои ошибочные ходы. У меня не было сил противостоять ни сюжету игры, ни зловещей Ивонне, ни Иклису с промытыми мозгами.

Ничего не поделать. Побежденному, который не хочет умирать, оставалось лишь сбежать. И тогда…

— Я думал, если приведу родную дочь герцога, вас тут же выгонят. И тогда вы, госпожа, будете верить лишь мне, и я буду вам единственной опорой… — вдруг мрачно произнес Иклис. Он дрожал и казался ужасно слабым. — Это неправильно. Я просто убью Ивонну, и все станет по-прежнему…

— Если кто и должен умереть, это ты, Иклис, — холодно оборвала я его детское хныканье. — Ведь это ты привел ее в дом и все испортил.

— Я… не хочу умирать.

— Почему?

Поколебавшись, он тихо ответил:

— Тогда… я больше не увижу тебя.

— Ха.

— Иногда я был готов просто умереть… Но как только представлял, что рядом с тобой кто-то другой, во мне все переворачивалось.

Я молчала.

— Я не хочу умирать, госпожа. — Мерзавец внезапно поднял опущенную голову. — Поэтому скажи мне…

— Что?

— Что мне сделать, чтобы быть рядом с тобой?

Сожаления его продлились недолго. Во вновь оживших глазах блеснул свет.

— Я сделаю все, что ты прикажешь…

Негодяй задумчиво пошарил свободной рукой в заднем кармане. Он что-то вынул и вмиг надел это мне на указательный палец.

Я ощутила холодное прикосновение — на моей руке оказалось кольцо с огромным красным рубином.

— Я буду служить вам, как собака, — дрожа, пообещал Иклис, вернув мне кольцо с рубином, которое я вышвырнула. — Если вам неприятно, я больше не буду и заикаться о любви… Пожалуйста, не бросайте меня, госпожа.

Обращенное ко мне красивое лицо было мрачным, будто он вот-вот заплачет. В тот момент мое сердце чуть-чуть смягчилось. Однако появление кого-то за спиной Иклиса привело меня в чувство.

— Иклис.

Я медленно высвободила руку. Он дернулся, словно вот-вот потеряет сознание, и хотел схватить ее снова, но я сказала ему:

— Тсс.

Высвобожденной рукой я медленно погладила его по растрепанным волосам. Рука, медленно спускавшаяся по затылку, вскоре наткнулась на что-то твердое.

Я произнесла, не сводя глаз с лица передо мной:

— Я больше не твоя хозяйка.

Одновременно с этим рубин вошел в паз. Хлоп — черный кожаный ремешок, висевший у него на шее, упал. Я наконец-то сняла волшебный ошейник, всегда стягивавший ему горло в знак рабского положения.

— Госпожа? — позвал меня Иклис. Он почувствовал, как что-то упало, и опустил голову, чтобы посмотреть. Вид у него был ошеломленный.

Это последнее проявление заботы по отношению к моему единственному рыцарю, предавшему меня.

— Проси об этом свою новую хозяйку.

— Ч-что это?..

— Прощай, — тихо ответила я.

— Иклис! — В тихом дворе для сжигания мусора раздался еще один голос.

Бывший раб медленно повернул голову. Побледневшая Ивонна смотрела то на него, преклонившего передо мной колено, то на меня.

— Я… Я услышала, что Иклис пропал, и решила поискать… — начала оправдываться она, задрожав всем телом под нашими взглядами. Ее лицо приняло плаксивое выражение. Я еще сильнее сжала осколок, коловший мне руку, и как можно более безразлично пожала плечами.

— Как хорошо, что ты его нашла.

Затем я шагнула, чтобы пройти мимо Иклиса, нужно ведь уступать сцену главным героям шоу.

— Г-госпожа.

Растерянно смотревший на Ивонну Иклис потянулся остановить меня, когда я проходила мимо. Однако я быстро зашагала прочь, и он не успел меня коснуться.

— П-Пенелопа…

— Хорошего дня, — сказала я растерянной Ивонне, сделав как можно более безобидное лицо.

— Г-госпожа! — печально закричал Иклис и резко встал.

— Иклис, подожди!..

— Пусти! Госпожа!..

— Я должна тебе что-то сказать, пока ты не попался. Послушай, что я скажу! — Новая хозяйка преградила Иклису путь, и я смогла сбежать, никем не остановленная.

И быстрым шагом покинула двор для сжигания мусора.

Во дворе наступила тишина.

Ивонна быстро подошла к растерянному Иклису, смотревшему вслед Пенелопе.

— Иклис.

Он не повернул головы. Ивонна быстро взяла его за руку.

— Иклис! Где осколок?

Только тогда мужчина медленно перевел на нее взгляд. Взгляд серо-карих, ничего не выражавших пустых глаз.

— Осколок?

— Я освободила тебя, чтобы ты добыл осколок, а ты стоишь как истукан!

Сообразив, что план провалился, Ивонна тоскливо поморщилась. Не обращая на это внимания, бывший раб безжизненно произнес:

— Теперь все кончено.

— Что?

— Госпожа велела мне умереть.

— Что?..

— Я сейчас же умру. Только тогда она поймет, как сильно я ее люблю.

Иклис выглядел так, будто из него вышел весь дух, однако, не теряя ни минуты, рванул с места. Но когда он уже выходил со двора для сжигания мусора, послышалось:

— Даже если Пенелопа обручится с Его Высочеством кронпринцем?

Тишина.

— Даже если через несколько лет они поженятся, Пенелопа станет принцессой и родит ребенка от другого мужчины? Несмотря на это, ты готов умереть?

От негромкого голоса Ивонны Иклис резко остановился.

— Ты же говорил, что хочешь предотвратить помолвку, даже если его придется убить.

Слова Ивонны звучали страстно, пока она смотрела ему вслед.

— Я… выслушала все твои желания. И отправила его на север, чтобы они не смогли объявить о помолвке. Но если ты так поступишь, он скоро вернется и настоит на ней. Ведь он герой войны. Ты все равно хочешь умереть?

Крепко сжатые кулаки Иклиса постепенно задрожали. При одной мысли об этом он терял самообладание. Наконец он пробормотал сдавленным голосом: