Тигриные игры

Однако она хотела бы получить объяснения, а он не мог их дать. Даже вспомнить, почему в нем взорвалась ярость, почему он предпочел умереть, чем взять ее кровь в ту ночь, он просто не мог этого сделать. Даже для себя. Даже в то время он не мог полностью понять это.

С извращенным чувством юмора, он признался, что никогда не был особо вменяемым. Даже в раннем возрасте его называли диким, необучаемым, сумасшедшим. Той ночью безумие взяло верх, оставив его существовать без посторонней помощи в течение многих лет.

Пока Совет не захватил его и не вернул в исследовательский центр. До той ночи, когда доктор Беннетт достал бьющееся сердце Грэма из его груди и приказал найти причину странных свойств крови Грэма, которые поддерживали его борьбу, которые поддерживали его жизнь.

Той ночью монстр вырвался на свободу, и теперь уже было невозможно избавление от него. Сейчас он мог его сдерживать. Научился справляться с ним, жить с ним. Но он никогда не освободится от него. И за эти годы он понял, что не хочет быть свободным от него. Монстр всегда был его частью, он всегда существовал. Нужна была только правильная причина, чтобы показать себя.

Он наблюдал, как ресницы Кэт скользнули по ее глазам, медленно закрываясь, когда сон наконец пришел к ней.

Секунду спустя одинокая слеза скатилась из уголка ее глаза по шелковой плоти ее щеки. Блестящей, поцелованной лунным светом коже, медленно тянущаяся к ее верхней губе, когда она сонно смахнула ее с еле слышным стоном.

Стон.

Вытерев ладонью лицо, он поднялся на ноги, не обращая внимания на покалывание в бедре и отворачиваясь от ее вида.

Если бы только судьба не заставила Уайетта найти ее. Если бы только этот ублюдок РэймондМартинес знал смысл верности, чести. Если бы только Совет не узнал, что она действительно жива.

Подозреваемая пара тигра, который уничтожил лабораторию, заполненную учеными и солдатами, менее чем через двадцать четыре часа после его третьей вивисекции. Ах да, они хотели ее, и они хотели ее сильно. Достаточно сильно, чтобы монстр, который спал некоторое время, снова проснулся. И снова проснулся жаждущим.

Жаждущим крови.

Но на этот раз была еще одна жажда, более сильная и гораздо менее контролируемая, чем когда он впервые ее нашел.

Эта жажда только усиливалась, а потребность крови врагов становилась второстепенной.

Жажда ее.

Это никогда не было второстепенным.

•ГЛАВА 4•

Она не является парой сумасшедшей бенгальской Породы.

Кэт все еще не могла поверить безумному заявлению Грэма прошлой ночью.

Она знала, что такое пара так же, как знала, что ее двоюродная сестра Изабель и ее подруга Онор, которая скрылась под личностью Лизы Джонсон двенадцать лет назад, были парами Пород. Изабель — тихого, слишком напряженного койота, а Лиза — огромной темной Породы волка. Обе женщины без ума от своих «женихов» и делили с ними связь, которую спокойно признала ее тигрица.

Запах спаривания, физические и эмоциональные потребности, а также узы, которые разделяли пары, были безошибочными для других Пород. У некоторых, возможно, нет названия, которым можно было бы назвать, но запах этого был предупреждением для Пород противоположного пола, а также подтверждением уникальной, прочной связи.

Они так же любили. Еще до того, как запах спаривания стал сильнее, глубже, запах их эмоциональных связей был ясен.

У нее и Грэма не было никаких связей. То, что могло вырасти с тех ранних лет, когда он заботился о ней в лабораториях, он убил в ту ночь, когда поклялся убить ее. Ночью, когда заверил ее, что она была всего лишь его личным экспериментом.

Абсолютное безумие, которое потребовалось для того, чтобы сделать такое заявление, почти соответствовало безумию из-за количества камер, которые он установил в доме Риверов, предложенного им ей для использования.

Наверху она нашла шесть, внизу — пока нашла четыре и еще даже не добралась до кухни. И Кэт не сомневалась, что есть камеры, которые она еще не нашла.

Выкинув те, что она собрала, в мусорку на кухне — она открывала первую дверь кухонного шкафа, когда раздался звонок в дверь.

Встав на колени на мраморной столешнице, она с отвращением посмотрела на дверной проем.

Кто, черт возьми, был настолько безумен, чтобы позвонить в ее дверной звонок? Разве они не знают, что сумасшедшая бенгальская Порода скрывается где-то поблизости?

Разве Джонас еще не объявил об этом свободному гребаному миру?

С рычанием спрыгнув, она прошла через дом к двери, резко остановившись на запахе мужчин с другой стороны.

Ей это не нужно. Ей не нужно было иметь дело с ними. Где, черт возьми, были все другие сумасшедшие Породы, когда они нужны?

Схватив ручку двери и резко открыв дверь, Кэт сильно нахмурилась.

— Какого черта ты хочешь?

У РэймондаМартинеса было лицо политика. Мрачное, сострадательное лицо, которое одурачело всех, с кем он контактировал. С легким оттенком седины в черных волосах на висках, темно-карими глазами и смуглой кожей он все еще был довольно презентабельным мужчиной, хотя полнота и жирная кожа разрушили все шансы на привлекательность, которые он мог иметь.

Его сын, Линкольн Мартинес, был другой историей. В тридцать два Линк был в отличной форме. Уволившись из армии, он был горой мышц с суровым выражением лица.

Очевидно, Линку удалось уйти из армии гораздо быстрее, чем она ожидала. Хотя она не ожидала, что он придет к ее порогу с отцом.

— Клэр, пожалуйста… — начал Линк.

— О, ради бога, что за ерунда, — огрызнулась она на Рэймонда, так как использование имени его дочери приводило ее в бешенство. Он чертовски хорошо знал, как ее зовут, ему сказали в ночь, когда умерла его дочь, и ее дух остался присматривать за Кэт. — Разве ты еще не сказал ему, что я не его сестра? Ты разочаровываешь меня, Рэймонд. Я считала, что ты уже взорвал эту адскую бомбу.

Рэймонд поморщился от заявления.

— Можем ли мы поговорить в доме, Кэт? — прорычал Линк, оглядывая двор, с его каменно-глиняным почвенным покровом и суккулентами, растущими в тщательно обставленных небольших садах. Ну, очевидно, Рэймонд сказал ему.

Или он знал? Она всегда подозревала, что Линк был частью воинов духа. Неизвестно, стал ли он частью скрытной секты до или после смерти его сестры, она никогда не будет в этом уверена.

— Ах, я вижу, ты меня не разочаровал, — пробормотала Кэт, сарказм, сквозивший в ее голосе, удивил даже ее, когда она взглянула на человека, который когда-то поклялся быть частью тщательно скоординированного круга защиты. — Конечно, входите.

Отступив от двери, она махнула им, приглашая войти. Когда они очистили дверной проем, Кэт захлопнула дверь достаточно сильно, чтобы в результате шума Рэймонд дернулся в страхе. Линк лишь покачал головой, а затем потер лицо и осуждающе взглянул на нее.

Ее натянутая, не вызывающая сожаления улыбка сопровождалась скрещиванием рук на груди и любопытным наклоном головы, когда она смотрела между двумя мужчинами и молча сравнивала их взгляды.

— Знаешь, Линк, я думаю, ты будешь счастлив, когда станешь с возрастом похож на Террана и Орина, а не на него, — она щелкнула пальцами в сторону Рэймонда. — Он плохо стареет.

Неприязнь в глазах Рэймонда теперь была ближе к тому, с чем она обычно сталкивалась, и намного более удобна, чем явно ложная теплота, которую он пытался показать.

— Ты маленькая сука… — он яростно усмехнулся.

— Хватит! — командный голос Линка удивил Кэт заставив поднять брови, когда Рэймонд немедленно замолчал.

— Впечатляет, — пробормотала она, на самом деле под впечатлением от резкого тона и его мощи.

— Это касается и тебя, — резко сообщила ей Линк, бросая на нее задумчивый взгляд. — Мы пришли сюда, чтобы поговорить. У меня нет настроения слушать вашу перепалку.

Онтоже не был ее альфой.

— Тогда я предлагаю тебе взять его и уйти, — сообщила она человеку, которого когда-то называла братом. — Потому что как по мне, он жалкое подобие человека. Трудно не указывать на это при каждом удобном случае.

Открыв дверь, Кэт бросила на обоих мужчин пристальный взгляд, прежде чем зашагала к двери кухни в задней части дома. Ей уже надоело это конкретное обсуждение.

— Стой, где стоишь, черт возьми, — приказал Линк отцу, игнорируя открытую дверь и крепко сжав ее запястье. — Не могу поверить, что ты настолько ее разозлил. Ты в своем уме, черт возьми? Ты должен был защищать ее, а не противодействовать ей.

Кэт резко вздохнула. Ну, это ответило на один вопрос. Она всегда подозревала, что Линк был частью группы под названием «Неизвестный», задачей которой было защитить ее от Совета по генетике, если Рэймонд не сможет убедить мир в том, что она его дочь. Она не была полностью уверена до этого заявления. Только член «Неизвестного» или присутствовавшие в ту ночь могли знать эту информацию. Кэт позволила ему потащить ее через фойе, поскольку в данный момент больше интересовалась тем, что он хотел, чем выцарапать глаза Рэймонда.

Обернувшись, она повернулась к нему лицом, когда он вошел в кухню. Он был выше, чем его отец, сто восемьдесят семь сантиметров роста. Его черные волосы были побриты, благодаря чему блики полуночи отражались на его голове, когда его черные глаза наблюдали за ней с непостижимой загадкой. Тайна, которую она всегда видела в его глазах, когда бы он ни был рядом. Линк был добр к ней, когда был дома, но, в отличие от других, он не притворялся, что у него есть любовь или привязанность, которой не было. Кэт задавалась вопросом, было ли это потому, что он был на несколько лет старше своей сестры, или он знал правду.

По крайней мере, он не лгал ей, как все остальные. Линк не вел ее по тому позолоченному пути, который привел к убеждению, что она может быть частью чего-то.

— Почему ты здесь? — потребовала она, как только он отошел от двери кухни. — После всех этих лет ты вдруг обнаружил непреодолимую потребность поиграть в брата? Где ты был, когда Клэр нуждалась в тебе?

Хоть это и была Клэр, он видел тело Кэт. В течение этого времени Кэт спала, защищенная духом, который ходил и говорил в ее теле.

Гнев вспыхнул в его темном взгляде.

— Я здесь не для обсуждения Клэр, Кэт. Я отказываюсь обсуждать Клэр. — Что-то болезненное и темное на мгновение наполнило его выражение. — Я хочу поговорить о моем отце. Он может быть мудаком, и он не всегда был добрым…

Она должна была рассмеяться над этим.

— Черт возьми, Кэт, я не позволю Уайетту осудить его. Если бы он был таким ужасным, как утверждают эти обвинения, он бы никогда не помог тебе. — Преданность была чем-то, что вырывало острые, беспощадные когти, ясные для сердца и души того, кем был Линкольн Мартинес как человек. Как его дядя и дедушка, он был человеком, рожденным, чтобы руководить, рожденным, чтобы защищать других, и было очевидно, что Рэймонд убедил его в своей невиновности.

Кому бы он поверил, подумала она. Его отец или женщина, ради защиты которой его сестра так многим пожертвовала?

— Не могу поверить, что ты позволил ему обмануть себя, — ответила она с отвращением, взбешенная тем, что такой умный, интуитивный человек не может видеть зла, заразившего его отца. — Позволить Уайетту осудит его? Линк, если бы мне это сошло с рук, я бы лично убила его. На самом деле, если бы я могла убедить несколько Пород позволить мне это сделать, я бы с радостью убила его много лет назад.