Бер и Берегиня

Лежит на моей груди, тяжело дышит.

— Ты…

— Козел? — предположил я, а она отритцательно мотает головой.

— Дурак? — выдаю другую версию. И снова не угадываю.

— Монстр. — шепчет тихо. — Ты мой персональный монстр.

— Сделал больно? — напрягаюсь. Меньше всего на свете я хотел делать ей больно.

— Ты все-таки дурак. — вскинулась Варвара, улыбаясь. — Такого кайфа я давно не ловила.

Успокаиваюсь, глажу пальцами ее спинку. Моя девочка. Теперь окончательно. Но это только начало. Первый наш совместный день. А их будет еще мно-о-о-го.

Под утро моего бера разбудил звук шагов под окном. Ходила явно не Нина. Бер вскинулся мгновенно и угрожающе зарычал. Варвара же спала на моем плече, чуть посапывая. Бер заурчал. Я тоже. Аккуратно вытянув руку из-под ее головы, натянул штаны. В окно не видно никого, но чужак, так глупо рискующий своей шкурой, зайдя на территорию медведя, выдавал себя запахом. Мужским запахом. Чужой. Соперник. Бер зарычал громче.

Открыв дверь и выйдя на крыльцо- расхохотался.

— Святой отец, я вам не мешаю цветы пиздить?

— Завались, сын мой, — пробасил отец Сергий, разгибаясь и складывая аккуратно срезанные цветы в маленькую корзинку. — Хочу Нине сюрприз сделать. А какой сюрприз без цветов для прекрасной девушки? Из города все равно не довезти. Завянут.

— Ну да, ну да, — хмыкнул, пожимая протянутую твердую ладонь. — А то наша Баба Яга не знает о сюрпризе.

— Уебу, — обещает отец Сергий, — Еще раз ее так назовешь- как есть уебу. И не посмотрю, что Бер.

Я знал, что он не шутит. Наш боевой поп и не на такое способен. Поэтому примерительно поднял руки и пригласил его в дом.

Пройдя на кухню, батюшка хмыкнул в густую окладистую бороду.

— Ты что же, печь начал?

— Ага, еще крестиком вышиваю и носки вяжу по вечерам, — налил в кружки чая. — Нет, конечно.

Батюшка молчал. Кстати, весь беспорядок, что мы устроили тут ранее, я убрал. Ну, я так думал… Проследил за красноречивым взглядом. И чертыхнулся. в самом дельнем углу кухни лежал Варин бюстгалтер.

— Это что?

— Лифчик, отче.

— Сам вижу, что не кипа, — батюшка стал угрожающе подниматься из-за стола.

— Э-э-э, отче! Ты чего? Это не Нинин!

— А чей?! Вы тут вдвоем!

— Тормозни, батюшка, — я подвинул ему поближе блюдо с пирожками, — Ты хоть раз видел нашу Ба… Нину за готовкой?

— Видел, и не раз, — батюшка смотрел в глаза практически не моргая.

— Хорошо, — поскреб лысину, соображая, как убедить ревнивого отче. Мысль пришла внезапно. Подняв лифчик, благо, не пострадавший, как те же трусики, поднес его к столу.

— И что?

— Что-что… Размер! У Нины меньше же!

Теперь пришлось чесать репу святому отцу.

— Твоя правда, медвежья морда. Хотя вы точно уезжали вдвоем. Вас же серб, наш брат во Христе, провожал.

Ну Милош, ну, говнюк блохастый!

— Ты чего, собственно, приехал-то? Я ж вроде как опасен для людей.

— Как так чего? Дом проведать да Нину Петровну навестить.

— Скорее второе, чем первое.

— Изыди, нехристь.

— Че нехристь-то опять? — натурально обиделся я. — Сам знаешь, крещеный я.

— А креста не носишь!

— А Бог он в душе, отче.

Наш разговор переходил в привычное русло. Я, как всегда, был нехристью, он- праведником, кто пытался направить меня на путь истинный.

— Что ж за дева, что медведя приструнила? — он хитро смотрел на меня. — Вижу, зверь в тебе миролюбив.

— Если б сейчас в полисаднике был не ты, отче, ты б понял, что спокойсствия там нет и не было, — откровенно ответил я, — Бер, как и любой оборотень, будет защищать свое до последнего.

— Знаю. А снадобья Нины?

— Рядом с ней не действуют, — усмехнулся, — Поэтому вернуться в город я не могу. Буду через чур опасен. Оставить ее тут, а самому уехать не выйдет. Беры в разлуке долго не живут. Это не волколаки или кадьяки. Сдохнем оба.

— Так ты что же это, пару нашел??? — глаза отче округлились.

— Нашел, — усмехаюсь. — Только теперь девочка обречена.

— Дурак ты, — добродушно гудит святой отец, хлопая по плечу.

— В последнее время часто это слышу.

— Не признала еще?

— Почему не признала? Признала, приняла. Еще в госпитале. А вчера и сегодня закрепили и укоренили.

— При свидетелях хотя бы признала?

— А как же. И Нина, и Милош. При них назвала своим. Правда, фраза была оригинальная, — вспоминаю и непроизвольно улыбаюсь, — но смысла не меняет.

Батюшка раскатисто рассмеялся, а я зашипел:

— Тише будь! Разбудишь!

— Ох и повеселил старика! — батюшка, старше меня на 5 лет, весело улыбался. — Повезло тебе!

— Я его, значит, жду, в окошко все очи проглядела, а он тут лясы точит сидит да плюшками балуется! — на кухню зашла Нина безх личины, кивнув мне в знак приветствия, — Сергей, ты-скотина!

Я хрюкнул от неожиданности:

— Кому из нас еще повезло, отче! Меня хоть скотиной не зовут.

— Какие твои годы, косолапый? — Нина улыбнулась, а потом, хитро так взглянув, предложила:- Хочешь, и тебя скотиной назову?

— Не-не-не, мне и козлом не плохо! — ржу в ответ. — Забирай отче своего, а я пойду досыпать.

— Иди, — милостиво разрешила ведьма, — Но вечером жду вас обоих у нас. Есть о чем поговорить.

Девочки, Ваши отзывы вдохновляют моего муза писать быстрее))) P.S. готовится визуализация)

7. Варвара Миронова

Проспала всю ночь и почти до обеда. Измотал ночью меня медведь. Чего только не вытворяли. Губы до сих пор были припухшими от диких, животных поцелуев, а на шее и груди красовались засосы. Тело ныло во всех самых интересных местах. Вот уж во истину, показал, что значит быть самкой медведя. Но мне это безумно нравилось. До игрушек, дело, конечно, не дошло, но меня клятвенно заверили, что в ближайшее время им найдут применение по прямому значению.

Когда проснулась- кровать рядом была пуста, но с кухни доносилось какое-то шебуршание. Попыталась найти свои вещи, но обнаружила только полотенце, которое вчера с меня стянул Кирилл. Плюнула и замоталась в тонкое одеяло из овечьей шерсти.

На кухне замерла в дверях, любуясь своим мужчиной, который сейчас у плиты что-то помешивал в кастрюльке. На сковородке рядом шкварчало мясо.

— Ты умеешь готовить? — улыбнулась я.

— Конечно умею, Булочка, — ответил, и повернулся ко мне всем корпусом. Глубоко втянул воздух, и расплылся в широкой улыбке. — Булочка, ты вкусно пахнешь… — и плотоядно облизнулся. Как есть медведь.

Смеюсь в ответ.

— Если ты сейчас отвлечешься от готовки, то все сгорит. Чего у нас на ужин?

— Щи с квашенной капустой. Нашел тут Нинин погреб. Думаю, не прибьет же за кило капусты?

— Ты бахнул кило квашенной капусты?! Это ж есть невозможно будет.

— Ну я ж не дурак, Варь. До щей дожило от силы грамм 200–300.

— А остальное?

— А остальное уже во мне, — щурится довольно. — Нина нас вечером ждет на разговор серьезный. Заодно с батюшкой познакомишься. Он тебе понравится. Обещаю.

— Такое ощущение, что ты меня за него сватаешь, — хмурюсь на него, а майор только смеется.

— Запомни одну вещь, — шаг ко мне, поднимает мою голову за подбородок, заставляя смотреть в его черные глаза. — И я сейчас предельно серьезен, Варвара. Ты — только моя. Других рядом с тобой я не потерплю, — миг, и горячая лапа Кирилла уже под моей импровизированной тогой, гладит мягкий живот, — Если только тут. Его потерплю. — лапа спускается ниже, оглаживая влажные уже складочки.

— Ты- озабоченный маньяк, — шепчу ему в упрямые тонкие губы, а он скалится в ответ:

— Никак не могу перестать тебя хотеть. — требовательные пальцы проникают внутрь. — И да, ты права. Я маньяк. Нравится твоя вкусная грудь, прям торчу на ней, нравится, как ты течешь на моих пальцах, — проникает еще глубже, — нравится, как ты кричишь для меня, как ты кончаешь на мне..

Хватаюсь за его предплечье, чтоб не упасть. Смотрит прямо в глаза. Не отпускает. Одеяло падает к моим ногам.

— Кирилл…

— Да, солнце мое?

— Ты козел….

— Не мудак и слава богу. — разворачивает спиной к себе, облокачивая на стол. — Хотя, для тебя я стану кем угодно..- плавно входит в меня с такой легкостью, будто мы уже знаем друг друга давно, а не каких-то 4 дня. Бывшему мужу например требовалось две попытки…

— Коновалов, ты… — задыхаюсь от толчков рваных, грубых, приятно-болезненных. Жадные руки тискают грудь, играя с сосочками…

— я, Миронова,я. — прикусывает нежную кожу на шее, оставляя после себя пульсацию.

— Козеееееел, — кусаю его за ладонь. Негромко взрыкивая, шлепает ладонью по бедру.

— Моя самка, — тихо урчит мне на ушко. — Моя?

— Мгм, — мычу, пытаясь балансировать на грани оргазма.

— Скажи. — требовательно толкается еще глубже и сильнее.

— Твооояяяяя, — оргазм накрывает, как цунами. А следом финиширует и майор. Нежно целует в плечо, чуть лаская языком место поцелуя и прижимая к себе. Не спешит покидать мое нутро. Похоже, ему реально нравится.

Утыкаюсь мокрым лбом в изгиб руки Кирилла, а он вдавливает меня в себя, шумно дышитт в мои волосы.

— Видишь, что ты делаешь со мной? — судя по голосу, улыбается.

— Не вижу, — отвечаю, — Потому что стою раком на кухне.

Откровенно смеется.

— Зараза ты, Булочка. — поворачивает к себе, и долго, смачно терзает мой рот.

— Кирилл

— Опять маньяк?

— Нет, мясо горит.

Матерится, дотягивается до сковороды и спихивает ее на соседнюю конфорку.

Медведи, оказывается, много едят. Очень много. Той сковороды с подгоревшим мясом мне б хватило на 2–3 дня, майор ж сметает ее за один раз. Задумчиво смотрит на холодильник. Там, в морозилке, лежит еще килограмма 4 говядины. Думаю, хватит еще на разок покормить своего дикого майора.

Щи с кислой капустой тоже заходят на ура. Надо признать, готовит майор не плохо. Вот теперь я понимаю, почему шеф-повара обычно- мужчины. А щи с кислой капустой, да еще и со сметанкой и ржаным хлебом… это был гастрономический оргазм, честное слово!

— Булочка, нам пора собираться.

— А можно я никуда не пойду? Мне так лень шевелиться. Ощущаю себя тюленем. Хочу лежать и переваривать.

— Нет, Варь, надо. — Кирилл уже одевал штаны. Мазнула взглядом по его спине. Все-таки не только он меня терзал. Едва заметные царапины покрывали спину Коновалова от лопаток до поясницы. Почувствовав мой взгляд, обернулся.

— Не переживай. К ночи уже ничего не останется. Я хоть и не Милош, с его регенерацией, но на мне тоже все быстро заживает. Давай, отрывай попец от дивана. Нас ждут уже. — легко шлепнул по попе.

— Еще раз так сделаешь, и мы никуда не идем. — прошипела, чувствуя, что снова начинаю заводиться.

— О, обещаю, что отшлепаю, как только мы вернемся от Нины. — снова жрет меня взглядом, а его боец снова начинает вставать. Это наваждение какое-то. Трахаемся, словно кролики, пытаясь унять желание, а оно становится все сильнее и сильнее. Сколько за сегодня? Да хрен его знает, после 4го я мало что соображала. Ну и плюс как проснулась разок. Новая величина- хрен его знает и еще разок.