Сказ о Ладе и Дагонте

Глава 4

Дангор. Злая Равнина.

Дагонт слегка насмешливо смотрел на суетящихся охранников. Всем своим видом он давал понять, что позволяет себя обыскать. Молокососы, они больше делали вид, что обыскивали, и это вызвало недоумение. Но вскоре титун понял, что за причина этому была.

Час назад его перенесли туда, куда он стремился весь последний месяц: стоянку, похожую на ту, что они обнаружили на Злой Равнине. Об этом говорило и то, что из зимы он попал почти в летнюю жару, и небо, затянутое ни то тучами, ни то облаками. И уже знакомая расчищенная от валунов круглая площадка с несколькими палатками. Только в отличие от того заброшенного лагеря с телами, здесь было многолюдно.

Дагонт сразу заметил артефакты, делящие лагерь на несколько зон. В центре – расчищенная арена, покрытие которой было идеально выравнено и присыпано песком. С трех сторон вокруг арены уже собрались зрители. Судя по дорогим одеждам, это были небедные дангорцы. Дагонт даже узнал несколько из приближенных к Великому Князю и его семье. Это было плохо, очень плохо. Неужели подобная скверна подобралась так близко к венценосным? Но между предвкушающих кровавую потеху, воин увидел и молчаливых и хмурых мужчин, в которых сразу увидел равных себе, увидел соперников.

У края арены, со стороны палаток, находился деревянный столб. На площадке прежнего лагеря Дагонт такого не видел. А не увидеть подобное было очень сложно: в обхвате с локоть титуна, высотой – в два его роста, весь исписанный вырезанными рунами, к нему крепились кандалы. На самом верху находилась друза неизвестного мутно-молочного минерала с голову величиной. Периодически по ней проходили чуть заметные всполохи, и артефакты лагеря отвечали легким гулом.

Из палаток показалось несколько мужчин. Кто-то нес подносы с кубками, то-то – с кусками темной материи. Позади них шел тот самый аристократ-рекрутер из таверны, который так и не назвал своего имени. Дагонт, как и прочие участники «турнира», толкая и тесня широкими плечами друг зрителей, подошли к нему. Аристократ велел раздеться догола и повязать куски ткани как набедренные повязки. Что ж, в этом был свой резон. Так было больше надежды на честный бой.

Двенадцать. Всего их было двенадцать. Будущие противники смотрели друг друга оценивающе, молча подмечая телосложение и движение друг друга. Дагонт, хоть и был крупнее и выше всех, но подмечал, что соперники ему достались не простые. Судя по шрамам – бывалые воины, каждый из которых не раз уже побывал в мясорубке. Ведь у дангорцев очень хорошая регенерация, значит, чтобы такие появились, рана должна была быть практически смертельная или нанесенная зачарованным оружием.

Дагонт усмехнулся и поскреб пальцами нанесенную жрецами Эсидиса и Улаары татуировку напротив его сердца, чуть поцарапав одну из линий. Непонятный, чуть размытый, будто очень старый рисунок, не нес в себе привычной магии, которую можно было различить обычным магам, но сего движения было достаточно, чтобы активировать письмена в главных Храмах. Дагонт очень надеялся, что Боги будут благоволить ему, и защитные артефакты лагеря не заглушат его «маяк».

Аристократ сделал знак разнести полуголыс мужчинам кубки и велел выпить их, сказав, что в нем восстанавливающие зелья, которые помогут не забрызгать всё вокруг своей кровью. Кроме того, это зелья должны были заблокировать все ипостаси. Единственное орудие теперь – собственные кулаки. Но Дагонту, с его проблемами, это было только на руку.

Дагонт, принюхавшись, помедлил, но всё-таки выпил: не стоило привлекать к себе внимание, всё-таки главную свою задачу он выполнил. Напиток был похож на легкое сладковатое вино, и в нем действительно ощущались привычный вкус целебных трав. Сейчас, как объяснил аристократ, их ждал бой «один-против-всех», когда вокруг только враги, и нет союзников. Мужчины не спорили, все понимали, на что подписались. Повинуясь указаниям аристократа, под улюлюканье и приветственные возгласы зрителей, они ступили в круг.

И тут Дагонт увидел её. Тот самый приз, за который они должны были сражаться. Два дангорца тянули упирающуюся девушку. Орленийка, но высокая и фигуристая, словно дангорка. Совсем молоденькая. На ней была тонкая бесформенная белая туника, но из такого тонкого материала, что видны были и крутые бедра, и тонкая талия, и полная высокая грудь. Длинные светлые волосы струились водопадом ниже пояса. А по красивому личику с огромными серыми глазищами текли слезы. Девушка пыталась сопротивляется двум мужчинам, что был намного сильнее, плакала, кусала полные губы, но молчала.

Сердце Дагонта пропустило удар, второй… а затем бешено заколотилось. Руки сжались в кулаки.

Она! Это была она! Его энитэ!!!

Взять себя в руки было непривычно тяжело. Но разум и железная воля возобладали над эмоциями. Он еще раз быстрым взглядом осмотрел соперников, что, тяжело дыша, смотрели на девушку, которую в это время приковывали к столбу. Дагонт отметил их странную реакцию. Да, девчонка была хороша, но не до такой степень, чтобы мужикам настолько крышу сносило. Они сжимали кулаки, тяжело дышали (грудные клетки ходили ходуном), вращали бешенными глазами, в которых уже не было видно белка. Неожиданно Дагонт и сам почувствовал, как его разум затмевает первобытная ярость. Не только целебные травки были в том кубке, ох, не только. Он чувствовал, как здравый смысл затмевает первобытная ярость и в голове пульсирует одна мысль «Убить»!

В это время аристократ-рекрутёр расписывал «приз»: и как девица хорошо собой и чиста, и невинна, и даже не целована ни разу, и что сама Милера её благословила… Когда он одним движением сорвал с девушки тунику, обнажив белое тело, у мужчин словно голову снесло. Это словно было сигналом к началу боя.

Дагонт и сам утратил разум, и одним быстрым жестом вцепился в глотку ближайшего мужчины. Шейные позвонки хрустнули под сильными пальцами. Ярость застилала взор. В голове набатом билось: «Убить!» и «Моя!». Инстинкты убийцы и тело тренированного воина были его верными помощниками. Он наносил удары направо и налево, не разбирая, кто получает их. Кто-то пытался ударить со спины, но Дагонт озверел вконец… Ему наносили раны, которых мужчина не замечал.

Бой? Нет, это была бойня... Жестокая и кровавая.

О, это и надо было организаторам. Артефакт на столбе темнел, наполняясь эманациями злобы. Зрители, специально подобранные, для «питания» артефакта, сами того не зная, вместе со злобой, яростью, жаждой кровавого зрелища, отдавали ему свою жизненную энергию.

Периодически, повторяя цвет артефакта, темнели и камни на ошейнике пленницы, но никто это даже не замечал. А сама девушка стояла, прикованная к столбу, охваченная ужасом. Она понимала, что должно произойти и раньше, но сейчас она видела царящее вокруг безумие… Как звери в человеческом обличье, они рвали на куски друг друга. Лада молила только о том, чтобы её смерть стала быстрой.

В какой-то момент Дагонт понял, что остался один. Никто больше не стоял между ним его женщиной. Рычащим зверем он подлетел к своему призу. Никто не посмел мешать ему. Девушка закричала, когда он одним движением вырвал кандалы из гнёзд на столбе, схватил её и швырнул на окровавленный песок арены. Лада сильно ушиблась, но дангорец это не понял. Она пыталась сопротивляться, но не могла сравниться по силе с обезумевшим монстром, которым сейчас являлся Дагонт.

Мужчина, игнорируя сопротивление орленийки, также не обращая внимание ни на её состояние, ни на подбадривающие крики толпы, сорвал с себя повязку, навалился всем весом на девушку, с силой разводя её ноги и резко врываясь в девичью плоть. Страшный коктейль из ярости, жажды обладания, похоти властвовал над телом и разумом Дагонта. Он вдалбливался в неё рваными резкими движениями, разрывая, причиняя боль. В начале девушка еще кричала, но вскоре разум её, заглушенный болью, померк, и Лада обмякла под тяжелым телом.

Каждый её крик, каждое его движение комментировалось похабными выкриками довольных развлечением зрителями. Но мужчина не осознавал, где он находится, что он творит.

А в это время зрители, те, кто раньше делали ставки на воинов, ставили, сколько Дагонт «продержится». Дангорцы, суть мышления которых должна была основываться на уважительном отношении к женщине, которые ценили и оберегали их… деградировали до примитивных животных, мразей и радовались чужим страданиям.

Удовольствие, не виданное ранее, разлилось по венам Даногта, очищая кровь от зелий и магического воздействия. Он блаженно улыбнулся, поднимаясь на руках над своей энитэ…

И тут реальность накатила холодной отрезвляющей волной. На миг он почувствовал боль и страдания своей избранной. Почувствовал, что жизненные токи практически перестали течь по израненному телу. Ужас, что его энитэ погибает из-за учинённого им насилия, заглушил все проснувшиеся разумные мысли. По телу пробежала дрожь. Он прижал к себе почти бездыханное тело и, запрокинув голову, что есть мочи, заорал.

Его крик, помноженный болью, заглушил восторженный рев толпы. А Дагонт всё кричал и кричал. И крик этот перешел в нечеловеческий рокот… Небо над лагерем стремительно заволоклось низкими клубящимися тучами, по которому пробегали всполохи молний.

Аристократ-организатор боя первым понял, что что-то не так. Он с тревогой смотрел на светлеющую друзу на столбе и видел, как по ней пробегают нехарактерные для обычной работы артефакта, радужные разводы. Так же стали подсвечиваться прочие охранные артефакты. Один из его помощников шепнул, что перестали работать руны перехода и переноса. Дангорец выругался, понимая всю величину начинающихся неприятностей.

И тут тело кричащего воина подернулось дымкой, увеличилось в размерах… Миг – и на арене находилась огромная черная кобра. Она скалила свою пасть. С клыков капала ядовитая слюна. Капюшон раскрылся. О, это было жуткое зрелище. В желтых глазах с вертикальными зрачками отражались росчерки молний. Длинный хвост оплел лежащую девушку, но не как угроза, а для защиты. Змей шипел на осмелившихся подойти ближе дангорцев. Те же начали понимать, что привычны кровавый сценарий пошел не по плану. Один из дангорцев повернулся к организатору с капризной миной на лице. Но с недовольно искривленных губ не успели сорваться слова…

Устрашающий раскат грома заставил толпу содрогнуться. И в следующий миг сотни молний ударились о землю. Всего лишь пару секунд – и в лагере из живых остались только змей и истекающая кровью, умирающая девушка. Несколько молний одновременно ударили в друзу-артефакт на столбе, расколов её на сотни мелких частей, которые воспламенились и осыпались прахом еще до того, как пали на землю. В это же время распался пеплом и ошейник на шее девушке, оставив после себя темный след. От людей же даже горсток пепла не осталось… только темные отметены на песке.

Дагонт принял человеческую форму и снова прижал к себе свою энитэ. Он уже не кричал. Только крупные слеза катились по щекам.

Вокруг лагеря стали клубится небольшие воронки из темного тумана: это жрицы Улаары задействовали туман межмирья, чтобы наконец-то перенести сюда стражу. Вооруженные до зубов стражники выходили из тумана, готовые принять любой бой, и с удивлением озирались поняв, что боя не будет. Следующими после стражи появились люди в жреческих одеждах. Женщина-жрица, явно лекарь, поспешила к скорбящему Дагонту. Она осторожно присела рядом. Дагонт тут же поднял на неё тяжелый взгляд. Глаза его стали змеиным, а рот слегка увеличился, превращаясь в змеиную пасть. Мужчина показал клыки и угрожающе зашипел.