Паинька и Пай

Глава девятая. Спасти Пая

Чуть выждав, вдруг колдун вернется, Лимми побежала за матерью. Она знала что-то важное про Пая. Лимми догнала мать у холмов. Магда сидела на камне, закрыв лицо руками. Поза выдавала отчаяние. Такой печальной Лимми маму не видела. Наверно, переживала за нее, а в беде-то Пай.

— Мама, — Лимми села у ее ног как в детстве, посмотрела в лицо. — Как спасти Пая? Ты же знаешь?

— Лимончик, ты все еще здесь? — Магда испуганно огляделась. — Пойдем домой, доченька. Я спрячу тебя, Гилдерин не найдет.

— Никуда я не пойду, — Лимми замотала головой и сжала ладони матери. — Скажи, что мне делать? Почему Гилдерин говорил про четыре дня? Я подслушала.

— Лимми, это не просто, — Магда покачала головой. — Ты еще мала для такого. Пай сам виноват. Зачем он потащил тебя к Гилдерину? Я же его предупреждала.

— Мама, — Лимми вскочила, топнула ногой, глаза засверкали. — Ты за меня или за колдуна? Пай меня защищал. Он бы все для меня сделал.

— За тебя, конечно, — Магда горестно вздохнула, погладила Лимми по голове, прижала к себе. Она считала дочь несмышленышем, своим маленьким кудрявым Лимончиком, говорить с ней на взрослые темы было трудно. — Это очень хитрое заклятие, Лимми. Древнее. Когда еще люди и звери плохо совмещались друг с другом. Враждовали. А когда мирились, то кровно братались. Соединялись телами.

— Если ты за меня, то говори всю правду. Пусть у меня нет своего зверя, но я пойму. И спасу Пая. Если не скажешь, я все равно останусь с Паем. Не вернусь домой! — глаза у Лимми горели зеленым как драгоценные камни.

— Понимаешь, Лимончик, Пай скоро потеряет разум человека. За пять дней. Один уже прошел. Чтобы вернуться, он должен начать разговаривать с человеком. По-человечески. Признаться в любви. И не только. Нужно соединить трижды три жидкости. Но объяснить это ты ему не сможешь. А сам он не догадается.

— Мама, Пай всегда понимал меня, даже когда обращался псом, — Лимми воспряла духом. — Он меня любит.

— Тогда он не терял связи со своим человеческим обликом, дочка. Гилдерин помог Паю со зверем. Колдун знает все тонкости, знает, как выбить из зверя человеческую сущность. Он заморозил твою слюну и кровь в нем. И остальное, — Магда замялась. Поймет ли ее малышка, что надо делать.

— А где Гилдерин держит его? — мыслями Лимми уже была с Паем.

— В овраге, там есть старый сарай.

— Пока, мам. Не волнуйся за меня. Я смогу.

— Лимми, — Магда увидела только спину дочери, мелькающую между деревьями.

Неужели ее Лимончик уже настолько взрослая, что готова остаться с псом без памяти? Сама, добровольно, по любви? Магда попыталась сказать Лимми, что слов о любви мало. Любовь вернет Пая, но нужна искренняя близость. Скорей всего, после такого Лимми сможет обратиться и стать самкой. Процесс болезненный и обоюдный. И этого Гилдерин точно Магде не простит и не забудет. Станет мстить до конца своих дней.

Вряд ли у Лимми что-то получится. Пай совсем плох. Против него обернулось то, что когда-то колдун ему помогал. Магда посмотрела на сережку с желтым камешком, которую дал Гилдерин. Не станет она нагибать свою девочку под злобного старика. Широко размахнувшись, Магда закинула сережку в кусты, пусть вороны унесут, и нырнула в подземный ход. Если у Лимми ничего не выйдет, она вернется домой и все пойдет как раньше. Рекс осознал свою ошибку, никого к дочке больше не подпустит. И Магда поможет мужу.

За избушкой, действительно, был глубокий овраг. На дне оврага бил родник, образуя небольшой пруд. Лимми наскоро ополоснулась, в груди царапнуло, Пай любил вылизывать ее. Сарай стоял в дальней заросшей части оврага и не имел дверей, но они и не были нужны. Гилдерин посадил Пая на цепь. Лимми чуть не заревела, увидев это. Пай лежал, положив голову на передние лапы, никак не отреагировав на появление Лимми. В миске засохла еда, и воду Пай тоже не стал пить, может, почувствовал, что отравлена?

Лимми разыскала помятое ведро, принесла свежей воды, окатила Пая, но тот даже не отряхнулся. Лимми села рядом, почесала за ухом, лизнула в нос, подергала за лапы, Пай лишь приоткрыл глаза. Взгляд был мутный, непонимающий. Мама права, заскулила Лимми, не удастся объяснить этому Паю, что нужно делать. Лимми укорила себя за бегство, она потеряла целый день, может быть, вчера Пай был более вменяемый.

— Пай, — Лимми обняла пса за шею. — Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы ты всегда любил меня и сказал мне об этом. Ты же сможешь, да, Пай? Мы вместе сможем. Мы же пара. Я твое сердце. Ты сам мне это объяснял.

Лимми говорила и говорила, признаваясь в любви, пытаясь растормошить Пая. Плакала, звала, ругала, тыкала в нос браслет, жаловалась на странный пустой дом, его хозяев и на то, что ее могли убить в этом доме. Грозила, и даже стукнула кулаком, разозлившись. Лимми строила хитроумные планы сведения счетов с мерзким колдуном, Гилдерин же должен поплатиться, и делилась ими с Паем. Пай тихо лежал, не подавая никаких признаков, что слышит Лимми. Устав и наплакавшись, Лимми перевернула Пая на бок и легла рядом, втиснувшись между лапами, горюя, что их любовь кончилась так быстро.

Пусть Пай не откликался, Лимми все равно будет его любить. Она гладила Пая по спине, зарывалась пальцами в шелковистую шерсть, чесала подбородок и под лапами. Пай опрокинулся на спину, раскинул задние лапы и подставил живот под руки Лимми.

— Тебе нравится? — Лимми обрадовалась. Пай откликнулся на ее ласку, значит, еще не все потеряно. Хоть немного, но Пай помнит Лимми. Если показал живот, то доверяет.

Странные все-таки эти древние заклятия. Люди и звери жили отдельно. А потом научились превращаться друг в друга, совмещать в себе две ипостаси. Пай должен вспомнить, что он человек. А как его заставить сказать про любовь? Три жидкости. Так Пай ее приучал к себе. Поцелуй и слюна. Потом браслеты и кровь. Лимми стала смелее, когда укусила до крови Пая в реке. И слияние телами. В гостинице они были одним целым.

Еще раз поцеловать и укусить Лимми сможет. А дальше? Лимми задумалась над тактикой совращения Пая. Опыта обольщать у нее не было. Никого и не хотелось обольщать, пока не появился Пай. Правда, один раз у нее получилось, и тогда тоже пришлось преодолевать злую волю Гилдерина. Только Пай был человеком и реагировал на человеческие действия. А сейчас он не почти обращал внимания на Лимми. И это было до слез обидно.

Вроде, важны запахи. Пай любил ее нюхать. Млел. В гостинице сказал, что у него крыша едет, когда Лимми рядом. Жаль, что она не интересовалась стаей и псами. Как теперь решить огромную задачу, стоящую перед ней? Лимми напряженно думала, гладя и почесывая живот Паю. Пай не препятствовал, но и никак не помогал. Лежал себе равнодушно. Похоже, пора раздеваться. Лимми помнила, как Пай призывно поглядывал на нее через плечо, снимая сапоги и штаны.

— Ты даже не понимаешь, как мне страшно одной, — буркнула Лимми. — А говорил, что любишь. Хочешь меня. Защитишь. Скажи еще разок. Хочешь, я перед тобой станцую?

Пусть единственный зритель не оценит, Лимми все сделает как надо. Помятое ведро сгодится вместо стула. Пальчиками она пошевелит. Нос Пая задергался, когда Лимми стащила сапоги, и Лимми помахала ногой над головой пса. Кажется, нюх прорезался, это вдохновило Лимми. Повернувшись спиной, она медленно потянула вниз рукав рубахи, а потом и штаны. Пай вскочил на лапы, шумно и быстро нюхая воздух.

— Ага, почуял, а то изображал из себя дохлую рыбу, — довольная Лимми встала на колени и обняла Пая за голову. Пай попятился и сел как щенок копилкой. — Нет, Пай, так дело не пойдет. Я не играю с тобой, у нас серьезное дело! Будем учиться говорить. Слышишь? Может, вспомнишь, скажешь, как тогда? Поцелуй меня, Лимми, в знак нашей дружбы.

Воспоминания хлынули потоком, браслеты, река, гостиница… Желание вернуть любимого было так велико, что Лимми особо не раздумывала, полоснула себя по руке осколком стекла и сунула под нос Паю. Пай принюхался и лизнул. Уже хорошо. Лимми вытянула лапу Пая, нашла местечко, где шерсть росла реже и сделала глубокий надрез. Поступала по наитию, слизнула капельку крови и приложила свое запястье к надрезу. Пусть их кровь перемешается. Лимми никогда не была зверем, у нее только человеческая кровь, все должно получиться.

Пай не мешал и едва ли понимал, что с ним происходит. Но оборот случился. Перед Лимми возник Пай-человек. И надо было действовать быстро, пока беспамятство не затянуло любимого обратно, потому что ошейник остался на шее Пая. Лимми потянула мужа за руку, вынуждая лечь, и навалилась сверху. Инстинкт сработал, Пай подмял под себя Лимми. Она застонала от удовольствия, выгнулась, остро чувствуя метку на спине, которая вдруг горячо запульсировала.

Лимми не услышала, как Пай зарычал, потому что ее мощно накрыло сладкой волной, прелюдия была чересчур долгой. Лопатки свело, позвоночник прострелило горячей молнией. От неожиданности, боли, восторга, распирающего ощущения и какой-то мгновенной переплавки организма Лимми взвыла и лишилась сил. Обжигающая волна из позвоночника захлестнула с головой и она отключилась.

Очнулась Лимми под утро, когда солнце первыми лучами через дверной проем припекло затылок. Тело нещадно ломило, суставы выворачивало, болела, казалось, каждая клеточка. Не открывая глаз, она захныкала как маленькая, жалуясь сама себе на боль. Влажный язык ласково прошелся по лицу, собирая слезы, и Лимми в изумлении распахнула глаза.

— Пай, ты вспомнил меня? — Лимми подскочила, забыв про боль и отчаяние. — Пай! Ты молодец!

Черный Пес тоже вскочил, норовя лизнуть Лимми еще разок. Взгляд был совсем другой, не вчерашний, а внимательный и виноватый. Лимми шмыгнула носом и прильнула к Паю. Пусть тело ноет, Лимми радовалась, что Пай очнулся, реагирует на нее, облизывает как раньше, с любовью. Это вселяло надежду. Только одними надеждами сытым не будешь, Лимми что-то должна придумать, чтобы накормить Пая. И себя.

— Пай, я найду ключ, мы эту цепь с тебя снимем. А мерзкого колдуна я на клочки порву, — Лимми торопливо одевалась. Видеть на Пае ошейник было невмоготу. — И воды сейчас тебе принесу. Только нам надо еще с тобой разговаривать и остальное тоже, понимаешь? Три раза надо. Тогда заклятие перестанет действовать.

Лимми даже не покраснела, говоря о близости. После вчерашнего дня все границы приличного и неприличного, стыдного и бессовестного, запретного и дозволенного стерлись. Она чувствовала себя иначе, может, заболела? Спала же на голой земле, не в мягкой кровати под теплым одеялом. Ее стали напрягать запахи. Тошнило от прокисшей еды в миске, от прелой соломы и полусгнившей упряжи, развешанной по стенам. Надо бы тут навести порядок.

Лизнув Пая в мокрый нос, Лимми выскочила из сарая. Пахло все, трава под росой, хвоя на тропинке, еще много чего-то непонятного. Лавина звуков и запахов обрушилась на Лимми. Она замерла, принюхиваясь, узнавая мир по-новому. Сбегала за водой, выкинула в крапивные заросли все, что воняло, напоила Пая, постоянно приглядываясь, как тот себя чувствует. Не ушел ли разум из взгляда, узнает ли он Лимми, рад ли ей.

— Я пойду на разведку и найду ранец с едой, ты не скучай и не думай, что я тебя бросила. Нет, лучше скучай, — Лимми неожиданно для себя куснула Пая за ухо. Пай заморгал, он вряд ли ожидал такого от Лимми. Боднул головой в знак понимания.