Паинька и Пай

Глава девятнадцатая. Азардонадартаибеоль

После разговора с Ульей Лимми немного расстроилась, закусила кулачок и виновато посмотрела на Пая.

— Кажется, она меня не восприняла всерьез.

— Не все сразу, Лим, — Пай отобрал у Лимми кулачок, как делал всегда, облизал и подул. — Если они поверят, что ты возродишь Заречье, а ты сделаешь это, преданней союзников у тебя не будет. Я ручаюсь за каждого из своих.

— Улья была среди тех, кто ловил нас. Ей можно доверять?

— Приютский всегда попробует откусить кусок побольше. Она просто рассчитывала, что я начну переговоры, и ты поможешь им открыть кое-какие ходы.

— Я недальновидная? Мы убежали тогда из-за меня.

— Ну, что ты, Лим. Ты показала всем, что не будешь плясать под чужой лай. В тот раз ты спасла наш брак, вообще-то.

Пай ждал откровенности, Лимми это видела, только робела начать разговор. То, что она замыслила, перевернет жизнь не только Заречья. Но уверенности, что все получится, у нее не было никакой. Да и опыта планирования не хватало. Она не знала, с чего начать, как распределить обязанности, а потому морщила лоб и кусала губы.

— Пай, у меня есть обязательства, очень важные, но я не представляю, как их выполнить.

— Не знаешь, как отомстить обидчикам? Я тебе помогу, не сомневайся, — Пай потянул Лимми к себе. — Заказать ужин в номер или прогуляемся?

— Закажи. Прогуляемся завтра, ладно?

— Как скажешь, моя сладкая.

Поужинав, Лимми села в уголок дивана и опять задумалась.

— Лим, послушай, — Пай не хотел оставаться в стороне. — Отомстить можно по-разному. Забрать то, что дорого. Разорить. Заставить делать то, что не нравится. Не дать желаемого. Разрушить веру. Не обязательно убивать или калечить. Большинство, лишившись привычной жизни, уже почувствуют себя несчастными.

— А если от нас захотят избавиться?

— Тогда мы отомстим тем, что им не удастся от нас избавиться, — засмеялся Пай. Он разлегся на диване, положив голову на колени Лимми. — Пообещай, что без меня ты ничего предпринимать не будешь.

— Обещаю, — слабо улыбнулась Лимми. Она ласково перебирала волосы Пая и вдруг накрыла одной ладошкой ему глаза, а другой — рот. Помолчала. Вдохнула глубоко, резко выдохнула. — Когда я проснулась, у меня было такое чувство, что я спала вечность. Я не поняла, где я, решила, что в больнице. Была одна в комнате. Соскочила с кровати и побежала тебя искать. Дверь оказалась закрыта на ключ. Я так обалдела, что даже стучать не стала. Села на стул и ждала.

Пай дернулся, хотел утешить, обнять. Но Лимми сильнее прижала его ладошками, и Пай смирился, решил не мешать жене высказаться. Хотя внутри кипело так, что сдержать себя было трудно.

— Пришла Василька, я оттолкнула ее, выскочила из комнаты и тут только поняла, что я далеко от тебя. Что тебя нет. Длинный белый коридор, закрытые двери комнат. Я испугалась, Пай. Я безумно испугалась, подумала, что я с ума сошла. Еще раньше, когда Василька лезла в мои сны, я боялась сойти с ума. Старалась сразу проснуться. Василька затащила меня обратно. Стала уверять, что мне очень повезло, я принята в лучшую школу, что ты хотел, чтобы я выучилась, заплатил за меня. Ты элита и я должна соответствовать. Не быть деревенским неучем. Василька уверяла, что ты меня заберешь, когда я получу документ об образовании. По утрам мне давали странный сок, после него дрожали руки. Я отказывалась пить, заставляли, поили силой.

Пай зажмурился, сжал зубы. Только бы не сбить Лимми с настроя. Пусть рассказывает, Пай вытерпит эту дикую душевную боль. Запоздалый страх за свою пару. Вытерпит. И ответит, отомстит.

— Я пришла в эту школу. Увидела двадцать восемь молодых отражей, девушки и парни. Две трети таких же как я, взятых из наших провинций, треть местные. Я оказалась одна уже замужняя. Это помогло, мне завидовали, хотя несколько носов я расквасила. Меня пытались сначала определить на побегушки, как самую младшую. Я заставила относиться ко мне иначе. Ты оказался прав, когда учил меня драться. Целыми днями нам показывали записи уроков. История отражей, устройство государства, науки, управление. Я тосковала, не могла дождаться, когда все закончится. Не понимала, как это все может тебе пригодиться. Залезла тайком в библиотеку, нашла записи за все годы обучения. Больше месяца ночами просматривала их, чтобы быстрее все изучить. Поняла главное — все вранье. Про отражей. За полвека они все прогнили морально. Я заявила, что закончила обучение. Требовала выдать документ и отправить меня домой. Просила хотя бы письмо тебе передать.

Лимми говорила отрывочными фразами. Заметно было, что она старается не вовлекаться, не скатываться в переживания. Сообщала лишь факты. Но Пай осознавал, сколько слез и печали скрывалось за каждым словом.

— Меня стали запирать на ночь. Притворство Васильки закончилось. Она кричала, чтобы я тебя забыла, потому что ты ищешь себе новую пару. Что я неблагодарная, раз не хочу заняться делом. А я, наконец, поняла, почему вся группа мне завидовала. Они сами мне признались. Я была порченый товар. Псовая самка. С опытом секса. Меня не брали на закрытые вечеринки, где нужны были новички. Но сок делал свое дело. Я разучилась обращаться, ведь рядом псов не было. И однажды Василька притащила меня в закрытый клуб и вытолкнула на сцену. Велела танцевать и раздеваться. Она была очень злой, я догадалась, что она ходила к тебе, но, видимо, не застала во дворце. Все, что я смогла, это повторить то, что ты мне показал. Мне кидали монеты, часть я успела спрятать. Все наши хотели сбежать из этого ада. Но мы не могли оплатить частные переходы. Это очень дорого, потому что большой риск. Через официальные каналы нас бы, конечно, никто не выпустил. Хваленая реальность отражей — это болото, где все, у кого есть хоть немного монет, хотят тупо развлечься. Кто же позволит забавным игрушкам исчезнуть. Василька в свое время также попала, влезла в долги. И до сих пор отрабатывает, таская молодняк. Она хуже Гилдерина, я считаю.

Ладошки на лице Пая подрагивали, но Пай не шевелился. Теперь он боялся спугнуть Лимми, отвлечь неловким движением или звуком. Другого случая для откровенности могло не представиться.

— Я стала зарабатывать в этом клубе немного монет. Там меня и нашли Арес и Джакси. Они приглашали меня к себе для приватных танцев. Возбуждались, кидались друг на друга, а я шарилась по их дому, искала и забирала монеты. Мне не было стыдно. Я понимала, что однажды им не хватит танца и они захотят меня вовлечь в их игры. Они терлись вокруг меня как похотливые кошки. Я жила в школе, хотя могла бы снять квартиру. Но это были затраты, а я копила на переход. Мы все копили. Только у многих не было безопасного места, не было обеспеченных родителей и мужей. Я была единственная, кто мог надеяться, что меня ждут. Я верила, что ты меня не забыл. Без этого переход пройти очень трудно. Арес купил мне колье из драгоценных камней и я поняла, что все. Больше ждать нельзя. Ребята отдали мне свои сбережения, чтобы хотя бы я сбежала. Но Василька караулила, влетела за мной в переход, сбивала с мыслей, кричала про тебя гадости. Если бы ты меня не ждал, не залаял, не схватил за руку, я бы потеряла намерение, заблудилась. Василька утащила бы меня обратно. Ты меня спас, Пай.

Лимми замолчала. Пай взял ее ладошки в свои руки, поцеловал, сожалея, что всего лишь выбросил в окно Ареса и выгнал Джакси. По лицу Лимми бежали слезы.

— Ты понимаешь, что я должна вытащить их? А я не знаю как. Для этого мне нужно Заречье. Чтобы они могли здесь жить, найти мужей и жен, стать счастливыми.

— Я понял, — Пай взял Лимми на руки, отнес в постель, раздел, закутал в одеяло. — Ты невероятная, Лимли. Мы вместе придумаем, как быть. Не плачь, моя девочка.

Под утро Паю приснилось, что он снова в приюте. Кто-то прыгал на его животе, дергал за уши и давил на нос. И смеялся, по-детски, заливисто. Лимми. В груди защекотало от счастья. Одним движением Пай подмял под себя разрушительницу снов. Прикусил за холку.

— Это кто тут такая веселая?

— Это я, твоя голодная жена, — Лимми барахталась и вопила. — Я не хочу местную еду, давай скорей найдем место и вернемся во дворец.

— Ну, понятно, купил тебя дворец с потрохами одной мороженкой, — Пай подшучивал над Лимми, хотя сам тоже хотел быстрее вернуться.

Полночи он размышлял, сопоставлял факты, какие-то концы сошлись, но и новые белые пятна появились. Пай с младенчества вел простую жизнь: не задумывался о чужих судьбах, мстил, если кто-то ломал его планы, помогал, если видел выгоду. По большому счету, он плевал на всех, брал, что хотел, когда вошел в силу. Он и Лимми хотел взять, как понравившуюся вещь. Но только в первую секунду. Во вторую секунду Пай осознал, что сам готов все отдать за робкую улыбку, неумелый поцелуй, влюбленные глаза.

Воспринимать боль жены как свою стало нормой. Если бы мог, Пай забрал бы всю, без остатка. Собирался отблагодарить неизвестных ребят, которые сохранили для него Лимми. Вытащить их, помочь устроиться на новом месте. Никакой выгоды ему сейчас в этом не было. Но Лимми разбудила в нем другую суть. Теперь Паю хотелось не просто счастья для Лимми и себя, но и счастья для всех, кто их окружает. Чтобы взгляд Лимми не туманился, глядя вокруг. Для неведомых отражей, для Ульи и других, кто рос вместе с ним, мечтая укусить мир побольнее — для всех хотел счастья.

Лимми расшалилась, прыгала вокруг Пая и корчила смешные рожи. Груз переживаний, который мучил ее, был сброшен. Пай все знает, он все решит. За них обоих. Лимми не сомневалась, что их будущее подвластно Паю. Там, у отражей, она отчетливо поняла, как ей повезло встретить такого мужа. Как жадно ее слушали ребята, когда она рассказывала про их встречу, поединки, первую ночь. Как бесилась Василька, что Лимми, деревенскую девчонку, Пай любит со всеми ее ревнивыми капризами.

Они вышли из гостиницы, осмотрели центральную площадь, Ратушу, заглянули в скудные магазины, побродили по заброшенным улочкам. Пустующие, давно разграбленные дома удручали, но Лимми, казалось, видела на их месте что-то другое. Прикидывала, сравнивала. Пай не мешал, ему тоже было о чем подумать. Как ни крути, Лимми прошла его сиротский путь, пусть ускоренно. Танцевала, нуждалась, сбежала. А значит, надо предупреждать потенциальных мужей и жен отражей, как все хитро устроено. Что они берут в пару зеркало, уязвимое, доверчивое и надежное.

Они впервые гуляли открыто, это было непривычно и немного нервно. Прохожие пялились на них. Для утреннего времени прохожих было подозрительно много. Наверно, Улья уже всем растрезвонила, что у Заречья скоро появится хозяин. Разглядывали, конечно, больше Лимми. Пристально, оценивающе, восторженно. Пай их понимал, он сам от жены не мог взгляд оторвать. Красивая и загадочная Лимана. После возвращения она окончательно перестала походить на робкую девчонку.

— Вот здесь, — Лимми ткнула пальцем в сторону пустыря, заросшего травой по пояс. Остатки торговых рядов, развалины складов — когда-то здесь шумел рынок. — Река рядом. Вид замечательный. Пять подземных выходов. Проверим потом, куда ведут.

— Надеюсь, нашему дворцу понравится, — Пай радовался, что их жизнь обретает ясность и перспективы.