Паинька и Пай

— Отражи исчезли еще до моего рождения, откуда ты взялась? И Лимми? И этот дворец? — Пай оглядел библиотеку с темными шкафами и старинными фолиантами в них, устроился в большом удобном кресле, взял стакан с виски, погрел в руках. — Отражи решили вернуться?

— Мы не можем вернуться, это смертельно для нас. Дворец — ворота между нашей реальностью и вашей. Когда мы уйдем, ворота исчезнут. Лимана отраж по рождению, по линии Магды. Так бывает. — Василька отвечала последовательно и коротко. — Я пришла за ней. Мы своих не бросаем.

— За ней? — Пая охватил гнев. Он брякнул стакан на столик. — Каждый первый встречный сообщает мне, что собирается забрать Лимми. Я не позволю. Не отдам, поняла?

— Поняла, не ори, — Василька помолчала и медленно начала говорить. — Слабость отражей в их силе. Наша магия вытаскивает из окружающих их тайные и явные желания и помогает осуществить. Магда глушила силу Лимми, держала в пределах семьи, не пускала в школу, иначе она могла погибнуть.

— Почему? Погибнуть почему? — Пай знал эти факты о Лимми, но связать воедино не сумел.

— Люди чувствуют поддержку своим желаниям, тянутся к отражам. Отраж как солнце, как цветок, он не выбирает, кого согревать, для кого пахнуть, чьи желания исполнять. Когда противоположные мечты сталкиваются, отражу больно и он убегает. А если не сможет убежать, то зачахнет. Мы начали вымирать от беспощадных, жадных, злых и противоречивых желаний людей. Нас ловили, держали на привязи. И мы ушли. Но кое-кто не успел, остался. С малым даром. Как Магда. Ты утащил Лиману из безопасного места, сунул в мясорубку и надеешься ее защитить? Как, Пай? Рекс умолял тебя оставить Лиману. Всей правды он не знал, конечно. И Гилдерин ему мозги промывал. Но опасность для Лимми он чувствовал.

Пай сидел ошеломленный. В их первую встречу, в медпункте, Пай сцепился с Бугром, они оба хотели познакомиться с Лимми, и она сбежала. Неужели Пай влюбился только потому, что Лимми отраж? И могла исполнять его желания? Сердце не согласилось. Пай готов был умереть за Лимми. Но каково приходилось Лимми, если все вокруг горели желанием их разлучить. Рекс, Гилдерин. Даже в усадьбе. Августа и Ксен. И его жена ничего не могла с этим поделать. Она спасала Пая, а потом невольно помогала противникам их любви. Горестный протяжный вой вырвался из груди. Надо срочно найти Лимми и защитить.

А Лимми, не помня себя, добежала валуна, у которого они отдыхали с Паем, обсуждали сон и любили друг друга. А позже здесь она упрашивала маму рассказать, как спасти Пая. Ксен ломился следом и Лимми сразу нырнула в открывшийся подземный ход. Разговаривать с братом Пая Лимми не хотела. И ни с кем не хотела разговаривать, кроме Пая. Но Пай был занят новыми обязанностями. Лимми желала ему успеха, уговаривала себя понять, потерпеть, но ревность, казалось, выжигала внутренности.

Пай не будет спать с этими девицами, Лимми была в этом уверена, только видеть красивого мужа среди претенденток, которые желали заполучить его семя, очень больно. И Августа, с первой секунды возненавидевшая Лимми, пугала до дрожи. После того, как сережка слетела с уха, в голове Лимми время от времени звучали незнакомые мелодии и голоса. Как это прекратить, Лимми не знала. И пока не рассказала об этом Паю.

Один подземный ход переходил в другой, Лимми иногда выглядывала на поверхность, определяя направление, но не выходила, если путь вел в город, помня о том, как пытались ее схватить в Заречье. Зачем она исследует эти ходы, Лимми бы тоже не ответила, просто внутри себя знала, что должна. Несколько ходов вели в кладовые, где в мешках лежали золотые и серебряные монеты, а в сундучках — украшения. “Да я богачка, — веселилась Лимми. — Наверно, за этим меня и ловили. Чтобы искала сокровища.”

Над кладовыми дома сохранились хорошо, Лимми бродила по давно покинутым комнатам, перебирала книги, рассматривала уцелевшую утварь, пыталась представить, как был устроен быт. Дома стояли обособленно, заросли деревьями и кустарником, потому и сохранились. Из книг Лимми поняла, что здесь жили неведомые отражи. И поразилась своей схожести с ними, глядя на редкие картинки.

Впервые Лимми так долго находилась в одиночестве, она потеряла счет времени, ложилась и спала, если уставала, встречала рассветы на поверхности, если никого не было рядом. Есть совсем не хотелось, душевная боль постепенно утихла, но пришла тоска по Паю. Метка ныла, может, Пай звал ее? Лимми целовала камешки на браслете, шептала слова любви и никак не могла принять решение, куда ей возвращаться. Она не хотела мешать Паю, но в то же время очень скучала.

Несколько раз ей снилась Василька, довольная и благодарная, что колдуна заперли в сарае. Василька пыталась что-то объяснить, звала ее, но Лимми боялась, что сойдет с ума, и старалась проснуться. Васильке она не доверяла. Наконец, ноги сами понесли ее домой. По родителям и братьям Лимми тоже очень соскучилась. А еще устала от тоскливых мыслей, неопределенности и вопросов без ответов. ”Если бы я была зверем, я бежала бы быстрее,” — сверкнула мысль, и Лимми сообразила, что она может обратиться.

Обернуться получилось, едва она поверила, что может это сделать, только Лимми забыла, что она не умеет как Пай, с одеждой. Клочки от кожаных штанов и рубахи разлетелись в разные стороны, и Лимми обиженно взвизгнула, штанов было жаль. Она собрал обрывки штанов и несла в зубах, вдруг мама сумеет починить. Мчалась без отдыха в деревенский дом Магды. Там ей точно будут рады.

Рассвет едва занимался, когда Лимми очутилась в родном подвале, лестница стояла на месте, а люк оказался открытым. Это удивило Лимми, мама всегда держала подвал запертым, не разрешала даже отцу туда лазить. Непривычно было оказаться голой после оборота, но в ее комнате точно имелась одежда. Лимми посмотрела на остатки штанов человеческим взглядом, починке это не подлежало, но она все равно не бросила тряпки, потом насмешит братьев.

Лимми поднялась по ступенькам и огляделась, в кухне ничего не изменилось со времени их с Паем побега. Хотя, по ощущениям, прошла целая вечность. Тогда Лимми волновала только любовь Пая, она не могла ни о чем думать, кроме их близости. А сейчас? Лимми с улыбкой призналась себе, что и тут ничего не изменилось. Она хочет, чтобы Пай любил ее одну.