Путь океана: зов глубин

8. ОКРЕСТНОСТИ ПОЛУМЕСЯЦА

Буксир наконец ткнулся мордой в пристань.

В воздухе ощущался запах горелого жира глубинников, разбитый раскалённым дыханием паровой техники. С непривычки шум звеньев приводов оглушал, но Витал быстро отвлёкся от пронзительного свиста на внезапно возникшую ремонтную бригаду по своей непогашенной заявке. Эти черти в заляпанных маслом комбинезонах мало что опоздали, так ещё и вальяжно задрали маски с очками едва ли не до затылка. Опасность паровых ожогов игнорировали или молодые, или сумасшедшие. Капитан хмуро отвёл взгляд. Особенно не церемонясь, прямо по буксирным тросам, мореходы ремонтного корпуса взбежали на палубу «Крылатого Марлина» и расселись в ожидании распоряжений.

Бок в который раз прострелила острая боль, и Витал поморщился. Резко выдохнув, он обошёл судно, в очередной раз придирчиво осматривая повреждения, которые и так знал наперечёт.

Семенящий за ним Фаусто не выдержал:

— Да иди уже в лазарет! Я сам подам заявку ремонтным.

Витал, забыв про боль, резко развернулся и уставился на квартирмейстера. В жизни ничего крамольнее подобного предложения его уши не слышали.

— С твоего позволения, я всё же сдам «Крылатого» сам, — отрезал он.

— Конечно, капитан. Как скажете, капитан, — не без издёвки квартирмейстер подал платок утереть пот. — У тебя всё занесено в журнал. У меня — все сметы. Я всё сделаю! Иди уже!

Витал хотел было снова возразить, но судя по внезапно посеревшему лицу Фаусто, за спиной у капитана возникло нечто ужасное.

— Ид-ди, Фаус-сто. Под мою ответс-ственность… — проскрипело сзади.

Не мигая, на Витала смотрел Маркиз.

Прибытие на родную землю повлияло на настроение его благотворно. Бледнее обычного, с шальной ухмылкой, сейчас он больше всего напоминал маньяка.

Квартирмейстер воспользовался моментом, выхватил из рук судовой журнал и был таков.

Холодные цепкие пальцы беззастенчиво обшарили шею капитана и с усилием прощупали недавнюю рану. Витал дрогнул, готовый поклясться, что ноющая боль вдруг стала такой резкой и нестерпимой, как если бы ударило молнией. Маркиз нахмурился на прошибшую капитана испарину, схватил под руку и потащил в лазарет. Даром что капитанских сил на сопротивление не осталось.

— Но мне гораздо лучше, ты же сам говорил… Нормально себя чувствую, ну поболит да перестанет… Да в конце-то концов, не могу я торчать в лазарете, пока «Крылатый»!.. А пассажиры?.. Даже дома ещё не был…

— Не обсуж-ждается.

Капитан поравнялся со стариком и украдкой огляделся. Мягко тронув того за локоть, он тихо заговорил:

— Мы же только с подписанием бумажек провозимся до следующего дня… Знаешь сам, поди, какие они бюрократы… Со мной ведь и похуже вещи бывали, и ничего…

— «Нич-чего» это пот-тому что тогда на вас вс-с-сё как на с-ссобаке заживало, в пятн-надцать т-то лет.

— Этьен, давай не будем об этом. Правда, — отчаяние, стыд и горечь от невозможности изменить прошлое пробежали мурашками по затылку Витала. — Не устану повторять: я в долгу перед тобой за то, что ты тогда для меня сделал…

Маркиз развернулся, положил костлявую ладонь на плечо, ощутимо стиснул и сквозь зубы проговорил в самое лицо Виталу:

— То, что я тогд-да вас на Бр-равелине дос-стал с того с-света, не значит что буду вс-сякий р-раз делать — по щел-лчку пальцев. Мои ум-мения да и тер-рпение кон-нечны…

Но Витал его уже не слышал. Сколько бы он ни боролся с навязчивыми воспоминаниями что вином, что в опиумных, когда вновь прозвучало это название… кровавые картины прошлого захлестнули горячечное сознание кипящей волной.

Его с детства приучили уважать старших и беспрекословно выполнять приказы. Тогда задача казалась проще некуда — истребить мятежников на острове Бравелин. Тех, что посмели угрожать его родной Гильдии. Будучи идеалистом и имея лучшие оценки в навыках стрельбы и фехтования, юный Витал предвкушал приключения и вожделенное боевое крещение.

Под флагами Гильдии они шли на Бравелин в составе шести дюжин судов, оборудованных по последнему слову техники. И куда ярче знамён и гимнов его вела решимость во что бы то ни стало защитить матушку-Гильдию от негодяев, посягнувших на её имя и безопасность.

Бои шли и на море, и на суше. Но во вкусе победы над врагами Гильдии не оказалось ни сладости возмездия, ни восстановленной справедливости, которые он так ожидал. «Врагами и изменниками» были вовсе не гротескные нелюди из уничижительных памфлетов. В кроваво-огненной смертной вакханалии мелькали знакомые лица учителей и курсантов, и распалённый битвой Витал своими руками убивал тех, с кем они вот недавно зубрили навигацию и прочие классы. Приказ «добивать» звучал громче криков тех, на кого указали как на врагов. Заглушал он и стоны его вчерашних друзей. — Они все стали предателями! — повторяли ему и в это тогда легко верилось.

Только спустя время выяснилось, что единственным поводом к побоищу стало выступление группы мятежников против личности нового Адмирала Флота и неких его реформ.

В свои пятнадцать он мало понимал, но чувствовал, что, получив множество ранений, возможно предпочел бы остаться среди тех, кто погиб рядом с ним…

Но некто Этьен де Корро решил иначе…

Его пронзительно-синие глаза в обрамлении тёмных век, покрытых багровыми брызгами, будто замедляли падение в голубую бездну неба. То был нынешний Маркиз. Он бил умирающего Витала по щекам и тряс с такой силой, словно норовил вытрясти душу и что-то кричал в его оглохшие уши…

Грубый голос, больше напоминавший звериный рык, говорил слова на неизвестном языке, и чем больше Витал вслушивался, тем дальше отступала пелена смерти…

— Коль снов-ва не хот-тите под мой инстр-румент — мар-рш в лазар-рет, кап-питан! — Маркиз похлопал по плечу и выдернул его в реальность. В синих глазах под морщинистыми веками промелькнуло нечто, похожее на лукавство.

Витал сжал зубы от боли и зашагал за стариком, изо всех сил стараясь держаться прямо и не прихрамывать. Душа его и тело страдали одинаково сильно.