Следователя вызывали?

Глава 19

Резкий звук заставил меня пробудиться от беспорядочного сна, граничащего с кошмарами. Чёрная клубящаяся тьма, из которой тянулись искореженные руки с длинными до ужаса ногтями. Они то появлялись, то пропадали, растворяясь во мгле, заставляя быть постоянно начеку.

Надо же, совсем не помню как уснула, видимо, стоило головы коснуться края матраса, как мозг отключился от усталости.

Потёрла глаза, сгоняя мутные остатки сна. Лучше б и вовсе не спала, была бы бодрее. Потянувшими до хруста костей, выдохнула легкое паровое облачко. Похолодало. Озябше закуталась в плащ.

За окном занимался возможно последний в моей жизни рассвет. Робкие лучи поднимались над горизонтом, медленно окрашивая безжизненную степь перед тюрьмой.

– Очнулась?

Голос за решёткой заставил вздрогнуть. Какая-то нервная становлюсь в последнее время, хотя тут недолго осталось. Потерпим.

– Очнулась, – пытаясь разглядеть сквозь тьму, уселась на кушетке, вглядываясь сквозь железные прутья.

Черт глаза выколет.

– Отлично, тогда умывайся и пошли, представление не терпит отлагательств, – приглушенное чиркание сменилось чуть слышным потрескиванием огня.

Пламя разгоралось медленно, нехотя, будто тряпка на факеле была сухой и толком не пропитанной.

– А магическое пламя более не в ходу?

Чувство голода само собой заставляло язвить. Почти сутки без еды.

«О, скоро будем кидаться на людей» - иронично заметили в голове, - «если мы покусаем чертового деда, будет ли это считаться нападением на монаршую особу?»

– В ходу, только конвоирам она недоступна. Адептка де Буанш, чему вас учат в вашей академии? – едва заметная усмешка коснулась губ того самого голубоглазого сопровождающего.

В едва разгорающемся пламени она выглядела пугающей, впрочем, ничуть не отталкивающей. За последние два дня конвоир произнёс больше слов, чем в момент первой встречи.

В животе заурчало, отвлекая, но я упрямо пыталась сосредоточиться.

Голос! Голос у него был совершенно другой: безжизненный, холодный, монотонный, чём-то напоминал робота, только более резкий. Сейчас же казался мягким, приятным.

– С голоду думается отвратительно, знаете ли, кормить перед смертным приговором не будут? Не хотелось бы смущать присутствующих урчанием желудка, – надежды было мало, но она была.

«Надя вообще такая женщина – умирает последней» - мерзкое хрумкание раздалось где-то на задворках подсознания.

– Не предполагалось. – Смерил меня странным взглядом, будто сканируя с головы до пят. – Не знаю, что в тебе такого, но даже здесь – в забытом богами месте, у тебя есть друзья.

Он посмотрел по сторонам, будто в пустом коридоре мог притаиться кто-то, следя за нами из-за железных прутьев соседних камер. Убедившись, что в ближайшем пролёте никого, полез в сумку, что висела на плече. В темноте ее не было видно, лишь отблески позволяли угадывать очертания потертой кожи.

Глухо зашелестела бумага, из недр сумки под свет факела появился небольшой свёрток.

–Бери, подарок от медведей, – он протянул свёрток через решётку.

Удивленно взглянув на протягиваемый предмет, взяла в нерешительности.

Медведей?

Все же, выходит, что я была права!

Развернув бумагу, едва ли не завизжала на всю тюрьму – сэндвич с мясом! Да какой, невероятного размера, поджаристый хлеб, пропитанный соусом и с ломтиками свежих овощей. Клянусь, у меня почти потекли слюнки. Не раздумывая ни секунды, впилась зубами в этот шедевр.

– Шпашибо! – прошамкала с набитым ртом. Божечки, это было великолепно. Ой, не воровской деятельностью надо было заниматься господину Жарону. Проглотив, решила все же спросить, довольно долго меня мучал этот вопрос: – А у конвоиров имя имеется?

– Знаешь, ты странная.

Облизав пальцы от соуса, удивленно приподняла бровь.

– Возможно ты чуть ли не первая, кто задается таким вопросом. Моё имя Юнон.

Кивнула, доедая остатки невозможной вкуснятины. Не будем допускать, что мне понравилась стряпня медведя только из-за сумасшедшего голода. Но если выживу, обязательно спрошу рецепт соуса.

– Будем знакомы, – беззастенчиво протягиваю сквозь решётку руку.

Скептически посмотрев на протянутую конечность, недолго думая, Юнон решается и жмёт ее в ответ.

– Точно странная, и жесты у тебя странные. Будем надеться, что ты выиграешь на этом суде.

– Думаешь, есть шанс? – выкинув в пустое ведро ставшую ненужной бумагу, оправила плащ.

– Вот и посмотрим. Готова? Идём.

Мужчина коснулся каменной плиты несколькими краткими жестами, заставляя ее засветиться. Со скрежетом прутья пришли в движение, заставляя их сместиться в сторону и открыть проход.

Ну что ж, Елизавета Лисовская, примем последний бой достойно. Пан или пропал, как говорится.

Пока я шла ведомая Юноном, мысли в голове роились будто пчёлы, стараясь выстроить логическую цепочку последних событий и тех, что произошли здесь до моего появления. Шествуя следом, ощущала себя в кой-то мере Тесеем, идущим по нити, что дала Ариадна, пытаясь выбраться из лабиринта Минотавра.

Захоти я воспользоваться моментом и сбежать – ничего не вышло бы. И дело даже не в топографическом кретинизме, присущему доброй части населения планеты Земля. Скорее, вся загвоздка была в особенной магии самой тюрьмы Шэргеш. Она ощущалась довольно противоестественно, чувствовалась, как бы это не звучало странно, старина каменных коридоров и … жизнь. Стены будто жили своей жизнью, я не была уверена, что свернув за поворот и решив вдруг вернуться без проводника, ты ступишь на ту же самую развилку. Бесшумно передвигаясь они меняли ход, создавая из коридоров тупики, такие, что можно было навек заблудиться.

Оставалось только следовать, даже если это был путь на собственную казнь.

Задумчиво огладила прохладный металл браслета, опоясывающего запястье. Они созданы чтобы блокировать магию, так говорили. Да и я действительно не чувствовала мягкого пламени, растекающегося по венам вместе с кровью.

Удивительным было то, что я видела «другое». Тогда, при разговоре с Дэраном и Хэраном (надо же, два брата с похожими именами), они сказали, что у Елизары пробудился дар «видеть ауры эмоций». И я действительно пару раз замечала отголоски особо ярких переживаний. Сейчас же, с этими браслетами на запястьях, зрение как будто стало более четким. Словно я могла видеть не только ауру эмоций, но и другой, не доступный для других «слой магии».

Уперлась взглядом в затылок Юнона – надо отдать ему должное, конвоир шёл с полной уверенностью, что я следую за ним. В первую нашу встречу они оба казались мне абсолютно бесстрастными, до боли похожими и практически обезличенными.

Мог ли дар усиливаться все это время?

И сейчас, когда основная магия оказалась заглушена, полноправно овладеть всеми требующимися ресурсами для развития. Дар видящей был редким, наверное, его не изучали должным образом. И потом, ну, «видит» человек, что такого? Выходит, браслеты его попросту не считают магическим, а по другому – не рассматривают как активную магию.

Внезапно Юнон остановился, а я за малым не врезалась в его спину, остановившись за несколько миллиметров от столкновения. Склонив голову, высунулась, вглядываясь вперёд. Едва не охнула, заметив, как каменный плиты тупика складываются в проем.

– Значит, все же видящая, – довольно хмыкнули впереди, убеждаясь в некогда оброненных словах.

– Что это значит?

– Видящая – способная видеть ауры не только эмоций, но и скрытую суть вещей, если они были укрыты магическим способом, – не став скрывать, поделился мужчина.

– Разве эти браслеты, что вы напялили на меня, – щелкнула металлом друг о друга, – не для блокировки способностей?

– Верно, – вбивая на открывшейся панели код, ответил Юнон, – только закрывают они способность управлять активной магией, твой же дар – пассивный. Нет, серьезно, вас в этой академии вообще чему-то учат?

Смущенно фыркнула.

– Может и учат, только мне не до учебы было, доказательства в невиновности сами себя не найдут.

«Ага, доказательства, сильно нам эти поиски помогли?» - если бы скептик в моей голове имел глаза, он бы закатил их к потолку.

Нажав последнюю горящую мягким светлым огнём пластинку, Юнон сдвинулся в бок, наблюдая как материализуется дверь в каменном проеме.

– Ну, что ж, Елизара Де Буанш, добро пожаловать в главную судебную залу.

Дверь отворилась, впуская нас в светлое помещение с высокими арочными потолками под самыми сводами которых горели десятки огней. У противоположной стены расположилась массивная деревянная стойка, за которой улыбчивые девушки помогали редким посетителям разобраться с их вопросами и отправить по нужному направлению.А направлений было пять, каждое вело к трём отдельным кабинетам со странной нумерацией.

Подтолкнув застывшую в проеме меня, рассматривающую резко сменившуюся с каменной и затхлой тюрьмы обстановку, Юнон указал на четвёртую дорожку с ярко-красной каймой.

– Нам туда.

Проходя мимо стойки, уверенно сжала пальцы в кулаки. Справлюсь.

– Подождите, а вы куда? – обеспокоенная девушка вскочила из-за стойки. – Там сейчас будет слушаться дело государственной важности! Вам туда нельзя!

Полуобернулась, одарив слегка испуганную рыжеволосую девушку улыбкой:

– Знаю, это меня судят: убийца принцев и все такое.

Инстинкт самосохранения испуганно икнул. Нервное, пожалуй.

Девушка приподняла руку вверх, словно желая сказать нам что-то вслед, но замолкла, лишь провожая нас взглядом. Как только мы достигли развилки с тремя дверьми, Юнон указал на правую, отличающуюся от двух других. Каждая была выполнена из разного материала: центральная из красного дерева с переплетении узорами из позолоты, левая из темного дерева с серебристой ручкой, правая же была металической целиком.

Видимо, последняя была для тех, кого будут судить, что ж, посмотрим, что представляет собой суд этого мира. Выдохнув и перекрестившись (ну, а вдруг поможет даже здесь), толкнула дверь от себя делая шаг вперёд.

Темнота окутала меня, любовно впуская в свои объятия. Шаг. Ещё шаг. Обернулась, надеясь увидеть во тьме синие глаза сопровождающего. Никого. Видимо, этот путь мне суждено пройти одной. Нервничала ли я? До безумия, до холодного покалывания в кончиках пальцах, когда ощущаешь каждую клеточку внутри себя, готовую лопнуть от нахлынувшего страха.

Вздохнула, пытаясь настроиться на хороший лад. Все же будет хорошо, верно? Стоило подумать о том, что умерев здесь, сумею вернуться в свой мир и своё тело, не найдя покоя здесь. Ведь дядюшка говорил что-то про обратный переход в случае успеха.

Где-то впереди послышались приглушённые голоса, с каждым шагом вперёд становясь более громкими, отчетливыми. Шла вперёд ведомая лишь ими, впрочем, сворачивать было некуда. Каменные плиты под ногами глухо отзывались на каждый шаг. Стоило выйти из тени, слепо щурясь от внезапно ударяющего по глазам света, ослепившего своей яркостью, как голоса затихли.

– Подсудимая Елизара Де Буанш, – громкий голос, эхом разнесшийся по огромному, больше чем могло представиться, залу, – пройдите в центр места слушания.