Бессердечное небо

Я провел руками вверх по ее позвоночнику под крыльями, пока не нашел место, где они соединяются на лопатках, и начал водить пальцами взад-вперед по этому гребню кожи и перьев.

— Моя, — пробормотал я, повторяя то, что говорил этой девушке уже не один раз, но никогда еще слова не казались мне такими откровенными.

— Даже за Завесой, — вздохнула она, и я кивнул, повернув лицо и целуя ее шею под ухом, заставляя ее дрожать от желания, пока я продолжал массировать то чувствительное место, где ее крылья выходят из спины.

Рокси переместила свои бедра на мои, и я застонал, когда она опустилась на твердый выступ моего члена в штанах, втянув воздух между поцелуями этих самых приятных губ, когда она почувствовала, как сильно я хочу ее каждым атомом своего тела.

Я переместил свой рот к уголку ее челюсти, снова целуя ее, и она снова покачала бедрами, это медленное, чувственное движение, которое заставило рык зародиться в моем горле, когда монеты каскадом посыпались с кровати под нами.

Я нашел краешек ее губ и поцеловал ее еще раз, моя щетина прикоснулась к мягкой коже, а вкус соленой влаги покрыл мой язык, когда слеза скатилась по ее щеке.

— Я люблю тебя, — поклялся я ей, зная, что не могу унять эту боль этими словами, но надеясь, что она все равно прочувствует их истинность.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она, повернув голову, встречая мой поцелуй, и вкус ее слез передался нам, когда я поцеловал ее так сладко, что мне стало больно. Я чувствовал каждый удар ее сердца там, где моя рука все еще ласкала ее позвоночник, все ее тело, казалось, билось в такт пульсу, в котором было столько страха и печали.

Она раздвинула губы для моего языка, и я углубил наш поцелуй, желая, чтобы наш первый поцелуй был таким же, чтобы она почувствовала, как много она для меня значит, вместо того, чтобы видеть во мне только самое худшее.

Но сейчас уже все иначе. Я предстал перед ней открытым и без барьеров, и все же она оказалась здесь, в моих объятиях, ее руки сомкнулись на моей шее, она прижималась ко мне и целовала меня так, словно я был единственной причиной ее существования. Я был империей, которую она хотела завоевать. Я был судьбой, которую она выбрала для себя. И если ей нужно было, чтобы я продолжал бороться за нас после этой жизни, то я продолжу. Я буду бороться за то, чтобы остаться, и откажусь уходить, даже когда придут небеса и вытащат меня из этого недостойного тела, даже если это будет стоить мне места в загробном мире.

Потому что вечность со звездами ничего не значит для меня по сравнению с жизнью в ее объятиях.

Рокси снова задвигала бедрами, и я застонал от потребности обладать ею. Неважно, сколько раз мы кончали вместе, я всегда жаждал ее вот так, и сейчас мне больше, чем когда-либо нужно почувствовать, как наши тела соединяются в одно целое.

Я провел пальцами по ее позвоночнику, продолжая целовать ее слезы, и медленно расстегнул лифчик, стянув его с ее рук и отбросив в сторону, когда мои руки добрались до ее сосков.

Она тихо застонала, когда я провел пальцами по ее бугристой плоти, ее соскам, двум твердым и ноющим точкам, которые я дергал и дразнил, а затем прервал наш поцелуй и опустил рот, взяв один из них в рот.

Рокси выгнулась назад, ее длинные волосы рассыпались по позвоночнику, а она продолжала качать бедрами в такт моему медленному и пьянящему ритму, который заставлял мой член напрягаться еще сильнее, упираясь в ткань.

Звуки, которые наполняли воздух из ее знойных губ, заставляли мою плоть оживать, и когда я переместил свой рот на другой ее сосок, я опустил руки, взял края ее трусиков и начал спускать их вниз.

Рокси отступила назад, снова встала и сбросила нижнее белье, наблюдая за мной, когда я тоже снял брюки, и ее взгляд упал на мой член, когда он оказался на виду, ее язык смочил губы, когда она снова забралась на меня.

Я снова поцеловал ее, когда она переместилась ко мне, и ее киска задрожала от желания обладать мной.

Мой член нашел ее вход без необходимости направлять его, ее позвоночник выгнулся самым соблазнительным образом, когда она наклонилась вперед и кончик моего члена вошел в нее.

— Есть только ты, Рокси, — сказал я, найдя ее вечно зеленые глаза и удерживая их. — Звезды могут получить все это, все, что есть во мне, кроме тебя.

— Есть только ты, Дариус, — ответила она, ее руки переместились на мои плечи, когда она опустилась на мой член до конца, из ее идеального рта вырвался стон, который заставил все мое тело задрожать от потребности в ней.

Она держала мой взгляд, начав медленный ритм на мне, слезы все еще катились по ее щекам каждые несколько мгновений, но по мере того, как я был поглощен своей потребностью в ней, они начали исчезать, падая на мою грудь, жар моего Дракона прожигал мою кожу, когда я освобождался для нее.

Глаза Рокси пылали, так как жар между нами продолжал нарастать, и я опустил пальцы на ее клитор, впиваясь поцелуями в ее стоны удовольствия, и начал медленно поглаживать чувствительную точку в такт ритму ее бедер.

Ее ладони прижались к моей груди, и давление ее магии на мою заставило меня выругаться, когда я отбросил свои барьеры и впустил ее в себя, объединенное тепло нашей магии вспыхнуло в моем сердце, как жидкое пламя.

Жар между нами продолжал нарастать, я двигал бедрами в такт ее ритму, направляя ее руками, когда начал вводить себя глубже, заставляя ее дыхание сбиваться с каждым глубоким толчком моего члена внутри нее.

Я чувствовал, как давление в ее теле нарастает и нарастает, словно катушка, которая так и просится сорваться, и продолжал массировать ее клитор, пока она боролась с наслаждением, требовательно произнося ее имя, когда я входил в нее, и крепко целовал ее, пока она, наконец, не распалась на части.

Но когда ее киска пульсировала и сжимала мой ствол, жар между нами разгорался еще больше, пламя, которым она одарила меня Поцелуем Феникса, разгоралось в моей груди, встречаясь с ее собственным пламенем, и внезапно мы загорелись.

Я выругался, разрывая наш поцелуй, мои глаза расширились, когда я посмотрел на синее и красное пламя, которое поглотило не только ее плоть, но и мою, этот огонь между нами загорелся и захватил все вокруг нас так же, как мы захватывали друг друга.

Рокси снова закрутила бедрами, и из меня вырвался драконий рев, когда огонь между нами пробежал по моим венам, заставляя каждую точку контакта между нами гудеть от удовольствия, подобного которому я никогда не знал.

Ее крылья широко раскинулись у нее за спиной, огонь позолотил их так красиво, что я мог только смотреть на это потрясающее создание и удивляться своей удаче, что она стала моей.

Рокси стонала, скача вверх и вниз по длине моего члена, а я входил в нее, глядя на нее, когда она кричала от каждого толчка моего члена внутри нее, и я чувствовал, как золотые монеты плавятся под нами от силы нашего пламени.

Красный и синий огонь смешивался с золотом моего Дракона, и было что-то настолько пленительное в том, как он покрывал ее плоть, что я только и мог, это пялиться на нее и пытаться сделать так, чтобы момент между нами длился и продолжался вечно.

Но, конечно, мое тело не могло больше сопротивляться ее разрушению, нежели я мог остановить дни, проходящие мимо нас, и когда я продолжал трахать ее глубоко и медленно, я понял, что приближаюсь к своему концу.

Я приподнялся и снова поцеловал ее, слезы сгорели от огня, так что на ее губах я чувствовал только вкус желания и любви, которые я так же остро ощущал к ней.

Я схватил ее за задницу и перевернул нас, прижав ее крылья под собой, закинул ее ногу на свою руку и вогнал член так, что она простонала мое имя, когда я нашел идеальное место в ее теле и доставил ей все удовольствие, на которое был способен.

Губы Рокси снова нашли мои губы, когда я опустил бедра на нее, продолжая медленно мучить, я глубоко целовал ее, мой язык танцевал с ее языком, когда я толкнулся в нее еще раз, и она кончила для меня так красиво, что у меня не было выбора, кроме как присоединиться к ней в ее кульминации.

Я целовал ее крепко, пока кончал в нее, наполняя ее своим семенем и обозначая ее как свою, ее киска пульсировала вокруг меня, и пламя между нами, наконец, погасло.

Мы повалились, задыхаясь, на кровать, с которой все еще капало расплавленное золото на пол, и я даже не мог найти в себе силы позаботиться о своем уничтоженном сокровище, когда я обхватил ее руками и прижал к себе так крепко, что почти убедил себя в том, что мне никогда не придется ее отпускать.

— Выходи за меня замуж, Рокси, — произнес я, понимая, что это было несправедливо с моей стороны, но все равно сделал это. Поскольку сейчас в моей жизни есть много вещей, которые я не смогу сделать, но такое я упускать не хочу.

— Останься со мной, Дариус, — ответила она, прося меня сделать то, что я практически уверен, что не смогу. Но если есть хоть какая-то возможность, то я сделаю это для нее.

— Если смогу, то останусь, — честно ответил я, ненавидя, что не могу поклясться в этом более определенно.

— Тогда я выйду за тебя замуж, — ответила она. — Никакой ерунды. Только мы.

— Честно? — спросил я, моя грудь вздымалась от одной мысли об этом, о том, что она будет моей таким непоколебимым образом.

— Честно.

Я проснулся в объятиях любимой женщины с расплавленным сокровищем, покрывшим кровать и приковавшим нас к чертову матрасу.

Рокси застонала, когда проснулась, одна из ее ног тоже застряла в застывшем золоте, хотя остальная часть ее тела была накинута на мое, так что она избежала худшего.

Я не знал, с чего начать, пытаясь все исправить, но она только закатила глаза, когда я сделал замечание по этому поводу, и подняла руку, используя свою магию земли, беря под контроль металл и заставляя его вернуться в ту форму, которую он принимал до того, как нам довелось превратить его в расплавленную кашу. Она бросила монеты и драгоценности обратно в сундук с сокровищами, стоящий рядом с кроватью, и встала с кровати, не позволив мне остановить ее.

— Нам нужно спланировать наше нападение на твоего отца сегодня, — сказала она, пересекая комнату и открывая шкаф, агрессивно перебирая свою одежду.

— Нужно, — согласился я, следя глазами за ее движениями и стараясь не думать о том, сколько еще утр у нас осталось до того, как звезды придут за своим долгом. Потому что я знаю, они придут. Я могу дать сколько угодно клятв и бороться изо всех сил, но в конце концов я не вижу никакого реального выхода из этой ситуации, несмотря на то, как бы мне этого ни хотелось.

— Так что нам нужно поспешить. — Она достала из шкафа длинное золотистое платье, которое было на ней во Дворце Пламени, и облачилась в него, пока я продолжал наблюдать за ней. — Я уверена, что тебе не стоит на меня смотреть, чувак.

— Я не твой чувак, — раздраженно прорычал я. — И почему я не должен смотреть на тебя?

— Ты уже передумал? — с любопытством поинтересовалась она. — Ведь это ты решил жениться. А меня вполне устраивает жизнь в грехе.

— Правда? — спросил я, внезапно почувствовав себя гораздо бодрее, когда поднялся на ноги.