Любовь и другие слова

Папа уставился на меня, не понимая. — Что?

— Ну, знаешь, просто маленькой груди?

Он захихикал. — Груди?

Я простонала, проходя мимо него, чтобы найти грудку индейки с костями, которую мы могли бы зажарить меньше чем за полдня.

Подойдя ко мне сзади, папа сказал: — Это более подходящий размер. — Наклонившись, он добавил с подавленным смехом: — Грудь приличного размера.

Огорченная, я отпихнула его и направилась в отдел продуктов за картофелем. Там стояла мама Эллиота, мисс Дина, с малышкой Алекс в слинге.

У нее была тележка, полная продуктов, телефон у уха, когда она с кем — то болтала, спящий ребенок прижимался к груди, и она осматривала желтый лук, как будто у нее было все время в мире. Она родила три месяца назад и была здесь, готовясь приготовить огромный обед для своего отряда прожорливых мальчишек.

Я смотрела на нее, ощущая извращенное сочетание восхищения и поражения. Мисс Дина делала все так легко, в то время как мы с папой едва могли понять, как приготовить праздничный обед на двоих.

Увидев меня, она сделала крошечный двойной дубль, и, возможно, впервые в жизни я представила себя чужими глазами: спортивные штаны из команды по плаванию, мешковатая толстовка Yale, которую папа подарил маме много лет назад, шлепанцы. И я стояла, глядя на широкий ассортимент продуктов, без матери и явно ошеломленная.

Мисс Дина закончила разговор и пододвинула свою тележку ко мне.

Она посмотрела на мое лицо, затем перевела взгляд на пальцы ног и обратно. — Вы с папой планируете завтра готовить?

Я одарила ее, как я надеялась, шутливо — уверенной ухмылкой. — Мы попробуем.

Она поморщилась, глядя мимо меня и делая вид, что волнуется. — Мейси, — сказала она, заговорщически наклонившись ко мне, — у меня больше еды, чем я знаю, что с ней делать, и с маленьким Алексом здесь… мне бы очень помогло, если бы ты и твой папа пришли ко мне. Если бы вы помогли мне почистить картошку и сделать булочки, вы были бы просто спасением.

Ни за что на свете я бы не отказалась.

Весь день — даже в нашем доме — пахло выпечкой, растопленным маслом и индейкой. Ветер доносил запахи готовящейся еды в наше окно, и мой желудок грыз сам себя.

Мисс Дина сказала нам приходить в три, и я даже не могла рассчитывать на то, что Эллиот будет развлекать меня до этого времени, потому что, без сомнения, его отправили на работу.

Я слышала, как работает газонокосилка, как работает пылесос. И, конечно, я слышала грохот футбола по телевизору в гостиной, проникающий из их дома в наш. К тому времени, когда мы пришли с вином и цветами в две минуты третьего часа, я была почти безумна от предвкушения.

Папа хорошо зарабатывал, и в нашем доме в Беркли были все материальные блага, в которых мы могли нуждаться или желать. Но чего мы никогда не могли купить, так это хаоса и суеты. Нам не хватало шума, раздоров, радости от переполненных тарелок, потому что каждый настаивал на приготовлении своего любимого блюда.

Едва мы вошли в их дверь, нас потянуло в безумие, как металл к магниту. Джордж и Андреас кричали у телевизора. В мягком кресле в углу мистер Ник с восторгом дул малину на животик Алекс. Ник — младший полировал стол в столовой, пока мисс Дина наливала растопленное масло на крестообразные верхушки булочек, чтобы поставить их в духовку, а Эллиот стоял над раковиной и чистил картошку.

Я подбежала к нему и потянулась, чтобы взять у него из рук чистилку. — Я сказала твоей маме, что почищу их!

Он удивленно посмотрел на меня и потянулся пальцем, покрытым картофельной кожурой, чтобы поднять очки. Я знал, что помощь ей с ужином была просто уловкой — в конце концов, я весь день чувствовала запах еды, — но по какой — то причине я не могла от этого отказаться.

Дело в том, что в четырнадцать лет я была достаточно взрослой, чтобы понимать, что многие из тех, кто жил в Халдсбурге долгие годы, не смогли бы позволить себе жить в Беркли. Хотя Халдсбург был поглощен деньгами района залива и винным безумием девяностых годов, многие люди, жившие здесь, по — прежнему работали за почасовую оплату и жили в старых, слегка подмоченных домах.

Богатство здесь заключалось в том, что было внутри: семья Петропулос, тепло и знания — передаваемые из поколения в поколение — о том, как приготовить такую еду для семьи такого размера.

Я наблюдала, как мисс Дина давала Эллиоту другую работу — мыть и резать салат — латук для салата, — которую он выполнял без жалоб и указаний.

Тем временем я чистила картофель, пока не пришла мисс Дина и не показала мне, как чистить его медленнее, длинными ровными полосками.

— Хорошее платье, — сказал Эллиот, когда она ушла, в его голосе прозвучал тонкий сарказм.

Я опустила взгляд на уродливый джинсовый джемпер, который был на мне. — Спасибо. Это мамино.

Его глаза расширились. — О, Боже, Мейси, я…

Я бросила в него кусок картофельной кожуры. — Я шучу. Папа купил его для меня. Я почувствовала, что должна когда — нибудь его надеть.

Он оскалился, а потом усмехнулся.

— Ты злая, — шипел он.

— Если ты связываешься с быком, — сказала я, подняв вверх указательный и мизинец, — ты получаешь рога.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, и надеялась, что он увидел мою улыбку.

У мамы всегда было злобное чувство юмора.

Папа сидел, с притворным интересом наблюдая за игрой 'Девятки' вместе с мистером Ником и мальчиками, пока мисс Дина не позвала нас есть.

Как только мы сели за стол, был ритуал, хореографическая сцена, которой мы с папой тщательно следовали: все сели на свои стулья и взялись за руки. Мистер Ник произносил слова благодарности, а затем все по очереди говорили, за что они благодарны в этом году.

Джордж был благодарен за то, что попал в команду по легкой атлетике.

Мисс Дина была благодарна за свою здоровую малышку (которая тихо спала в вибрирующем детском кресле рядом со столом).

Ник — младший был благодарен за то, что он почти закончил свой первый семестр в колледже, потому что, блин, это было отстойно.

Папа был благодарен за хороший год в бизнесе и замечательную дочь.

Андреас был благодарен за свою девушку, Эми.

Мистер Ник был благодарен за своих мальчиков и своих — теперь уже двух — девочек. Он подмигнул своей жене.

Эллиот был благодарен семье Соренсен, и особенно Мейси, по которой он скучал в течение недели, когда она была дома.

Я сидела, глядя на него и пытаясь найти что — то еще, что можно было бы сказать, что — то такое же хорошее, как это.

Я сосредоточилась на месте на столе, пока говорила, мои слова колебались. — Я благодарна за то, что средняя школа пока не ужасна. Я благодарна, что мне не попался мистер Сайн по математике. — Я подняла глаза на Эллиота. — Но в основном я благодарна за то, что мы купили этот дом, и что я смогла завести друга, который не будет заставлять меня чувствовать себя странно из — за того, что я грущу о маме или хочу быть тихой, и которому всегда придется объяснять мне все дважды, потому что он намного умнее меня. Я благодарна, что его семья такая хорошая, и его мама готовит такие вкусные ужины, и нам с папой не пришлось самим пытаться приготовить индейку.

За столом стало тихо, и я услышала, как мисс Дина несколько раз сглотнула, прежде чем ярко сказать: — Отлично! Давайте есть!

И рутина растворилась в воздухе, когда четыре мальчика — подростка набросились на еду. Роллы были переданы, индейка и подливка были выложены на мою тарелку, и я смаковала каждый кусочек.

Это было не так вкусно, как мамина повседневная стряпня, и маме не хватало того, что она бы очень любила — комнаты, полной шумной семьи, — но это был лучший День благодарения в моей жизни. Я даже не чувствовала себя виноватой, потому что знала, что мама хотела бы, чтобы у меня всегда было больше и лучше.

Позже, вернувшись домой, папа проводил меня наверх, стоя позади меня и расчесывая мои волосы, как он обычно делал, пока я чистила зубы.

— Прости, что я был таким тихим сегодня вечером, — сказал он, остановившись.

Я встретила его взгляд в зеркале. — Мне нравится твоя тишина. Твое сердце не тихое.

Он наклонился, прижавшись щекой к моему виску, и улыбнулся мне в зеркале. — Ты удивительная девушка, Мейси Леа.

Сейчас: Пятница, 13 октября

Даже чудеснее, чем полноценный ночной сон, — перспектива полного выходного дня в выходные. Получить свободную субботу — все равно что в десять лет держать в руках двадцатидолларовую купюру в магазине сладостей. Я даже не знаю, с чего начать.

Ну, это не совсем так. Я знаю, что не хочу проводить ни секунды дня в помещении. В здании детской клиники UCSF в Мишн — Бэй везде есть окна, но когда ты педиатрический ординатор, ты не замечаешь ничего, кроме ребенка перед тобой или твоего шефа, который говорит тебе, где ты должна быть в следующий раз.

В пятницу днем, во время короткого перерыва после обхода, я напоминаю Шону о наших планах устроить пикник в парке 'Золотые ворота'. Я звоню Сабрине и подтверждаю, что она, Дэйв и Вив могут прийти. Я приглашаю пару старых друзей из моего района Беркли, которые все еще живут в этом районе — Никки и Дэнни. А потом я возвращаюсь к работе с ощущением гула в ушах и помех в мыслях. Я не могу оставить это незавершенным на весь день.

Доложив о результатах анализа крови моим нынешним любимым родителям, чья дочь находится на стационарном лечении в онкологии, я бегу в комнату отдыха, ныряю за шкафчик, чтобы взять телефон и написать Эллиоту:

«Несколько из нас собираются завтра в парк 'Золотые ворота' на пикник. Думаешь, ты захочешь пойти с нами?»

«В какое время вы думаете? Собирался после обеда поехать в Х — бург, но меня можно уговорить.»

«Мы встречаемся в одиннадцать у ботанического сада. Ничего страшного, если ты не сможешь прийти, я знаю, что это в последнюю минуту. Только несколько моих друзей, Шон и т. д.»

«Я буду там. Буду рад со всеми познакомиться.»

Тогда: Среда, 31 декабря

Четырнадцать лет назад

— Парни — отстой.

Ветер хлестал по нам, где мы снова расположились на пляже Козьей скалы, готовясь к семейному жаркому, футболу и новогоднему фейерверку над океаном.

— Хочу ли я знать? — спросил Эллиот, даже не поднимая глаз от своей книги.

— Наверное, нет.

По правде говоря, у меня не было сильных чувств ни к одному мальчику в моей школе, но казалось, что с тех пор, как мы начали учиться в старших классах четыре месяца назад, никто из них не испытывал ко мне никаких чувств. Дэнни, мой лучший друг, сказал мне, что его друзья Гейб и Тайлер считают меня симпатичной, но, как он выразился, 'немного слишком, типа, увлеченной книгами'.

Я не могла этого избежать: все начали 'встречаться' со всеми остальными. Я даже не поцеловала ни одного мальчика.

Думаю, на танцы в девятом классе я пойду с Никки.

Эллиот взглянул на меня. — Можешь рассказать мне побольше о том, как мальчики отстойны?

— Мальчикам не нужны интересные девочки, — пожаловалась я. — Они хотят девочек с сиськами, которые носят распутную одежду и флиртуют.