Внешность может обмануть

— Не поняла.

— Ириш, мне нравится с тобой проводить время. Думаю, что мы с тобой пообщаемся подольше, чем до воскресенья.

— И я поэтому буду спать с другими мужиками.

— Давай честно. Я для тебя, мягко сказать, староват. Глупо думать, что ты мне будешь верность хранить. Захочется погулять с каким-нибудь мальчиком. Пусть хотя бы для сравнения. Вот и гуляй. Только мне говори, с кем гуляешь.

— Зачем?

— Можешь считать, что я извращенец и мне любопытно, кто будет с тобой спать, — ответил Борис.

— Гадость какая, — меня аж передернуло.

— Ну, почему же гадость. Я же не прошу тебе фотки присылать и видео делать. Мне достаточно слов.

— Уж лучше совсем ни с кем не спать, чем тебе докладывать.

— Ириш, ты сейчас горячая, юная и принципиальная. Но включи здравый смысл. Я тебя выгуливать по кино и паркам не буду. Мне не интересны студенческие вечеринки. Ты же скоро пойдешь вразнос. Вот и найди себе спутника, который будет это делать за меня.

— И тут уходит романтика и начинается деловой разговор, — сказала я.

— У нас с тобой и не было романтики. Как и не большой любви. Мне скучно. Я хочу иногда с тобой встречаться, созваниваться, участвовать в твоей жизни. Изредка будем с тобой куда-нибудь ездить, вместе обедать или куда-нибудь отдыхать.

— Ты так говоришь, будто меня покупаешь.

— Я еще цену не назначил.

— Мне не нужны от тебя деньги.

— Новизна пройдет. А целыми днями поддерживать твой интерес — мне скучно. Терять же тебя я не хочу.

— Потому что одиноко? — Одна из причин. Так будем торговаться? Сама же хочешь зарабатывать. Вот и считай, что я беру тебя на работу.

— Кем? Девочкой по вызову?

— Вот. Теперь ты на меня злишься, — он улыбнулся. — А злиться не надо. Я с тобой говорю честно. Мог навешать тебе лапши на уши и оставил бы у разбитого корыта. Но это будет по отношению к тебе некрасиво. Согласись? Поэтому ты возьмешь от меня деньги. Если тебе они не нужны, то положи их на счет. Когда-нибудь пригодятся.

— Я вне игры.

— Сказал же, что тебя не отпущу. Мне с тобой понравилось.

— Это за гранью возможного! — Какой у тебя низкий порог возможности! — Он рассмеялся. — Ир, гордость — это крутая вещь, но позволить ее могут немногие. — Я могу.

— Нет. Гордость идет рука об руку с дуростью, но ты не можешь оплатить дурость.

— А ты можешь? — Я могу, — согласился Борис.

Мы свернули с трассы в небольшой лесок, сквозь который вела хорошо асфальтированная дорога. Через две минуты лес пропал. Перед нами оказалось одно большое здание, какие были построены еще во времена советского союза. Рядом с большим зданием рассыпались небольшие деревянные домики. К ним вели ровные тропинки. Вдалеке катались на квадроциклах. В стороне была конюшня. Несколько лошадей паслись среди жухлой травы. На каких-то катались по загону.

Летом здесь должно было быть красиво. Но сейчас пасмурная хмурь навевала уныние. Тоскливо. Сейчас хотелось лечь в кровать, натянуть одеяло и не вылезать из-под него до зимы, когда все будет белым-бело, когда можно будет под фонарями ловить снежинки, когда можно будет радоваться варежкам и уютному шарфу.

— Что-то аппетит пропал, — сказала я.

— Аппетит приходит во время еды, — сказал Борис. — Не нервничай так, принцесса. Расслабься.

Он остановил машину. Откинулся на спинку кресла, хлопая пальцами по рулю.

— Ир, я тебе пригожусь. Может, тебе это не нравится, но может так получиться, что тебе нужна будет поддержка. И эту поддержку смогу дать только я. Ты хорошая девушка. Не хочется, чтоб тебя перемололо.

— А можно мне в сторонке постоять?

— Попробуй, — ответил он. — Пойдем?

— Только обед?

— Если бы я тебя пригласил на развратную вечеринку, то так бы и сказал, — хохотнул Борис. — Да и староват я для таких вещей. Мне хочется спокойствия. Тишины и любви в своем ритме. Я ленивый.

— А мне раньше казалось все это скучным, — сказала я.

Мы вышли из машины. Пошли в сторону большого здания, где на первом этаже находился ресторан.

— Любовь?

— И не только. На это надо много времени. Эмоции дурят голову. Они отвлекают от учебы. Вот и сейчас вместо того, чтоб готовиться к парам, я с тобой болтаюсь.

— Эмоции — это часть нашей жизни. Хочешь ты этого или нет, но они все равно прорвутся сквозь саркофаг, которым ты отгораживаешься от мира. Стены рано или поздно треснут и тогда эмоции прорвутся наружу. Возможно утопят. — Все равно надо пытаться держать себя в руках, — возразила я.

— Не получится. Поэтому первую любовь детей родители боятся большего всего на свете и одновременно смотрят на нее снисходительно. — Она проходит и оставляет после себя лишь воспоминания.

— Верно. Страдания заканчиваются, приходит понимание, что такие эмоции будут не один раз и они повторятся с другим. Мы не лебеди и не волки, чтоб помирать, когда кто-то из пары погибает, — сказал Борис. — Но когда мы первый раз сталкиваемся с эмоциями, то не знаем, как к ним относиться. Из-за этого и идет дурость.

— Которую лучше избегать. — Этого, к сожалению, сделать не получится. Про что я тебе и говорю, — ответил Борис.

Круглый стол почти в центре помещения. Соседние столики заняты на треть. Помещение мне совсем не запоминалось. Я почему-то начала волноваться. И пусть у нас разговор был весьма простой и непринужденный, но меня все это тревожило. Как будто это была ширма, которая скрывала что-то важное, ускользающее от глаз.