Внешность может обмануть

— Отнесу. Они меня выгнали?

— Мы с тобой сами ушли, — сказал папа. — Пойду остальные вещи принесу.

А на улице было холодно. Зима. Слякоть. Неприятно. В такую погоду хочется забраться в кровать. Взять учебник. Мне хотелось быть дома. Чтоб дом был именно мой и из него меня бы не выгнали.

— Чего ревешь? — спросил папа. — Сейчас найдем, где переночевать. А потом снимем квартиру.

— Или помиримся с мамой. Вы же столько лет вместе прожили! Не жалко все бросать? Мальчишки…

— Не факт, что мои. Это длиться все больше, чем один год, — набирая номер такси, сказал папа.

— Я не знала, — ответила я.

— Ты и слона бы в комнате не заметила, если бы его привели.

— Считаешь, что я не замечаю того, что не хочу видеть?

— Да. У тебя есть такая черта характера.

Сразу вспомнились слова Бориса, который часто об этом говорил. Подъехало такси. И тут меня начало развозить. Мне просто захотелось спать. Мозг отказывался воспринимать происходящее. Картина мира разрушилась. Моя семья развалилась. Мама и папа поругались. А меня так вовсе выгнали из дома. Это было так неожиданно и так не вовремя, что я не была к этому готова.

Не знаю, что это была за квартира, в которую мы приехали. Вроде квартира какого-то папиного знакомого. Студия в новом доме. Внизу охрана. В коридоре ковровая дорожка. Студия совмещена с кухней. В нише двухспальная кровать. Диван. Все как-то пусто. И здесь явно не жили.

Папа пошел в магазин за продуктами, а я переоделась в пижаму и завалилась в кровать, чтоб уснуть. Перед тем как провалиться в сон, я помню, что разговаривала с Борисом, который зачем-то мне позвонил.

— Как ты?

— Все очень плохо, — ответила я. Хлюпнула носом и уснула, провалившись в пьяный сон без сновидений.

Такое бывает, что вроде спишь, но при этом и не спишь. Когда сознание уже включилось, а глаза еще не открылись. Я слышала, как папа разговаривал с Борисом. Для меня это было как-то дико, но они спокойно разговаривали. Я думала, что это мне сниться.

— Я не знаю, как ты собирался все это ей простить, — сказал Борис.

— Хотел узнать, что произошло. Почему она так решила поступить.

— Пойти тебе изменять?

— Что-то же ей не хватало.

— С жиру бесилась, — сказал Борис. — Тебя с юристом свести?

— Да. Завтра этим займусь.

— Надо на ДНКа подать. Чтоб доказать, что парни не твои. А то придется еще алименты платить. Только не говори, что ты хочешь их содержать. Я понимаю, что ты добрый мужик, но нужно иметь предел.

— Нужно, — как-то безразлично сказал папа.

— И что ты хочешь делать дальше?

— Есть вариант переехать в другой город. Должность лучше. Зарплата в два раза больше.

— Хороший шанс начать жизнь с нуля.

— Меня все устраивало. Не было цели все начинать сначала, — сказал папа. — Ирку бросать не хочу. Если я уеду, то она же одна останется. Ты понимаешь, что они ее выгнали?

— Знаю. Как ты и предполагал.

— И куда ее теперь? Чтоб ты ее споил? У тебя совесть есть девку спаивать?

— Да ладно тебе. Пить надо уметь. И уметь отказывать, когда наливают, — рассмеялся Борис. — Я за ней смогу присмотреть.

— Что-то не нравится мне твой присмотр.

— Захочет перестать общаться, так пусть сама скажет, — ответил Борис. — У тебя свои проблемы. Тебе сейчас не до нее. А мне скучно. И времени много.

— У тебя шкурный интерес. А не от скуки.

— Тебе-то что? — спросил Борис. — Ей со мной интересно. Этот интерес взаимен. Ирке не шестнадцать лет. Она тебе говорила, что от меня спаса нет? Не говорила. Вот и не лезь.

— Не хочет она с тобой встречаться.

— Пусть лично скажет.

— А ты ей десять слов в ответ, — возразил папа.

— Ага. Слушай, я тебе помог за просто так. Ничего не взял. Мне нужна только Ирка напоиграться. Стой в сторонке и не мешай.

Я окончательно проснулась. Голова болела. Во рту было противно, но это не помешало мне все слышать и понимать. Я села. Протерла лицо. Посмотрела на телефон. Время половина двенадцатого ночи. За столом сидел Борис вместе с папой. На столе стоял чай. Странно, что никто не пил. Хотя Борис явно был за рулем. Папе нужно было завтра на работу.

— Кто-то проснулся? — насмешливо сказал Борис.

— Больше никогда не буду пить, — сказала я. — Отвратительное чувство.

— И правильно. Пить плохо, — сказал папа.

— Ириш, ты чай будешь? Или так и будешь прятаться? — спросил Борис.

— Надо вначале умыться, — сказала я, беря паузу. Я не готова была к тому, что Борис вместе с папой будут сидеть за одним столом и обсуждать меня. А чего я должна с ними сидеть?

Зайдя в зону, которую отдали под кухню, я налила воды. Выпила ее залпом.

— Так будешь чай пить?

— Нет. Пойду спать. Мне завтра еще на учебу идти, — сказала я. — И хватит меня обсуждать. Найдите другую тему для разговора. Я разве что-то смешное сказала?

— Нравится мне твоя пижама с котятками, — сказал Борис.

Я только поморщилась и пошла спать. Нашла наушники. Вставила их в уши и включила музыку в телефоне. Значит, они были знакомы между собой. Борис помог папе следить за мамой. Он детективом работает? Борис мог быть кем угодно. Мутный тип. А я? Какого я с ним встречалась?

Подумав, что завтра все решу, я закрыла глаза. Только на душе было так, словно меня предали. Предали со всех сторон.

Все же, некоторые вещи лучше не знать. А еще лучше о них не думать.

Утром папа привычно готовил завтрак. Я пила кофе и думала, что теперь надо начинать все сначала. Надо как-то жить, а как жить идей не было.

— Что будем делать дальше? — спросила я.

— Снимем квартиру. Борька хоть и говорит, что можем пользоваться его гостеприимством сколько нам нужно, но не хочу быть от него зависимым.

— Согласна. Я могу пойти работать.

— Пока не нужно, — ответил папа.

— Ты же хочешь уехать в другой город.

— Пока не хочу. Я останусь тут. Ты окончишь институт. Потом выйдешь на работу. После этого я спокойно отпущу тебя во взрослую жизнь. Поставлю галочку, что долг выполнен. Осталось всего полгода. Или около того. К тому времени я разберусь с судами.

— Будешь судиться по поводу квартиры?

— Она совместно нажитое имущество. Я вначале думал оставить, а потом подумал, что на эту сумму тебе можно будет квартиру купить. Однушку в пригороде потянем. Иначе они тебя на улицу выгонят и не поморщатся. А это неправильно.

— Я не понимаю: за что они так на меня взъелись.

— Бояться.

— Чего?

— Что пойдешь по кривой дорожке.

— И поэтому выгнали из дома? Странная логика.

— Странная, — согласился папа.

— Я не понимаю.

— Тебе нужна правда? Она будет неприятная. Если хочешь ее услышать, то я тебе ее расскажу. Но если ты хочешь ее знать.

— Говоришь, как Борис.

— Мы с ним вместе учились. Одно время дружили, пока дороги не разошлись, — сказал папа. — Но, видимо, играет роль, что долго общались.

— А теперь вы вновь дружите?

— Общаемся, — ответил он.

— Не знаю хочу ли я что-то еще знать или нет.

— Тебе решать, — ответил папа. — В любом случае, ты так и останешься моей дочерью. Ясно?

— Ясно, — ответила я. — Хочешь сказать, что мама с кем-то еще встречалась?

— Я тебе говорил, что у меня детей быть не могло. А потом появилась ты. Вот и решили взять тебя.

— Удочерить? — спросила я. Он кивнул.

— Из-за этого и появились проблемы, — сказал папа. — Они начитались про генетику. И решили, что эта генетика должна в тебе проявиться.

— А она у меня плохая?

— Малоизвестная, — сказал папа.

— А раньше чего не сказали?

— Не было причины говорить. Жили нормально. Это в последнее время мать переклинило. Видимо, решила, что она обманывает, то и другие будут вести себя, как и она. Люди судят по себе. И это нормально.

— Чем? Мне кажется, что надо относиться к людям по-разному.

— Надо, но мы судим о людях по себе и своему опыту. Вначале думаем, как мы бы поступили, забывая, что есть и другие варианты. Вот почему я все это верил Тане? Потому что у меня в мыслях не было кого-то искать. Обманывать ее и рушить семью. А она, наоборот, ревновала к каждому столбу. Заодно и по поводу тебя строила дикие домыслы.

Я пила кофе. Смотрела в окно, где из-за темноты ничего не было видно. Что я думала по поводу всего этого? Ничего. Я ничего не хотела думать. Сейчас я смотрела на жизнь и понимала, то теперь ничего не изменить.

— У меня такое ощущение, что мы стоим на развалинах семьи, — сказала я. — Как будто был большой и крепкий дом, а потом что-то случилось. Кто-то выбил кирпич из фундамента. Из-за этого дом разрушился. Или вовремя не починил крышу. Вот непогода его и разрушила. Но теперь остались лишь развалины.

— Так и есть. Семья разрушена. А семья в первую очередь ассоциируется с домом. Знаешь, в чем плюс разрушенного старого дома?

— В чем?

— Можно построить новый. Куда лучше прежнего, — ответил папа.

— Я думала об этом. Но ты сам говоришь, что пока этого делать не стоит.

— Пока не стоит. Как строят дом? Можно накопить денег и построить тот дом, который тебе нравится. Можно взять кредит. И опять же построить то, что тебе нравится. А можно купить избушку с дырявыми полами и крышей, потому что нужна крыша над головой и приходится покупать то, на что денег хватила. Вот я и не хочу, чтоб ты кидалась не пойми куда от нужды.

— А тебе зачем так на этом настаивать? Вроде надо строить жизнь?

— Думаешь так легко все перечеркнуть? Сейчас есть цель, чтоб ты окончила институт. И его не бросила. Как эта цель будет достигнута, то придумаю себе другую цель. Вот и все.

— Оставить хоть что-то привычное?

— Типо того.

— Знаешь, а мне теперь не надо так рано выходить. Тут до института пешком дойти можно, — ответила я.

— Тебе повезло. Мне все равно придется выходить рано, — ответил папа. — Ты как все перенесла?

— Не знаю, — честно ответила я. — Надо об этом подумать, но думать не хочется. Вроде ты прав. Мы ведь семья. Столько лет все это твердили. И жили семьей. Пусть и не по родной крови, но мы были семьей. Но почему мама это не поняла? Тут для меня загадка.

— Сам об этом думала, — ответил папа.

— И? К какому выводу пришел?

— Пока ни к какому. О плохом думать не хочется, а хорошее на ум не приходит, — ответил папа.

Он не хотел думать, что она его не любила, а жила с ним по привычке. Или из-за денег. Или по какой-то своей причине. Но явно не по любви. Мне было обидно за папу. Обидно за себя. Единственное, что я не могла ничего изменить и ни на что повлиять. А значит, оставалось плыть по течению и ждать, когда все наладится само по себе. Или когда вновь появятся что-то непредсказуемое и принесет перемены.