Шпаргалка

— Келси… Я же сказал тебе заранее, что сейчас не ищу ничего серьезного, и ты сказала, что с этим у тебя все в порядке… — Натан делает паузу.

Боже, я ненавижу это для него, правда. Его убивает то, что он произносит фразы о расставании, потому что он гигантский, крепкий как скала плюшевый мишка. Я хотела бы сделать это для него, но у меня такое чувство, что я просто получила бы чугунной сковородой по лицу.

Келси визжит.

— Ты что, сейчас шутишь?! Ты предпочитаешь ее мне ?

Ладно, мне не нравится ее интонация.

— Да, — говорит он как ни в чем не бывало.

Из ее головы вырвалось пламя.

— Тогда ты не можешь честно сказать мне, что не спишь с ней!

— Нет, поверь мне, — говорю я. Затем я беспокоюсь, что это прозвучало слишком горько, поэтому я добавляю: — Правда. Просто друзья. Нам было бы ужасно вместе. Мы больше как брат и сестра. — Блех, это было противно на моем языке.

Его подбородок наклоняется ко мне, и ему требуется секунда, но он улыбается. — Ага. Мы никогда… — его голос прерывается, и я вижу, как он сглатывает, потому что ему трудно даже представить нас вместе в таком виде. — Дружили с выгодой.

Никогда. Ни разу. Ничего такого. Поцелуй в щеку — это самое близкое к действию с Натаном, поэтому я знаю, что я ему не нравлюсь. Мужчина, по уши влюбленный в женщину, не держит руки при себе на вечере кино шесть лет подряд. А мы с Натаном всегда держим себя в руках.

Так что теперь я работаю изо всех сил, чтобы доказать ему, что мне ТАК ХОРОШО с этим другом. Потому что, честно говоря, я хотела бы я выйти за него замуж и родить его гигантских мускулистых детей? Да. В мгновение ока. Но это не для нас, и будь я проклята, если я разрушу нашу дружбу, сделав вещи странными, когда он узнает, что я влюбляюсь в него, в то время как у него уже наполовину набран номер следующей модели, с которой он планирует встречаться в его телефон.

Большая проблема в том, что я знаю, что если я скажу ему, что я на самом деле чувствую, он подыграет мне, потому что он действительно заботится обо мне как о друге. Он попробовал бы это в старом колледже, мог встречаться со мной в течение нескольких недель, но затем он переходил бы к кому-то, с кем он действительно чувствовал химию, и я была бы лучшим другом. Не стоит.

Да, мне и так хорошо.

В конце концов я найду кого-то такого же замечательного, как Натан.

(Возможно нет.)

— Верно. Что ж, тогда… наслаждайся своей странной дружбой. Потому что я ухожу. — Келси останавливается на минуту, но я не слышу шагов. Думаю, она ждет, пока он ее остановит. Это неловко для всех. — Я действительно. Прямо сейчас. Я выйду за эту дверь навсегда, Натан.

Нееет, не уходи! Я думаю с нулевой искренностью.

А потом она уносится прочь. Натан следует за ней к двери, говоря что-то о том, что она все еще в пижаме и не должна ли она сначала пойти за своими вещами? Она говорит ему, чтобы он прислал это, потому что она не может смотреть на него ни секунды. Драма на высоте.

Я слышу, как хлопает дверь, и пинаю воздух. Скатертью дорога!

Я также достаю свой телефон и пишу своей старшей сестре.

Я: Еще одна кусает пыль. Келси здесь нет!

Лили: Она продержалась дольше, чем я ожидала.

Я: Ага, слишком долго.

Лили: Будь милой! Он может быть грустным.

Я: Мммм, я всегда милая, большое спасибо.

Лили: Держу пари, у тебя жуткая улыбка на лице.

Когда Натан наконец возвращается на кухню, я искренне хмурюсь, доказывая, что Лили ошибается.

— Прости, друг.

— Нет, это не так, — говорит он со смешком, прислонившись голым бедром к стойке.

Я действительно хочу, чтобы он носил больше одежды. Больно смотреть на что-то такое красивое и никогда не прикасаться к нему. Кожа Натана подобна горячему золотому песку с экзотического пляжа, обволакивающему волнистую форму, от которой вы чувствуете мгновенное обезвоживание. Благодаря идеальному телосложению он был назван самым сексуальным мужчиной в мире и попал на обложку журнала Pro Sports Magazine. где они подчеркивают и отмечают все различные физические формы профессиональных спортсменов и то, что они должны делать, чтобы поддерживать свое тело в отличной форме. Это стильный спред с удачно расположенными руками и бедрами, чтобы скрыть самые важные моменты. Но да, Натан был совершенно голым в этом журнале. И хотя у меня пять экземпляров, я так и не смогла заставить себя заглянуть внутрь (на обложке он изображен только выше пояса). Есть некоторые границы, которые вы просто не можете пересечь как друзья. Нагота — одна из них.

Я беру пончик и засовываю его себе в рот, чтобы не улыбнуться.

— Нет! Я действительно серьезно. Келси казалась… забавной.

— Ты показала ей язык прошлой ночью в ящике.

— Боже! Знают ли Мстители о тебе и твоем сверхчеловеческом зрении?

Он улыбается и тянется потянуть мой растрепанный хвост.

— Была ли Келси придурком с тобой, когда меня не было рядом? Будь честна.

У Натана черные глаза. Не шоколадный, не коричневый. Чертовски черный. И когда они вот так на меня нацеливаются, мне кажется, что я задыхаюсь. Как будто я не могу уйти от их интенсивности, даже если бы попыталась.

Я пожимаю плечами и отпиваю кофе.

— Она не была лучшей, но это не имеет большого значения.

— Что она сказала?

— Не имеет значения.

Он приближается.

— Бри.

— Натан. Видишь, я тоже могу.

Он тихий… задумчивый, всего в пяти дюймах между нашими грудями.

— Мне жаль, если она заставила тебя чувствовать себя плохо. Я не знал, что она так относится к тебе, иначе я давно бы порвал с ней.

Уголок моего сердца болит. Если он так заботится о том, чтобы я была в его жизни, почему я его не привлекаю? Нет. Не туда. Я отказываюсь быть той девушкой. Мы друзья, и я довольна этим. Благодарна за это. И, может быть, однажды жизнь подкинет мне мужчину, который будет любить меня так же сильно, как я люблю его. В любом случае, мне сейчас хорошо.

— Ну, я не совсем помогла делу. Наверное, мне не стоило приходить сюда так рано и впускать себя внутрь. — я откусываю большой кусок шоколадного пончика. — Я должна установить лучшие границы.

— Возможно, — говорит он очень серьезно. Но когда я смотрю ему в глаза, Натан улыбается — правая ямочка на щеках и все такое.

Я игриво толкаю его руку.

— Какая! Если это так, может быть, мне следует забрать твой ключ от моей квартиры. Реализуй там некоторые границы.

Он откусывает последний кусок пончика, все еще улыбаясь.

— Удачи. Я никогда не верну его.

Его рука касается моей, когда он проходит мимо меня, и мне интересно, не будет ли это нарушением этих границ, если я прилипну к его телу, как морская ракушка.

Я думаю, мне эта пробежка нужна больше, чем ему, и совсем по другим причинам.

Вспотевшие и измученные бегом, мы с Бри бросаемся на пол перед моим гигантским белым диваном. Слева от меня вид на океан от пола до потолка за три миллиона долларов, а справа вид, который я отдал бы своей душе, чтобы видеть каждый день до конца своей жизни. Очевидно, Бри не знает, что я так к ней отношусь.

Я стучу тыльной стороной костяшки пальцев по ее колену, рядом с неровным шрамом, изменившим ход всей ее жизни.

— Что будешь делать потом? Хочешь встретиться со мной на ланч в CalFi?

CalFi — стадион моей команды. В нем есть недавно добавленный учебный центр, где мы тренируемся и тренируемся в течение недели, а также столовая, которую обслуживают одни из лучших поваров в бизнесе. А я, если вам интересно, слишком нетерпеливый щенок, умоляющий Бри поиграть со мной — всегда играть со мной.

Она поворачивает голову, и ее мягкие карие глаза встречаются с моими. У Бри вся медово-коричневая, длинные, дико вьющиеся волосы и широкий, великолепный рот с ямочками размером с мой большой палец по обеим сторонам. У нее улыбка Джулии Робертс — настолько уникальная и сногсшибательная, что, увидев ее, никакая другая улыбка даже не сравнится с ней. Наши головы откинуты на диван, наши лбы почти соприкасаются. Я хочу наклониться на лишний дюйм. Два дюйма. Я хочу чувствовать ее губы.

— Я не могу. У меня урок творческого движения для малышей сегодня в 11:00.

Я хмурюсь.

— Ты никогда не учишь по вторникам утром.

Она пожимает плечами.

— Ну да, мне пришлось добавить еще один урок по утрам два раза в неделю, чтобы покрыть арендную плату за студию. Мой арендодатель связался со мной в прошлом месяце и сказал, что налоги на недвижимость снова выросли, поэтому ему пришлось поднять мою арендную плату на пару сотен долларов.

Бри пытается встать, но я застегиваю Т-образный ремешок ее майки и тяну ее обратно рядом с собой. Это было на грани чрезмерно кокетливого, и я сразу понял, что это был плохой поступок, когда она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Я быстро продолжаю разговор, чтобы замести следы.

— Ты и так ведешь слишком много уроков в неделю.

Бри нанимает еще одного инструктора в своей студии, который преподает чечетку и джаз, но на самом деле ей нужно добавить еще одного, чтобы помочь с нагрузкой. Ее студия работает скорее как некоммерческая организация, но ее накладные расходы не отражают этого, потому что каждое студийное помещение в Лос-Анджелесе чрезвычайно дорогое. Это несправедливо, потому что в этом городе много людей с низким доходом и ограниченными ресурсами, чьи потребности игнорируются. Желание Бри всегда заключалось в том, чтобы предоставить место для детей, которые в противном случае не смогли бы обучаться танцам, позволяя им посещать ее студию с минимальными затратами для их семьи.

Проблема в том, что плата за обучение слишком низкая для ее нынешней бизнес-модели. Она знает это, но чувствует себя в тупике, и я ненавижу то, что выбранное ею решение проблемы состоит в том, чтобы преподавать больше уроков и больше торговать собой, чтобы покрыть дефицит, вместо того, чтобы принимать мои деньги.

— Я провожу обычное количество занятий для среднего инструктора, — говорит она резким предупреждающим тоном. Однако предупреждающий тон Бри звучит так же угрожающе, как мультяшный зайчик. У нее большие и блестящие глаза, и я люблю ее еще больше.

Я смягчаю свой голос, готовясь пойти в место, которое, как я знаю, обидчиво.

— Я знаю, что ты справишься с этим, и я знаю, что ты абсолютно крепкая, как гвоздь, но как твой друг, я ненавижу смотреть, как ты терпишь такую сильную боль в колене. И да, я знаю, что твоя боль обостряется, потому что я видел, как ты отдавала предпочтение правой ноге во время нашей сегодняшней пробежки. — Я рефлекторно поднимаю руки. — Не щипай меня, пожалуйста. Я только пытаюсь убедиться, что ты позаботишься о себе, пока ты там заботишься обо всех остальных.

Ее глаза убегают.

— Я в порядке.

— Ты? Ты бы сказала мне, если бы ты была не в порядке?

Она сужает глаза.

— Ты слишком драматизируешь, Натан.

Она произносит мое имя так, что это должно причинить мне боль, но вместо этого вызывает у меня желание улыбнуться. Бри — одна из самых сильных людей, которых я знаю, но в то же время она и самая мягкая. Она никогда не сможет полностью заставить себя огрызнуться на меня или кого-либо еще в своей жизни.