Никогда — это обещание
![Никогда — это обещание](/uploads/covers/2024-03-27/nikogda--eto-obeshhanie-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Уинтер Реншоу
- Жанр: Любовные романы
Читать книгу "Никогда — это обещание"
— Он хочет, чтобы я вернулась, — сказала я.
— Конечно, хочет, — Эддисон сделала ещё глоток воды. — Но ты сама хочешь его?
Спросить, хочу ли я его, всё равно, что спросить, нужен ли мне кислород. Ответить, однако, оказалось немного труднее.
— Всё не так просто. Есть транспортные проблемы, моё продвижение по службе… и, кроме того, как узнать после трёх или четырёх дней, проведённых с кем-то вместе, готова ли ты всё бросить и пойти на риск, поверив, что, может быть, на этот раз, он не разобьёт тебе сердце? Он уничтожил его в первый раз. Как узнать, что он не сделает этого снова?
— Никак. И ты никогда не узнаешь. В этом и загвоздка, — характер Эддисон с тех пор, как она начала встречаться с Уайлдером, стал мягче и нежнее, и поэтому я поняла, что он ей подходит. Он успокоил её нервы и заставил звучать тише назойливый голос, который твердил нам обеим, что истинное счастье неуловимо и мимолётно. — Если ты действительно чего-то хочешь, то должна воспользоваться шансом, — она нахмурила брови. — Твоё повышение — это верное дело?
Взглянув на свечу, мерцающую между нами, я пожала плечами. После того, что произошло с Харрисоном, кто знает? Он всю мою карьеру был самым ярым моим сторонником, и я не стала бы его винить, если бы он сидел сейчас в нашей квартире и планировал моё отстранение.
— Я знаю не лучше твоего.
— Хорошо, — сказала она. — Значит, будем решать проблемы по мере их поступления. И где, чёрт подери, наш официант, потому что я уже близка к тому, чтобы прямо сейчас съесть свою салфетку.
Мы наслаждались ужином и навёрстывали упущенное за неделю, но настойчивый голос на задворках моего сознания весь вечер уговаривал меня рассказать ей о Мабри.
— Спасибо за ужин, — сказала она, положив руку на моё предплечье. — И спасибо, что позволила мне выпустить пар по поводу свадьбы. Это выводит меня из себя, и я уверена, что мама в этот день выкинет какой-нибудь трюк.
Я улыбнулась и кивнула. Слова вертелись на кончике моего языка.
— Что случилось? — нахмурилась Эддисон.
— Помнишь, в мой первый год в колледже я только дважды приезжала домой?
— Ну, да, — сказала она. — Я безумно скучала по тебе, но ты всё время вела себя странно и не захотела, чтобы я к тебе приехала.
— Я была беременна.
У Эддисон отвисла челюсть. Она откинулась на спинку стула.
— У меня родился ребёнок. Ребёнок Бо. Девочка.
Челюсть Эддисон упала на ступеньку ниже, в то время как мне вдруг стало немного легче. Я только надеялась, что она не обидится на меня за то, что так долго от неё это скрывала.
— Коко, почему ты мне не рассказала? — её глаза стали влажными, отражая мерцающий свет. Она положила руку себе на грудь. — Я была бы рядом. Жаль, что ты со мной не поделилась.
Я закусила губу и уставилась на сложенную льняную салфетку, лежащую на моих коленях.
— Это был худший год моей жизни, и, возможно, я не могла в то время ясно мыслить, но сделала то, что должна была сделать.
— Где она сейчас?
— Её воспитывают Сэм и Ребекка.
— Мабри — ваша с Бо дочь?!
Я кивнула.
— Она моя племянница. — Эддисон сидела, впитывая информацию. — Знаешь, я ведь играла с ней на барбекю и семейных торжествах ещё до того, как уехала в колледж. Ха! — она посмотрела в сторону.
— Прости, что не рассказала тебе. Я не хотела, чтобы ты разочаровалась во мне, и не хотела, чтобы кто-то ещё постоянно напоминал, что мне следует делать или говорить, или вести себя определённым образом.
Эддисон обвила меня руками за плечи и крепко сжала.
— Твои извинения здесь ни к чему. Ты сделала то, что должна была сделать.
Следующий понедельник начался с персональной экскурсии по моей новой, тщательно отобранной Эддисон квартире в Сохо, которую решил провести самолично Уайлдер Ван Клиф, единственный и неповторимый.
— Ты выглядишь более энергичной, чем обычно, — сказал он, глядя на меня с любопытством. — Должно быть, очень рада, что переезжаешь?
— Конечно, — сказала я, не собираясь говорить ему о настоящей причине моего нервного возбуждения. В этот день должен был прилететь и дать интервью Бо. Я не видела его и не разговаривала с ним с прошлой среды. Насколько я вообще знала Бо, то решила, что он просто предоставлял мне пространство. Он не давил на меня, и если у него были хоть какие-то мозги, он понимал, что мы шли по тонкому льду.
— Эддисон сказала, что тебе нужна помесячная аренда, — уточнил он.
— Тебя это устраивает?
— Абсолютно. Ты член семьи, Коко, — сказал он.
— Меньше, чем через две недели я стану твоей сестрой, и ты уже никогда от меня не отделаешься, — сказала я, толкнув локтем его руку.
— В прошлом году я целый месяц терпел тебя как сестру, — поддразнил он. — В любом случае, ты и вполовину не так плоха, как думаешь.
Он не был человеком, скрывающим свои эмоции, но в этом и не было необходимости. Я видела это по тому, как он смотрел на мою сестру, как поддерживал её, как ободрял и верил в неё. Уайлдер был верным и добрым, решительным и отзывчивым, и Эддисон чертовски повезло.
— Хорошо, мистер, — сказала я, мысленно фотографируя пространство, которое скоро станет на пока ещё не определённое время моим новым домом. Прошло много времени с тех пор, как моё ближайшее будущее представлялось целым рядом одних только вопросов. Взглянув на часы, я подсчитала, что до встречи с Бо осталось всего четыре часа.
— Грузчики доставят мои вещи сегодня днём, поэтому мне нужно пойти получить ключи. Так что мне пора. Впереди у меня напряжённый день.
∙ ГЛАВА 27 ∙
БО
— Сюда, мистер Мэйсон, — бойкая, недавно окончившая колледж девушка с планшетом и наушниками провела меня по длинному коридору в гримёрную с моим именем на двери. — Парикмахер и стилист уже в пути, и кто-то скоро подойдёт и прикрепит микрофон.
Я кивнул в знак благодарности и занял место у освещённого туалетного столика, поскольку всё моё пространство заполнила команда, состоящая из мужчин и женщин с бейджиками «MBC».
— Бо, — раздался из дверей мужской голос. Взглянув в зеркало, я увидел отражение мужчины с тёмными, подёрнутыми сединой волосами и стальными голубыми глазами. Одетый в тёмно-синий костюм с красным галстуком, он, стиснув зубы, выдавил натянутую улыбку. — Я Харрисон Биссетт. Я продюсирую это интервью.
Он подошёл ко мне, протянув руку, и когда я обменялся с ним рукопожатием, он выжал ад из моей руки.
— Приятно, наконец, познакомиться, — солгал я.
— Взаимно, — похоже, и он солгал.
— Мы готовы? — Дакота появилась сразу же за Харрисоном, её глаза с тревогой метались между нашими лицами.
Вошёл сотрудник, просунул мне под рубашку длинный провод и прикрепил к воротнику крошечный микрофон, после чего все мы потопали, словно стадо бешено мчащихся коров, по длинному коридору к студии. Обстановка напоминала гостиную, прожектор освещал два мягких кресла и стол, на котором стояли две кофейные кружки с водой.
Дакота села, глядя на лежащие у неё на коленях записи, а молодая женщина, попудрив ей нос, поспешила прочь. Если Дакота и нервничала из-за большого интервью, то хорошо это скрывала.
— Снимаем? — раздался голос из-за двух камер. Все были одеты в чёрное. Режиссёр. Оператор. Остальная часть команды. Все они слились с тёмным фоном, и я видел только её одну.
Боже, она была как никогда прекрасна. Полностью в своей стихии и на своём месте, она сидела, скрестив стройные ноги, и потом подняла глаза, встретившись со мной взглядом.
— Бо Мэйсон, — произнесла она голосом со своим совершенным среднезападным акцентом, который будто звучал изнутри. — В тридцать лет бросает свою успешную карьеру исполнителя кантри. Что подтолкнуло тебя к принятию такого решения?
— Пришло время, — сказал я, откинувшись на спинку стула. — Пришло время остепениться. Пора начинать жить. Жизнь в постоянных разъездах очень тяжела.
— Давай поговорим о гастрольной жизни.
Я поскрёб подбородок, пытаясь придумать способ объяснить, насколько дерьмовыми и тёмными были те годы, не оскорбляя моих фанатов. После короткого утреннего телефонного разговора с моим представителем по связям с общественностью, я получил список ответов с просьбой говорить моим поклонникам только то, что они хотели бы услышать.
— Жизнь во время турне была весёлой, но и немного одинокой. После того, как стихал рёв толпы, и все расходились по домам, оставались только я, моя гитара и крошечная спальня в задней части гастрольного автобуса. Это давало много времени на раздумья.
Дакота взглянула на свои записи и поёрзала на стуле.
— За последние десять лет ты продал более ста миллионов альбомов. Наверное, это для тебя немного сюрреалистично.
— Да, — сказал я. — Большую часть времени я не чувствую, что заслуживаю успеха, который преследовал меня по всему миру, но этого нельзя отрицать. Теперь успех — часть меня.
Она перечислила ещё несколько статистических данных и назвала некоторые из моих платиновых песен, а затем, переложив ногу, подалась ко мне.
— Что делает человек, добившийся такого успеха, о котором даже не мечтал, когда он достигает вершины? Что ты собираешься делать дальше?
— Хочется думать, что я буду медленно возвращаться к нормальной жизни. Я планирую писать песни и уйти на второй план. Моё сердце — мой компас, — я приложил руку к груди, — и он ведёт меня назад домой, в Дарлингтон. Меня ждёт спокойная жизнь.
— Через неделю состоится твоё последнее выступление. В Мэдисон-сквер-гарден, — продолжила она с нарочито весёлой журналистской интонацией. — Билеты на это шоу были распроданы за семь минут.
— Да уж, я определённо чувствую из-за этого сильное волнение. Но это будет хорошее шоу. Обещаю своим поклонникам. Они этого не забудут. А для тех, у кого не получится присутствовать, шоу можно будет посмотреть в прямом эфире по телевидению в формате платных трансляций.
— Ты известен тем, что очень скрытен, когда дело касается твоей личной жизни, — сказала она. — Чем ты можешь поделиться со зрителями, чего они о тебе ещё не знают?
— Я простой человек, — ответил я, улыбнувшись одним уголком рта. — Ничего особенного, кроме всякой чепухи, усердия и решительного характера. Но, если однажды я что-то решил, то уже ничего не изменить.
— Это касается твоего ухода? — сдержанно улыбнулась она. Что-то в её интервью успокаивало, хотя я подозревал, что отчасти это было её манерой разговаривать. Голос Дакоты был достаточно мелодичным, чтобы рассеять напряжение, а её глаза искрились доверием. Интервью были проклятием моего существования в течение большей части моей карьеры, но сейчас она заставила почувствовать себя очень легко.
— Именно. Не отговаривай меня от этого, — засмеялся я, потирая рукой колено.
— Стоп! — выкрикнул голос. — Давайте прервёмся на пять минут.
Из темноты вырисовался Харрисон, приблизился к Дакоте и наклонился к её уху. Её лицо вытянулось, а затем напряглось, и глаза Дакоты метнулись в мою сторону.
— Я не буду этого делать, — отрезала она. — Нет.