Покрась все это в красный цвет

Глава 13

Не навязывайте другим то, чего вы сами не желаете. — Конфуций

Лана

Дверь распахивается, и я наблюдаю сквозь деревянные планки двери шкафа, как шериф врывается внутрь, сердито захлопывая за собой дверь. Он хватает пустой стакан со стола рядом со своим креслом и швыряет его через всю комнату. Она разбивается о стену, когда он рычит, как разъяренный зверь.

В течение нескольких долгих минут его голова свисает, грудь вздымается, и он хватается за края стула для поддержки. Он всегда хорошо притворяется, но он такой же смертный, как и все мы.

Моя улыбка загорается, когда он, как и следовало ожидать, идет к бару в гостиной, открывает дверь и достает бутылку виски. Его руки дрожат, когда он наливает стакан и быстро выпивает его.

В любой момент, когда давление возрастает, шерифу приходится выпить. Но он не может позволить своим помощникам видеть, как он несет Библию и стакан виски. Он может приговорить невинных людей к ужасной смерти, но быть настолько слабым, чтобы нуждаться в выпивке, просто непростительно. Не говоря уже о позоре.

Я бы закатила глаза, но я занята тем, что наблюдаю, как он снимает пистолет и кладет его у двери.

Окончательно.

” Вы заплатите за это", — шипит шериф, свирепо глядя на нас с братом, когда нас выносят из зала суда.

“Он был с нами!” Я снова кричу, отчаянно глядя на присяжных, пока они продолжают спорить со мной. “Они скрывают правду! Они скрывают улики! Это просто гребаная охота на ведьм, и моего отца подставляют!”

” Просто заставь их показать тебе наши показания! " — ревет мой брат, когда они, наконец, вытаскивают нас на улицу.

Как только двери закрываются, они снова открываются, и шериф выходит.

На наши запястья надевают наручники, но они не могут запереть нас надолго. Это заснято на пленку. Мы обвиняемся в неуважении к суду и ни в чем другом.

“Посадите их в камеру, пока эта чертова штука не закончится. Я больше не буду иметь с ними дела, пока не придется, — рявкает шериф. Затем эти холодные глаза поворачиваются к нам. “Ты заключаешь сделку с дьяволом, предавая души невинных. Твой отец виновен. И я позабочусь о том, чтобы его повесили за его грехи”.

Он начинает возвращаться внутрь, когда мы начинаем требовать, чтобы нас отпустили.

Шериф поворачивается, как только мы доезжаем до угла, и смотрит на меня.

“Я надеялся, что ты увидишь дьявола, которого любила, более ясными глазами, но, думаю, ты никогда этого не делала и никогда не увидишь”.

Я терпеливо жду, молча наблюдая за ним одними глазами, пока он допивает еще один бокал. Его взгляд устремляется на что-то рядом с диваном, и его голова наклоняется, когда он изучает что-то, что я не могу видеть под этим углом.

Он отводит взгляд от того, что его больше не интересует, и несет свой стакан за угол на кухню, которая находится рядом с его хозяйской спальней. Бесшумно распахнув дверь, я выхожу, кладя нож в ножны на бедре.

Когда я подхожу к дивану, мои глаза устремляются вниз, любопытствуя, что привлекло его внимание. И я закрываю глаза, удерживаясь от разочарованного вздоха. Мой фонарик там. Я положил его раньше, когда искал какое-нибудь спрятанное оружие, и забыл забрать его обратно.

Ошибка новичка.

Открыв глаза, я хватаюсь за рукоятку ножа и иду на кухню. Но я с визгом останавливаюсь, когда мой взгляд внезапно останавливается на конце бочки.

“Бу”, - говорит шериф, притягивая мой взгляд к себе, когда я медленно поднимаю руки, изображая согласие.

Он смотрит поверх пистолета, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, ствол всего в нескольких дюймах от моего лица.

“Есть какая-нибудь причина, по которой подружка федерала шныряет вокруг моего дома?” он лениво растягивает слова, скрывая то нарастающее разочарование, которое проявил всего несколько минут назад, когда не знал, что я наблюдаю.

” Наверное, потому, что она не просто подружка федерала", — язвительно замечаю я, горько улыбаясь ему.

Он поднимает голову, наблюдая за мной.

“И кто же вы такой на самом деле?”

Я ухмыляюсь, делая шаг вперед, прижимая ствол прямо к виску, все еще подняв руки. Его глаза слегка расширяются, но он скрывает все остальные признаки удивления.

“Я та девушка, которую ты послал убить своего сына. Я надеялся, что ты увидишь дьявола, которого любила, более ясными глазами, но, думаю, ты никогда этого не делала и никогда не увидишь”.

Замешательство лишь на мгновение освещает его глаза, прежде чем на его лице появляется узнавание.

“Нет", — говорит он хриплым шепотом.

Но затем его глаза становятся ледяными, и резонирующий звук глухого щелчка разносится по комнате, которая в остальном погружена в тишину. Страх сменяет решимость, когда я улыбаюсь.

И он нажимает на курок снова, и снова, и снова…Все это время я делаю шаг назад.

“Надеюсь, вы не возражаете, шериф. Я взял на себя смелость разрядить все патроны из всех других пистолетов в доме, кроме вашего служебного оружия, которое вы оставили в другой комнате.”

Он начинает пробегать мимо меня, удивляя меня тем, что не бросается на беспомощно выглядящую женщину перед ним. Наверное, я слишком высоко оценила его мужественность и все такое.

Мое колено врезается ему в живот, останавливая его отступление, и он падает на землю, рухнув с болезненным криком.

” Я всегда предпочитал ножи”, - говорю я, вытаскивая свой, просовывая его ему под горло, когда он застывает и замирает под лезвием.

Я присаживаюсь на корточки рядом с ним, держа нож там.

“Как ты живешь?” — спрашивает он почти слишком тихо.

Я ухмыляюсь, шевеля бровями. “Очень больно. Много исцелений. И чертовски много текилы. Но в основном я здесь из-за Джейка. Ты ведь помнишь его, верно? Джейкоб Денвер? Мальчик, на которого ты смотрела как на угрозу, как только поняла, что он был влюблен в моего брата? Потому что какой слабый мужчина любит другого мужчину, верно? Ни в коем случае такая мерзость не была бы достаточно ужасной, чтобы помочь мертвой девушке убить так много ваших монстров.”

Его губы приоткрываются, чтобы вырваться вздох удивления, и нож от этого движения прижимается все ближе к его горлу.

Небрежно я достаю телефон свободной рукой, набираю номер Джейка и кладу его на землю рядом со мной, включив громкую связь.

“Я так понимаю, вы все еще работаете над пятой фазой?” — спрашивает Джейк, когда я смотрю на лицо шерифа.

“Он все еще позволяет всему этому утонуть в том, что все это его вина. Что забавного в том, чтобы просто убить его, если он не пройдет хотя бы небольшую мысленную пытку реальностью, которую он создал из всей своей лжи и коррупции?” — спрашиваю я, ухмыляясь, когда взгляд шерифа становится жестким.

Есть один высокомерный сукин сын, которого я знаю.

“Шестая фаза сработала лучше, чем планировалось. Персонализированные сообщения дошли до всех, кроме троих. Я только что загрузил последний в машину, пропустив ненужный самосвал. Я высажу их в безопасной зоне, как только проверю местонахождение помощников шерифа, а затем перейду к восьмой фазе.”

"хорошо. Я хочу, чтобы шериф выслушал седьмую фазу, вот почему я позвонил”.

Я почти слышу, как Джейк улыбается, наблюдая, как шериф наблюдает за мной.

“Сейчас достаю свой клон телефона шерифа", — говорит Джейк.

Шериф с любопытством переводит взгляд на мой телефон. Я нажимаю кнопку отключения звука, держа ее так, чтобы он мог ее видеть, все еще прижимая нож к его горлу другой рукой.

“Помощник Хейс, мне нужно, чтобы вы собрали все имена, которые я собираюсь вам зачитать. Это те, кому я доверяю. Помощник шерифа и офицеры в форме, о которых не упоминалось, должны отправиться к внешним границам и начать выяснять, могут ли они что-нибудь найти. Понял?”

Наступает пауза, и я наблюдаю за лицом шерифа. Мы можем слышать только часть разговора Джейка.

” Они поймут, что это не я", — рычит шериф, а затем морщится, когда из-за разговора лезвие едва задело его горло. Струйка крови проливается, и я продолжаю удерживать его на месте.

“Ты слышишь голос Джейка. Но когда он проходит через этот конкретный телефон, он звучит так же, как ты на другом конце, — говорю я ему, ухмыляясь, когда его лицо бледнеет. “Я упоминал, что Джейк-мальчик-гений?”

Джейк начинает перечислять имена всех, кто был причастен к смерти моего отца, и собрание, которое привело к смерти моего брата и смерти Виктории Эванс, как все ее знали.

Даже отставных депутатов вызывают, учитывая, что они уже собрались, чтобы помочь " защитить’ город. Это избавляет меня от лишней поездки, чтобы наносить им индивидуальные визиты.

” У тебя есть один час", — продолжает Джейк, заканчивая список имен.

Я вешаю трубку, наблюдая, как надежда исчезает с лица шерифа. Беспомощный — это восхитительный взгляд на него.

” А теперь встань", — говорю я, отводя лезвие назад и медленно поднимаясь на ноги.

Он настороженно наблюдает за мной, медленно садясь, но не двигается с места.

“Мне пришлось быть терпеливым в течение долгих десяти лет, шериф. Перестань тянуть время, потому что у меня кончилось терпение.”

Его глаза сузились в вызове. Он замышляет какую-то глупость.

Его руки широко раскрыты.

"Если ты хочешь, чтобы я встал, тогда… ”

Его слова заканчиваются криком, когда я топаю его по лодыжке каблуком своего боевого ботинка. Удовлетворительный хруст следует за топотом, и я вдавливаю каблук в его лодыжку, прежде чем он наклоняется, чтобы схватить меня за ногу. Затем моя нога взлетает вверх, соединяясь с его лицом.

Кровь брызжет у него изо рта, когда он снова отплывает назад. Он перестает стучать головой по плитке, и я спокойно иду к его голове.

“Я сказал, вставай. Вы сами решаете, сколько ударов вам потребуется, чтобы подчиниться”.

“Какой в этом смысл?” он рычит, выплевывая кровь. “Ты просто планируешь убить меня. Ты чудовище. Отродье самого дьявола.

Я опускаюсь на колени рядом с ним, сохраняя безопасное расстояние между нами, и мои глаза встречаются с его.

“Ваш сын был чудовищем, шериф. Держание Библии или ношение значка также не дает вам отпущения от вашей собственной бесчеловечности”. Я наклоняю голову, наблюдая, как ярость и беспрецедентное негодование проносятся в его глазах.

“Ты ошибаешься", — кипит он.

“Возможно, вам потребовался год, а возможно, и больше, чтобы понять, что вы совершили ошибку. Может быть, когда год спустя произошло еще одно изнасилование и убийство? Один прямо за Делани-Гроув? Та же виктимология, что и у всех остальных, — небрежно говорю я, наблюдая, как его взгляд снова меняется.

”Как только ваш гнев и горе успокоились и начали утихать, вы поняли, что Роберт Эванс никогда не был подходящим человеком, и вы подставили его, жестоко наказали за грехи, которых он никогда не совершал”.

Каждая борьба в нем сдувается, когда эти слова оседают, и в его глазах появляется удивительный блеск.

“Ты слишком поздно понял, что настоящий монстр все еще убивал женщин и отбирал у них, и ты-причина, по которой он был свободен делать это. Вся эта кровь на ваших руках, шериф. Это не смоется.”

Слезы начинают появляться в его глазах, когда я продолжаю.