Фрау Маман

13

Полуденное светило настойчиво запускало свои лучи во все дыры и проемы. Сквозь прорехи деревянного строения свет падал Мире на глаза и нос, вынуждая морщиться сквозь сон от назойливого внимания. Открыв глаза, разнеженная и расслабленная, она потянулась, ощущая легкую ломоту в теле. Стыдливыми, но волнительными слайдами протянулись в сознании события прошедшей ночи, вызывая улыбку и легкий румянец. Приподнявшись на локтях, она осмотрелась по сторонам, и эйфория сменилась легкой грустью. Костя исчез. Разум убеждал, что такой исход вполне ожидаем, но упрямое сердце все же заныло, всплакнуло, обиделось.

Откинувшись обратно на сеновальную постель, Мирослава вздохнула. К черту! Нет причин для плохого настроения. Она получила то, что хотела по-настоящему, всем своим существом.

Волнующий вопрос возник сразу, как заноза, которую никак не удается вытащить. Только в свете дня задавать его напрямую страшно. При всей обычности внешнего вида казалось, что изменения в ней видны сразу — вышел, и на лбу бегущая строка: «Трахалась!». С подробностями. Мирослава решила выждать, присмотреться, самой успокоиться, а потом уже шарашить разоблачениями родственников.

— Мирка! Зенки протри, кулема беспризорная, — от дверей заявил о себе дед Василий, с вилами в руках. — Тудыть вашу мать, опять солому растащщыли!

— Встаю уже, — неуверенно отозвалась внучка.

Пока старик подгребал скирду, Мирослава натянула халат, собрала простынь и побежала к дому.

К обеду ближе пришла Ира, рассказывая очередные подробности личной жизни и пихая подругу плечом каждый раз, стоило той уплыть в свои мысли. Теплилась небольшая надежда, что Костя поехал утром к бабе Лизе, но судя по разговору Васильковой, там он не появлялся.

— Ты чем всю ночь занималась? — не выдержала Ира, откусывая очередной блинчик, предварительно обвалянный в сметане. — Или это влияние ретроградного Меркурия на кольца Сатурна на тебя влияют?

— Я ночами плохо сплю, потому что я тебя люблю, — пропела Мирослава, обдумывая, как признаться в случившемся. Поделиться хотелось до чертиков, но зная подругу, делать этого сейчас не стоило. Чего доброго, свадьбу сорвет новым скандалом. Вот вернется — и тогда можно.

Сотовый телефон пиликнул, извещая о приходе сообщения в WhatsApp. Без энтузиазма Иванова разблокировала экран и застыла. «Кобелино» — высветилось имя контакта. Мда, хорошо, что он не видел.

— Это кто? — кивнула Ира на экран.

— Костя… — чуть слышно призналась та, боясь открыть сообщение полностью.

— Бес? Че ему надо? А кликуха точная, — усмехнулась Василькова, тыкая в рот Миры каравайцем, мол, жри, че сидишь.

— Попрощаться, наверное, — предположила Мирослава и отложила сотовый в сторону. Настроение тут же откланялось, и усугублять не решилась.

К вечеру, когда выдалась минутка остаться одной, решилась и открыла сообщение: «Don Omar ft. Zion & Lennox — Ella, Ella. Не скучай!» Ожидаемо, что присланный трек сразу попал в избранное. Ничего особенного, но слова «качали» волнами бархатной привязанности к отправителю не меньше, чем ритм композиции. Та ситуация, при которой хочешь разозлиться, огорчиться, но не можешь.

Два дня пролетели, как миг. Отчаяние подступало семимильными шагами, наращивая нервозность и замыкая в себе. Мира старалась подавлять уныние, цепляя одухотворенное выражение лица, как маску. Завтра Ира и Ромашка будут гулять на свадьбе Горина, а она, Мира, подчинится судьбе. Знает действенный способ — убежит в поле, подальше ото всех, и проорется до сорванного горла. На какое-то время хватит. Дальше по школьной программе: повторенье — мать ученья.

Семейство Ивановых и Ира сидели на веранде, лузгая семечки. Расковыривая задолбавший в край заусенец, Мира сидела у заборчика на перевернутом ведре.

— Ира, вы когда выезжаете? — спросил папа Гера, перекладывая ногу на ногу.

— В пять утра, — скривилась подруга. — Ехать не хочу, капец.

— Срамно не ехать. Не по-людски ето, — нравоучительно заявил дед Василий.

— Славунтича не хочу оставлять, — вздохнула подруга. — Уговорю Ромашку уехать сразу, как все закончится. Регистрация в двенадцать, вроде. Кстати, Маргарита Васильевна, вас тоже там ждут.

— А куда ж они без нас? — хохотнула Фрау Маман, почесав ступню о порожек. — Завтра как выспимся, так и рванем.

Встрепенувшись от своего безуспешного занятия, Мирослава подумала, взвесила все и посмотрела на отца.

— Пап… — сочинив на ходу легенду, продолжила, — мне написала одногруппница… Вопрос у нее есть к тебе, как к врачу…

— Я заочно не ставлю диагнозы, Мирочка, — тут же ответил родитель.

— Нет. Дело не в этом. У нее случился первый секс почти без боли и крови. В чем причина? — сказала и выдохнула. Собственно, нахрена она вообще этим озадачилась?

— Радоваться надо, что партнер умелый. Зачем причину искать? — усмехнулся папа Гера.

— Она девственницей была, вообще-то. А ни боли, ни кровищи ручьем. Так… пару капель, — не унималась Мира. — Может, ей в детстве повредили что-то?

— Мозги ей, блядь, повредили, Мира. Или она проспала, когда их Боженька раздавал, — встряла Фрау Маман. — Передай своей подруге, чтоб заботилась больше о предохранении. Правильно я говорю, Гера?

— Монмарансичка, ты чудо мое ненаглядное, — подтвердил папа Гера, а Мирослава приобрела розовый цвет в лице, понимая, что этим вопросом они с Гориным не озаботились.

— Передам, — буркнула и отвернулась. Ответа не дали, а смотрят на нее теперь с подозрением.

Если родители только улыбались, поглядывая странными взглядами, то Ира не из того теста. Не прошло и трех минут, как та подорвалась с видом озабоченного срочным делом человека и поволокла за собой Иванову. До первой завалинки шли быстро и молча.

— Когда? — не присев, Василькова бросилась в наступление.

— Два дня назад, — хотела Мира выглядеть виноватой, но не получилось. Улыбка сама собой расплывалась на лице.

— Кто? — сглотнув, спросила подруга.

— Я дам тебе три попытки, но ты угадаешь с одной, — поддела та, склонив набок голову.

— Бес? — не веря, тихо предположила Ира, глядя дикими глазами.

— Да. Костя, — окунувшись памятью в самую прекрасную ночь своей жизни, Мира не выдержала и уткнулась в шею подруги, обнимая, ища поддержки и делясь радостью, какой бы печальной она не оказалась по итогу.

— Хотела сказать, что убью суку… Но вижу, что ты не жалеешь. Славунтич, ты такая отчаянная… Я бы на такое не решилась при том, что проис… Похуй, забей! Как это было?

До самого отъезда подруги без устали болтали, делились новыми впечатлениями и даже сравнивали. Смешно, но, когда события имеют для тебя важное значение, возводишь их до уровня судьбоносных, раскрашивая самыми яркими красками, с примесью перламутра.

— Я тебе не говорила, но скрывать больше не могу, — начала Василькова. — Меня, пиздец, как гложет, если я от тебя утаиваю что-то… В общем, Никита не просто так свалил отсюда. Бес его чуть не порвал, когда узнал… Ромашка еле оттащил.

— А как он узнал-то?

— Я сболтнула Ромашке, а тот… — виновато вздохнула Ира и сорвала листок с куста неизвестного растения. — Извини, Славунтич.

— Ай! Поделом ему, — отмахнулась подруга. — Мне как-то легче стало.

Иванова продрала глаза ближе к обеду, часам к двум. Помня, какой сегодня день, она всеми силами уговорила себя встать, умыться, почистить зубы и встретить новый день. Все свершилось. Константин Горин официально женился.

Натолкнувшись в саду на папу Геру, который поедал малину с крыжовником, лежа на раскладушке, Мирослава остановилась.

— Пап? А вы почему дома? — сердце вдруг забилось раненой птицей о грудную клетку.

— Машина сломалась, Мирочка. Надо было ехать с Ромой и Ирой, но теперь уж все равно. Поздравим молодых, когда они в город приедут, — окатило все внутренности Миры очередной раз ледяной водой. Не надо ждать чудес, это не сказка.

— Ясно. А где Фрау Маман? — она стояла на тропике, прислонившись бедрами к забору.

— С бабкой деда ловят на пилораме. Скоро придут. А ты бы поела…

— Не хочу пока, — отмахнулась Мира, закусив губу. Нахлынула печаль, и жалость к себе затопила. Будет ли у нее когда-нибудь еще любовь? Взаимная.

— Я давеча говорил, че у меня дел полноть, — возмущенный дед Василий размашисто шаркал по тропинке. — А тепереча вы гоняитися за мной! Нонче Кузьмичу аккумулятор ставил. Ех, есть ищщо порох в пороховницах!

— Пап, не знаю, как насчет пороха, но ночами холостыми так лупишь, что глаза режет! — конвоировала беглеца Фрау Маман.

— Щельма языкатая! — сплюнул раздосадованный дед.

Что бы ни говорили и не думали, а семья у Ивановой и правда отличная. Смотрит на них, слушает и понимает, что не оставят, не бросят, помогут в любую минуту, защитят.

В кармане шорт сотовый выдал знакомый звук оповещения о новом входящем сообщении. Наверное, Ира беспокоится. Нет… «Единственный», знакомый контакт с новым именем. Открывать страшно, но лучше сразу, чем потом. Зачем продлевать агонию?

Вмиг заледеневшими пальцами Мира открыла сообщение:

«ZAYN — Dusk Till Dawn ft. Sia. Малышка, я рядом».

И мир полыхнул новыми красками. Яркими, до слез, до вопля, увязнувшего во внутренностях. Дыхание стало глубоким, а взгляд встревоженным. Верить в лучшее хотелось до расправленных крыльев за спиной, и страшно, как броситься со скалы в бездонную пропасть без страховки.

На интуитивном уровне она услышала, почувствовала звуки и вибрации давно любимого трека, и, всхлипнув или пискнув, рванула на центральную дорогу. Проверить, удостовериться, знать наверняка, встретить свою долгожданную сказку… Взбежав на насыпь, неслась в направлении въезда в деревню, не понимая, что ею движет. Не задумываясь.

Замедлилась и остановилась, когда увидела знакомую машину, медленно ползущую по дорожному покрытию с открытыми дверями и громкими басами присланной композиции, а впереди…

Он был в зауженных джинсах, стянутых до бедер, на поясе металлические аксессуары, прорези на коленях; белая майка не скрывала поджарого жилистого тела; волосы взлохмачены… Прекрасен до невозможности. Закусив нижнюю губу, с улыбкой, Костя танцевал. На дороге.

Глядя на него, Мирослава невольно подумала, что в жизни больше при нем не колыхнет телом под музыку. Боже, он двигался восхитительно, легко, словно родился одаренным этим навыком. Это не было специальной постановкой, просто музыка и танцы давно стали неотъемлемой частью его жизни. Выражением его свободы и счастья.

— Костя… — выдохнула, все еще сомневаясь в реальности происходящего. В поисках подтверждения осматривалась по сторонам, пока за своей спиной не наткнулась глазами на стоящих в умилении родственников.

— Отомри, Джульетта, — заржала Фрау Маман. — Беги встречай своего Монтекки.

— Монмарансичка, там все плохо кончилось, — папа Гера поежился.

— Гера! Ты врач или хуй с горы? В этой деревне только понос схватить можно, — успокоила довольная маман своего супруга.

Едва заметным движением пальцев Костя поманил ее к себе, и она помчалась, пропуская по венам усиливающуюся музыку, пока не повисла на нем, как коала, обнимая всеми конечностями.