Назови меня по имени, или Укротить миллионера

Глава 19. Виктория

С какого момента все пошло под откос?

Я смотрела на свою побитую машину и с трудом удерживала в онемевших пальцах пакет с огромным шоколадным тортом и пачкой бумажных салфеток. Еще час назад эта серая красавица была цела. Еще утром у меня была работа. А еще вчера днем меня можно было назвать самой счастливой девушкой на всем белом свете.

Теперь же…

Все разбито вдребезги!

Я смахнула очередную слезу и быстрым шагом направилась к дому, чтобы в своей квартире встретить очередную неприятность.

Юля сидела на кухне, понурив голову. Я не стала спрашивать, откуда у нее ключи. Опустилась на стул напротив, взяла ее за руку и сжала холодные пальцы.

— Викуська, — обреченно произнесла она.

— Торт будешь?

— А что-нибудь покрепче есть?

— Настолько все плохо? — попыталась я выдавить подбадривающую улыбку, но вместо этого прикусила губу, стараясь сама не расплакаться. — Так! А ну бодрячком!

— Не до этого, — уронила она голову на стол, звучно ударившись лбом. Тяжело вздохнула и простонала: — Меня уволили.

Я заторопилась. Быстро поставила чайник, достала кружки, открыла новую пачку чая. Все, лишь бы не думать о человеке, который это сделал и по какой причине. Лучше не вспоминать о Роме. Мне с лихвой хватило мокрой от слез подушки и тоскливого воя прошлой ночью. А также тяжелого утра, когда голова ватная, а холодный душ уже не помогает — тоже. Поэтому я опоздала на работу. Так не вовремя! Начальница сегодня была не в духе, припомнила мне несколько выговоров и то, что застала меня вчера спящей на рабочем месте, потому приказала написать заявление по собственному желанию и выставила за порог салона. Неприятно. Вот только из-за состояния полной разбитости я еще не прочувствовала этот момент в полной мере. Наверное, ударной волной накроет чуть позже.

— Представляешь, Георгий Витальевич приказал вернуть все потраченные на его сына деньги, — промычала Юля, не поднимая голову. — Я рвала свою пятую точку, чтобы…

— Не надо, — выдохнула я и положила руку на ее плечо. — Давай не будем о проблемах.

— Вика-а-а, — простонала сестра и выпрямилась. — Где мне взять столько денег? Почему нужно быть таким мудаком? Он же сам приказал, сам выделил их, сам сказал обставить все наилучшим образом!

— Тебе сколько сахара?

— Я разве виновата, что его сынок не хочешь браться за голову? — завыла она, между делом ответив: — Одну ложку.

— Все-таки не согласился на должность? — с трепетом в груди спросила я, но тут же опомнилась: — Да все они гады, думают только о себе любимых.

— Ты хоть представляешь, сколько я прикрывала его задницу? Сколько слушала выговоров от его отца только потому, что тот не явился на собрание? А что взамен? — она шмыгнула носом, глаза заблестели. — Уволил тем же утром!

— Кто? Роман Георгиевич или Георгий Витальевич?

— Да все Рома твой.

Юля тяжело вздохнула, обреченно подняла на меня глаза. Видимо, в голове у нее сейчас крутилось много ругательств на всех Ходоровых вместе взятых. А после она еще долго припоминала случаи, когда ей приходилось терпеть, молчать, обставлять все таким образом, чтобы ее непосредственный начальник мог и дальше пользоваться средствами его отца и при этом ни о чем не заботиться.

В другом случае я слушала бы ее и поддерживала. Но сейчас каждое упоминание Ходорова-младшего резало по сочившейся ране. Хотелось попросить ее замолчать. Только чтобы не вспоминать о нем. Лишь бы не всплывало перед внутренним взором его лицо, искаженное гримасой отвращения. Я задержалась взглядом на кружке, с которой Рома обычно пил чай, и провела кончиком пальцев по ободку. Так некстати вспомнила его заразительную улыбку. Словно наяву увидела, как он обнимает меня, садит вот на этот стол, а потом… называет продажной тварью и уходит.

— Меня тоже уволили, — пребывая в шоке от видения, перебила я сестру. — Сегодня утром начальница заставила написать заявление.

— Ой, в твоем приюте…

— Я работала грумером, — заявила строго и поспешила выключить засвистевший чайник. Обернулась к Юле и тоже решила вывалить на нее накопившиеся проблемы. — В ларьке, в котором работаю по ночам, понизили зарплату. В этом месяце мне не хватит, чтобы заплатить кредит. А еще я машину сегодня разбила.

Юля посмотрела на меня обреченно. Я отвернулась, не желая увидеть во взгляде укор, непонимание, снова услышать нравоучения. Зачем тратить свою жизнь на нелюбимое дело? Я лучше буду не спать ночами, чтобы и дальше заниматься собаками, проводить время с этими замечательными животными и получать от каждой встречи с ними удовольствие.

— Ты упрямая, — тихий голос Юли нарушил затянувшуюся тишину. — Но упрямством делу не поможешь.

Я горько усмехнулась и достала из принесенного пакета торт. Принялась его нарезать.

— Дура ты, Вика, — Юля потянулась за сумочкой и выудила оттуда зеркальце. Вот только не стала в него смотреться, опустила руки на стол. — Он тебе давал столько шансов, а ты гнула свою палку.

— Не начинай.

— Ну уж нет! Я долго закрывала глаза на твой идиотизм. Пойти в псарник, когда у тебя столько отличных предложений! Где твои мозги? Да прими ты хоть одно, получи больше денег и помоги тому же приюту для животных материально. Навещай собак по выходным. Приноси корм и… что там еще нужно?

— Юля! — повысила я голос и сжала в руке нож.

— Что Юля?! Признаю, я ошиблась с затеянной авантюрой, но хотя бы попыталась сохранить себе должность. А ты? Поговорить нормально с ним не пробовала?

Я натянуто улыбнулась, замерев с ножом в руках. Тяжесть сдавила грудь. Нудные нотации Юли начинали раздражать, все сильнее рождая во мне злость. И хоть я пыталась абстрагироваться от них, как делала это прежде, упоминание Ромы подорвало мою стойкость. Слишком болезненно мне дался наш недавний разговор. Я не ожидала, что этот мужчина станет настолько дорогим, а его уход для меня будет подобно удару под дых.

— Скрываешь ото всех свои проблемы, даже не пытаясь открыться самым близким людям. Когда ты последний раз звонила своей маме? После смерти отца ты отгородилась от остальных. Забаррикадировалась в этой квартире, строишь из себя святую невинность. Я понимаю твое горе, но это не повод отталкивать нас, — Юля поджала губы и вдруг заговорила тише. — Он не вернется, Вик. Рома будет наслаждаться жизнью, а ты утонешь в болоте, которое сама же и создала.

— Юля, — процедила я сквозь зубы, сжимая кулаки. Меня било мелкой дрожью. Уже тянуло выставить сестру за дверь и хлопнуть ею перед самым носом.

— Боишься правды? Сама же недавно рубила с плеча. А что сейчас? — оказывается, ее неприятно слушать. — Я хотя бы попыталась выгородить тебя перед Ромой. Со мной все понятно, меня уволят и забудут, ведь я обычная девочка на побегушках. А тебя? Тебя он долго будет помнить. Напьется сейчас со своим Робертом, — она повела головой и продолжила: — И пойдет по бабам — искать утешение в тех, кто не откажет.

Я не выдержала. Вышла из кухни и заперлась в ванной.

Меня нещадно трясло. Я оперлась руками по обе стороны раковины и обреченно выдохнула. Не хотела ведь плакать. Вот только слеза сорвалась с подбородка и ударилась о белую керамическую поверхность, превратившись в прозрачную кляксу. За ней последовала еще одна.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смогла хотя бы поднять глаза и увидеть в отражении дуру, наговорившую много глупостей. Да, можно было поступить иначе. Вот только я отчаянно верила, что сделала все правильно. Нам с Ромой не по пути. Так ведь? Мы из разных миров, у нас разные ценности, а также есть один неприятный момент, который непременно всплывет и станет камнем преткновения. Я… не смогу простить ему смерть отца.

— Наивная, — горько усмехнулась я. — После первой же ночи он ушел бы к другой.

Да, он злился после нашего разговора. Любой бы пришел в ярость, услышав мои слова. Но эта обида была вполне логичной. Я задела его самолюбие, сравнила с псом, хотя собаки для меня — единственная отдушина. Рома тоже ею стал. Ворвался в привычный мир, остановил колесо и вынул оттуда измученную белку. Но зачем ему это было нужно? Не может такой человек, как Ходоров-младший, любить. Или я ошибаюсь?

— Дура… — просипела пересохшими губами.

Я словно прозрела. Перед глазами пронеслись все моменты, связанные с Ромой, в которых мужчина не приставал, а завоевывал. Смотрел на меня с необычным восхищением. Прикасался с нежностью и заботой. Целовал не так, как это делают с женщинами, собираясь бросить их после первой же ночи.

— Дура! — хохотнула я и выбежала из ванной.

Юля вздрогнула и устало подняла голову. Перестала мешать в кружке сахар, словно делала это уже давно и машинально.

— Где его можно найти? — выпалила я на выдохе. — Мне нужно встретиться с Ромой.

— О, поняла свою ошибку? — выгнула сестра бровь и отвлеклась на мигнувший от пришедшего сообщения экран телефона. Прочла, нахмурилась. — Хочешь сделать ему сюрприз?

— Заявиться к нему домой в каком-нибудь странном наряде? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Ну, было бы эффектно как минимум. Они с Робертом сейчас пьянствуют, а потом собираются в клуб. Поехали туда, устроим неожиданную встречу.

Мой запал на миг погас. Рома не изменился. Однако я отмела неприятные мысли и согласилась. Нам просто нужно поговорить, все выяснить, расставить все точки и запятые, но не обвинять, а на этот раз объяснять свою позицию. Я настроилась решительно.

Мы поехали к Юле, где я позаимствовала у нее платье, накрасилась, даже надела каблуки. Правда, отражение в зеркале мне не понравилось. Слишком вульгарно. Роме нравились более скромные наряды, что-то наподобие моей широкой футболки и бесформенных штанов. Он сам как-то сказал, что они лучше. Но мы ведь не на прогулку с собаками собрались.

Моя решительность крепла с каждой минутой. И даже широкоплечий мужчина, отказавшийся пропустить нас в клуб, не надломил моего стремления. Я уже хотела дождаться Ходорова-младшего на улице, как Юля незаметно передала пару купюр охраннику, и тот уже без особой заминки уступил нам дорогу.

Музыка оглушила. Я на миг растерялась, оказавшись в слабо освещенном помещении, где в центре извивались темные силуэты девушек и парней. В воздухе витал запах алкоголя и пота. Я заозиралась, отчетливо поняв, что не найду среди этих людей своего миллионера.

Сестра взяла меня за руку и повела куда-то в обход толпы. Она явно знала, куда нужно идти. Мы остановились возле одной из колонн, куда почти сразу же подлетел незнакомый мужчина и впился в губы Юли. Я отшатнулась. В непонимании посмотрела по сторонам, как вдруг наткнулась взглядом на Рому возле барной стойки. Вот только он был не один.

Всего миг, но мне и этого хватило, чтобы сделать очевидный вывод. Стройная девушка прижималась к нему грудью, положив руку на его колено, и что-то шептала на ухо, а его ладонь покоилась на ее талии. Мужчина повернул к ней голову, явно собираясь поцеловать. Я тут же закрыла глаза. Отшатнулась, отошла к другой колонне, ощущая, как уходит опора из-под ног.

Не изменился…

Какой же нужно быть дурой, чтобы в случае с Ходоровым-младшим поверить в лучшее? Человек не перестанет вести распутный образ жизни. Он никогда не изменится!