Никогда — это обещание

— Дай угадаю, «Дневной кофе»? — голос Эддисон ненадолго стих, потом она снова вернулась. — В общем, тут Уайлдер. У нас через полчаса встреча с флористом, так что я лучше пойду. Звони, если понадоблюсь, хорошо?

Моя влажная рука соскользнула с руля взятой напрокат «тойоты», чтобы потеребить свисающую с шеи цепочку с золотым кулоном. Путешествие по пятитысячному быстро растущему Дарлингтону вызвало у меня приступ ностальгии. Я проехала мимо школы «Дарлингтон Комьюнити», «Пекарни Бекки» на Мейн-Стрит, где когда-то работала Эддисон, кафе «Дневной кофе», старого кинотеатра на площади и притормозила, заметив несколько новых и незнакомых магазинов и ресторанов. Всё оказалось так же, как и было раньше, но, в то же время, всё изменилось.

Я развернулась, остановилась у «Дневного кофе» и зашла внутрь. Сняв тёмные очки и водрузив их на макушку, прищурилась, чтобы прочитать написанное от руки меню на грифельной доске за барной стойкой.

— Проходите вперёд, — крикнула я, не поворачиваясь, когда услышала позади себя звон колокольчиков на двери.

— Дакота? — произнёс женский голос, медленно выговаривая моё имя, словно не веря своим глазам. Не думала, что моя «популярность» станет проблемой в Дарлингтоне. Дома, в городе, я едва ли считала себя знаменитостью. Можно было прогуливаться по улицам Манхэттена и оставаться совершенно неузнанной, избегая Мидтаун и туристические маршруты. — Дакота, это ты?

Я обернулась, растянув губы в жизнерадостной улыбке и ожидая, что меня вежливо попросят автограф. Только это была не поклонница. Не в этом смысле. Шелковистые прямые волосы цвета медового янтаря, подстриженные в удлинённый боб, рассыпались по хрупким плечам моей старшей кузины Ребекки. Она поднесла кончики пальцев к алым губам, и её карие глаза счастливо прищурились.

— Ребекка, — сказала я, заставив себя улыбнуться и прижав ладонь к сердцу. — Привет!

— О, господи, Дакота, — манерно пропела она, протянула свои гибкие руки к моим плечам и наклонилась, чтобы обнять. От неё пахло корицей и кондиционером для белья. Так, по моему представлению, должна пахнуть мама-домоседка. — Что ты делаешь в городе? Я не знала, что ты вернулась домой. Мы не виделись с тобой… много лет.

— Просто приехала в город по работе, — сказала я, глянув поверх её плеча на синий минивэн, припаркованный перед магазином. Силуэт темноволосой маленькой девочки с наушниками, разглядывающей что-то у себя на коленях, заставил моё дыхание остановиться.

— Вот как, — Ребекка изучала моё лицо, как будто вспоминая нашу последнюю встречу и все пустые обещания, которые я давала ей на протяжении многих лет. — Мабри в машине. Я только зайду за кофе, а потом отвезу её в воскресную школу.

— Ох, да? — мои внутренности горели, пока я боролась со шквалом мучительного беспокойства. По определённой причине я всегда держалась от Ребекки на расстоянии.

— Как долго ты пробудешь в городе? Как-нибудь вечером на этой неделе тебе нужно прийти к нам на ужин! — Ребекка приоткрыла рот, собираясь продолжить говорить, и я поняла, что она не примет отказа. — Сэм будет рад тебя видеть, и.…

Я знала, какие слова она хотела сказать, и у меня не было необходимости их слышать. Именно это определяло моё поведение, и я это прекрасно понимала.

— Следующий! — выкрикнул бариста.

— Не возражаешь, если я пойду первой? — спросила я Ребекку. — Я вроде как спешу. Мне нужно успеть к восьми.

— Давай, дорогая, — Ребекка пропустила меня вперёд и встала позади, пока я делала заказ.

Я заказала кофе, сунула пятидолларовую купюру в банку с чаевыми и двинулась дальше по очереди.

— Коко! — выкрикнул бариста. Не теряя времени, я схватила горячую чашку и нацепила обратно тёмные очки.

— Дакота, — позвала Ребекка, когда я была уже у двери. — Приезжай в любой вечер на этой неделе. Мы будем тебе рады. Пожалуйста, — она прижала изящную руку к груди в классическом жесте молчаливой мольбы. — Для нас это будет очень много значить. И для неё тоже.

— Постараюсь, — искренне сказала я, кивнув, и потом выбежала за дверь. Моё сердце сжалось от тупой боли при мысли о том, чтобы туда пойти. Все эти годы я обещала прийти к ним, когда наступит время. А потом один год превратился в три, а три — в семь. Девять лет спустя уже невозможно было этого избегать. Я не могла наблюдать со стороны, по электронной почте и по фотографиям. Не могла продолжать говорить: «Может, в следующем году я буду готова».

Мои туфли зашаркали по тротуару, и я набрала полную грудь чистого утреннего воздуха Кентукки. Минивэн Ребекки был припаркован рядом с моей арендованной машиной, и я украдкой бросила взгляд на задней сиденье, где Мабри на своём iPad играла в какую-то игру. Она подняла на меня взгляд, её голубые глаза были так похожи на мои, и сверкнула широкой улыбкой, с такими же, как у Бо, ямочками на щеках.

Время пришло.

∙ ГЛАВА 5 ∙
КОКО
Прошлое

Я отломила кусок печенья «Поп-Тарт» и сунула его в рот. Мы с моей лучшей подругой и соучастницей преступлений, Аннализой, сидели рядом в школьной столовой. Сентябрьское утро было прохладным, и мы замёрзли до костей, ожидая звонка, после которого ученики хлынут в коридоры и останется достаточно времени до занятий, чтобы успеть схватить из шкафчиков учебники и прийти на первый урок.

— Вот он, — я подтолкнула Аннализу локтем и кивнула в сторону парня с шоколадными волосами, входящего в помещение в обтягивающих синих джинсах и выглаженной, застёгнутой на все пуговицы клетчатой рубашке. Его аккуратно причесанная грива была ещё влажной, как будто он только что принял утренний душ. — Держу пари, от него пахнет свежескошенной травой и миллионом баксов.

— Он учится в предпоследнем классе, — сказала Аннализа. — Я узнала его имя. Бомонт Мэйсон. Его родители владеют большой фермой за городом.

— Интересно, у него есть девушка?

В любом случае, это не имело никакого значения. Я была незаметной новенькой первогодкой в старшей школе, предпочитающей держаться поближе к учёбе. Некоторые, возможно, даже назвали бы меня ботаником. Мне больше нравилось читать книжки.

— Наверное.

Звонок на первый урок прозвенел три раза. Я поправила рубашку, которая была немного тесновата, так как моя грудь решила вырасти за лето почти на два размера, и встала, закинув рюкзак на плечи.

— Увидимся за обедом? — крикнула Аннализа и получила в ответ мой кивок.

Я поплелась по коридору к своему шкафчику, достала из него учебник английского и захлопнула оранжевую дверцу. Поспешив на второй этаж, остановилась у фонтанчика с водой, чтобы прополоскать рот и избавиться от крошек печенья, оставшихся на зубах.

Я делала один маленький глоток за другим, ледяная вода текла по моим губам. Вдруг без всякого предупреждения в меня кто-то врезался, и я ударилась ртом о ржавый металлический носик. По моим губам разлился огонь, будто их ужалили, а зубы заныли от боли.

— Ой! — вскрикнула я, отстраняясь. Поднесла руку ко рту, чтобы убедиться, что все мои зубы целы. Когда я убрала руку, то увидела, что она вся красная. Без преувеличения. От крови на пальцах.

— Мне так жаль, — протянул парень. Тёплая, твёрдая рука легла мне на плечо.

Я заглянула в фантастические золотисто-карие глаза, принадлежащие парню, чьё имя я узнала только сегодня утром.

— Джексон, придурок! — крикнул он группе парней, поднимавшихся в отдалении по лестнице. Его свободная рука взлетела к затылку, массируя его, а тёмные брови поднялись в извинении. — Меня приятель толкнул на тебя. Мне очень жаль.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони и проверила. Кровотечение, похоже, немного утихло. Мои щёки горели и стали багровыми от смущения. Парень, в которого я влюбилась издали с первого дня в школе, первый раз стоял передо мной, и он навсегда запомнит меня как придурковатую ученицу с кровоточащими губами.

— Хочешь, я провожу тебя к медсестре? — предложил он. — Похоже, ты порезалась. Может, тебе нужно наложить швы?

— Неужели всё так плохо?! — Я лихорадочно полезла в сумочку и вытащила зеркало, изучая свои губы и паникуя из-за того, что они становились всё более опухшими и с каждой секундой сильнее пульсировали.

— Не-а, всё не так плохо, — сказал он, улыбнувшись одним уголком рта, его глаза остановились на моих губах и заставили меня смутиться в миллион раз больше. — Пойдём со мной.

Этот день начался как любой другой: скучный и обычный. Но всё изменилось в ту секунду, когда он взял меня за руку и потащил по коридору. Электрические токи пробежали от его пальцев к моим, поднялись вверх по руке, поселились в моём сердце и закружились в животе. Ко мне прикасался сам Бомонт Мэйсон. Он взял меня с собой, куда бы мы ни направлялись. Позаботился обо мне, никому неизвестной первогодке.

— Как тебя зовут? — спросил он своим медленным южным протяжным голосом.

— Дакота, — ответила я, притворяясь, что не знаю его. — А тебя?

— Бо.

Когда мы бежали по пустым коридорам, прозвенел последний звонок на урок. Обычно я волновалась из-за опоздания, но в тот момент мне было всё равно.

— Куда мы идём? — захихикала я, словно беззастенчивая легкомысленная школьница.

Мы остановились у боковой двери в кухню кафетерия. Все знали, что студентов туда не пускают, но он просто вошёл, как будто был владельцем этого места.

— Бабуля, — пророкотал он. Его полные губы растянулись в озорной улыбке, внезапно сделав заметным косой шрам над верхней губой. — Ты ещё здесь?

— Бо, детка, это ты? — из-за стола для приготовления пищи появилась женщина в сетке для волос с жизнерадостной улыбкой и с щедрыми округлыми формами. Казалось, его появление удивило её сильнее, чем что бы то ни было. — Что ты здесь делаешь, мой мальчик?

— Мне нужен лёд, ба, — он кивнул в мою сторону, и я вдруг поняла, что мы всё ещё держимся за руки.

Седовласая женщина схватила пластиковый пакет для сэндвичей, подошла к морозилке, наполнила его льдом и протянула ему.

А потом он отпустил мою руку, заставив осознать, как быстро можно упустить то, что было у тебя всего лишь крошечную часть твоей короткой жизни.

Я потянулась к пакету, но он убрал мою руку, решив приложить лёд к моей губе, как будто я не могла это сделать сама.

Холод обжёг рану, и мне не удалось подавить глубокий вздох.

— Вам двоим лучше пойти в класс, — предостерегла нас бабушка. — Бо, ты же знаешь, что тебе нельзя здесь находиться.

Он бросил ей дразнящую ухмылку, наклонился, схватив два свежих печенья с горячего противня, и сунул одно в карман моей куртки.

Бабушка ударила его тряпкой для мытья посуды.

— Сейчас же прекратите это, молодой человек. Ты прекрасно знаешь, что это на обед.

Я взяла у него импровизированный пакет со льдом и, дав губам отдохнуть от холода, последовала за ним в вестибюль.

— Тебе куда? — спросил он.

— Второй этаж. Кабинет двадцать три.

— А мне в спортзал. — Он немного помедлил, его золотистый взгляд снова опустился на мои губы. Бо поднёс свои мозолистые руки сына фермера к моему рту и провёл кончиками пальцев по ране, что послало в каждую мою клеточку ливень искрящегося возбуждения. — Давай я провожу тебя до класса.