Никогда — это обещание

Я открыл входную дверь с москитной сеткой, придержав её для Дакоты, и потянулся вниз, чтобы поприветствовать старую Руби, которая загорала на крыльце.

— Привет, девочка.

Она лизнула мою руку, её яркая золотистая шерсть потускнела и стала седой вокруг морды, как будто кто-то бросил в неё горсть семян-зонтиков одуванчика.

— Это… — Дакота уставилась на постаревшего золотистого ретривера, сидящего у входной двери. — Это ведь Руби или нет?

— Да, — я взъерошил макушку Руби, и она улыбнулась, как улыбается дряхлая собака, поднялась и, прихрамывая, поплелась за мной на кухню.

— Сколько ей сейчас лет? — Дакота наклонилась, чтобы погладить Руби, нежно проводя пальцами по её мягкому меху.

— Одиннадцать. Может, двенадцать. — Я перестал считать года, когда её морда побелела. Достав из буфета два стакана, бросил в каждый немного льда.

Дакота не могла оторвать глаз от Руби.

— Я помню, откуда она появилась. Мы вместе подобрали её на ферме Янссенов, — её голос затих, как далёкое воспоминание.

Руби медленно опустилась на пол, виляя пушистым хвостом и подметая им пол. Она ослепла и, вероятно, не могла видеть Дакоту, но всё равно казалась благодарной за внимание.

Я налил нам чаю и занял место во главе стола.

— Мы достаточно поболтали о прошлом? — спросила она.

— Ой-ой-ой, — я глотнул чай. — Кто-то торопит события. Разве ты не знаешь, что мы здесь делаем всё немного медленно? Или забыла?

Она выдавила из себя улыбку, но только на мгновение. Улыбка быстро исчезла, когда Дакота откинулась на спинку стула.

— Я здесь всего на неделю, и нам нужно многое обсудить, — она положила диктофон в центр стола, ровно посередине между нами. — Итак, давай начнём с самого начала.

Её расслабленное настроение испарилось, забрав с собой Дакоту, и, судя по появившемуся ожесточённому выражению на её лице, во владение ситуацией, очевидно, вступила журналистка Коко.

— Сначала — это в…

— Вернёмся к тому первому контракту, который ты подписал, — сказала она, и наши глаза встретились.

— Ты там была. И сама могла бы рассказать историю лучше меня, — пожал я плечом.

Она выключила диктофон, нетерпеливо теребя пальцы.

— Бо, ты не должен впутывать в это меня. Речь идёт о тебе. Не обо мне. И не о нас.

— Невозможно. Ты часть этого, нравится тебе это или нет.

Я потянулся через стол и снова включил диктофон.

∙ ГЛАВА 7 ∙
КОКО
Прошлое

Всё внутри меня сжалось, когда пару недель спустя Бо, взяв меня за руку, привёл меня в большой белый фермерский дом семьи Мэйсонов, который он называл родным домом.

Пожалуйста, пусть я им понравлюсь.

— Мама! — крикнул он в сторону кухни. — Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Бо сжал мою руку и потянул меня туда, где женщина средних лет с мышиными каштановыми волосами и вечно хмурым взглядом стояла, помешивая что-то в кастрюле на плите. Она вытерла руки и обернулась, и стоило ей меня увидеть, как её лицо вытянулось.

Моё сердце ушло в пятки, а свободная рука взметнулась к длинным волосам, нервно накручивая прядь на палец. Бо подтолкнул меня, и я тут же протянула правую руку.

— Я Дакота Эндрюс, миссис Мэйсон. Очень приятно познакомиться.

Она пожала руку, изучая меня.

— Ты присоединишься к нам за ужином?

Её вопрос был больше похож на «мне нужно знать, сколько еды готовить», а не «мы рады, что ты с нами поужинаешь».

Я глянула на Бо, подняв в молчаливом вопросе брови. Мы несколько раз ходили на свидания, но в последнее время наши отношения набирали обороты, и он умирал от желания привести меня в дом, чтобы его родители знали, к кому он убегает и с кем каждый день после работы проводит время.

Он снова сжал мою руку и кивнул.

— Да, конечно.

Я с трудом вытерпела долгий ужин, отвечая на неудобные вопросы его оценивающей меня матери, таращилась на его страдающую от ПМС старшую сестру Калисту, и шутила с его весёлым отцом. Бо, его отцу и младшей сестре Айви я понравилась, но осуждающие и неодобрительные взгляды двух других членов семьи как будто перечеркнули всё хорошее на том ужине.

— Может, вам помочь? — предложила я, когда все начали убирать посуду после клубничного торта.

— Нет, Дакота, — резко ответила его мама. Она говорила со мной так, словно я была обузой, словно её возмущал тот факт, что я просто так заскочила и села за их семейный стол. — Ты — гость. А гости не убирают в нашем доме.

Я чересчур болезненно восприняла её слова, но улыбнулась, смаргивая слёзы. Бо, заметив моё состояние, вывел меня наружу. Я старалась вести себя как можно лучше. Попыталась преподнести себя в хорошем свете. Быть таким человеком, с каким вместе хотела бы видеть своего сына, но всё было напрасно.

— Она ненавидит меня, — захныкала я, как только мы отошли на приличное расстояние от дома. Из открытого кухонного окна доносились звон посуды и шум бегущей воды.

— О, это неправда, — возразил Бо, когда мы обогнули сарай. Там он притянул меня к себе. — Тебя невозможно ненавидеть. Ты сладкое совершенство, Кота.

— Ты видел, как они на меня смотрели? Твоя мама и Калиста, — закатила я глаза.

— Им никто особо не нравится. Иногда мне даже кажется, что они сами себе не нравятся, — он схватил мои руки и положил их себе на плечи, наклонился и поцеловал меня.

Я отстранилась, недовольная его оправданием. Проведя с этим парнем всего пару недель, я уже знала, что хочу прожить с ним всю оставшуюся жизнь. Для меня было важно понравиться его семье. Я собиралась проводить с ним много времени. И мне придётся часто их видеть. Поэтому не хотелось быть до краёв полной страхом каждый раз, когда мне доведётся пойти к нему домой.

Взгляд его старшей сестры напомнил мне, как смотрели на меня некоторые противные девчонки в школе. Может быть, моим волосам требовалась стрижка или они были слишком тонкими, или, может, я не очень хорошо подводила глаза, или, может быть, я слишком часто краснела. Моя одежда не была брендовой, но я думала, что довела до совершенства свой собственный стиль. Мне всегда казалось, что чем больше я старалась вписаться, тем больше выделялась, и никогда в хорошем смысле. Видимо, то же самое правило сработало и при попытке вписаться в семью Бо.

— Это только первый ужин, — сказал он, прижимаясь губами к моим. — Будут ещё сотни, может быть, даже тысячи.

Когда я мысленно это представила, моё сердце затрепетало, забилось и пропустило удар.

Тысячи?

— Кроме того, — сказал он. — Меня совершенно не волнует, что думают другие. Если я хочу быть с тобой, на всём белом свете не найдётся ни одного мужчины или женщины, которые могли бы изменить моё мнение.

∙ ГЛАВА 8 ∙
КОКО

По возвращению домой мне предстояло многое объяснить. Харрисон будет удивлён, почему я никогда не рассказывала ему о своей истории с Бо, и у меня для него нет достаточно хорошего ответа. Или, по крайней мере, того ответа, который не заставил бы копаться в моём прошлом так глубоко, что мне понадобилась бы лопата и целая куча горного оборудования, чтобы до него добраться.

— Ты хочешь, чтобы я не вдавался в подробности? — спросил Бо, прикрывая микрофон диктофона рукой, когда мы сидели за кухонным столом. — Мне не трудно говорить неопределённо.

Я откинулась на спинку стула, наблюдая, как полностью менялось его поведение. Он умел быть притягательным, но отстранённым. Дружелюбным, но таинственным. За его взглядом прятались невысказанные слова, и я чуть не утонула под их тяжестью.

— Я был влюблён в эту девушку. Написал для неё несколько песен. И исполнил их на окружной ярмарке. Меня заметили. Я подписал контракт со звукозаписывающей компанией. Через год его выкупила компания из «Большой тройки»[1]. — Он закинул руки за голову и откинулся на спинку скрипучего деревянного стула.

Я пробормотала «спасибо» с другого края стола, игнорируя его краткую речь и шутливый тон, ради того, чтобы записать несколько наполовину полезных цитат.

— Расскажи, каково это было для тебя, — попросила я, заставляя себя смотреть на него как на музыканта, а не как на своего бывшего. — Все эти годы в дороге. Гастроли. Выступления. Записи песен.

Когда глаза Бо встретились с моими, он откинулся на спинку стула и почесал подбородок.

— Одиноко.

Моё сердце затрепетало. Как человек, у которого весь мир был в руках, мог быть одиноким?

— Но ведь ты был окружён людьми.

— Ты пытаешься сказать мне, что я должен чувствовать? Как будто тебе было до этого хоть какое-то дело. Ты уехала в большой город, вышла замуж за какого-то мудака, полностью отказавшись от жизни, которая была у тебя дома. Забыв свои обещания.

Обжигая щёки, по шее пополз жар, а мысли в голове перепутались. Мне хотелось прямо сейчас сказать ему так много вещей, но они застряли у меня в горле прежде, чем я смогла в них разобраться. Всего-то понадобился только один подходящий момент, чтобы всё ему высказать и потерять интервью, а так же и повышение.

Я схватила диктофон, выключила его и постаралась как можно тщательнее подобрать слова:

— Тебе лучше быть чертовски осторожным в том, в чём ты меня обвиняешь, Бомонт Мэйсон. Ты не знаешь и половины того, что случилось в моей жизни с тех пор, как ты ушёл. Точно, ведь это ты ушёл. Ты нарушил свои обещания.

— Я обещал никогда никого не любить так, как любил тебя, — он встал, снял шляпу и провёл рукой по волосам. — И никогда не нарушал этого обещания, Кота. Никогда. А ты? Ты не дождалась меня. Ты вышла замуж за какого-то придурка в Нью-Йорке.

У Харрисона много чего было в характере: невероятная целеустремленность, безжалостные амбиции, холодная решительность, но он не был придурком. И меня возмущал тот факт, что Бо предполагал, будто я могла когда-либо выйти за такого замуж. У меня были стандарты, чёрт бы его побрал.

— Не смей так говорить о моём бывшем муже. Ты его не знаешь.

— Любой мужчина, который женился и зарабатывал на тебе — придурок, Дакота.

— Это было взаимным решением, — подняла я высоко подбородок. — И это не твоё дело.

— Надо было дождаться меня, — он встал, поставил пустой стакан в раковину и склонился над окном.

Я бы подождала его. Десять лет назад я бы стала ждать его всю жизнь. В восемнадцать лет я бы отбросила все цели, амбиции и безнадёжные мечты и провела бы свои дни в его любящих объятиях в том мире, который мы создали бы вместе, если бы он дал мне шанс.

Шаркая ботинками по деревянному полу кухни, он направился к двери, и Руби потопала за ним.

— Ты куда? — крикнула я.

— На улицу.

Зазвонил мой телефон, лежащий в сумке, и, как только Бо вышел, я вытащила его.

— Харрисон, — ответила я. — Привет.

— Как дела? — спросил он, понизив голос.

— Тебе не нужно контролировать каждый мой шаг, — закатила я глаза и тихо рассмеялась.

— Как успехи? Я слышал, парень ненавидит давать интервью.

— Ты совершенно прав. — Я встала и подошла к кухонному окну, наблюдая, как Бо достает из кармана джинсов ключи и сажает Руби на заднее сиденье своего синего форда. — Давай я тебе перезвоню.