Никогда — это обещание

— Хотела узнать, поужинаешь со мной сегодня вечером, я угощаю?

Я оглядела беспорядок, словно после разрушительного торнадо, который был в спальне моей матери, в поисках чего-нибудь мужского, но ничего не нашла. Всю её жизнь она с трудом обходилась месяц или два без какого-нибудь парня. Судя по всему, она действительно могла быть сейчас одинока. Или у неё перерыв в отношениях. Эддисон будет в восторге.

— О, детка, это очень мило с твоей стороны, но я не могу пойти, потому что заболела, — сказала она, отмахиваясь от меня, как будто моё предложение приняло физическую форму и повисло в воздухе между нами. — Как поживает старина Бомонт, а?

Она повернулась ко мне лицом, её глаза немного загорелись, когда хитрая усмешка искривила её рот, и я съёжилась, вспомнив её отчаянные попытки флиртовать с ним, когда мы были моложе. Он всегда развлекал её и флиртовал в ответ, и мы смеялись над этим, когда её не было рядом.

— Он ведь сейчас женат, верно? — спросила мама, почёсывая затылок. — На какой-то девушке по имени Дикси. Или, может быть, Дикси Чик. Нет, кажется, её зовут Дейзи.

— О чём ты говоришь? Он живёт один на ранчо своих родителей, — я бы заметила, если бы в его жизни был хоть намёк на жену или подружку.

Мама поджала губы и отвела взгляд влево.

— В прошлом году я столкнулась с Айви. Или, может, в позапрошлом. Уверена, она сказала, что он собирался жениться. Хм. Должно быть, свадьбу отменили.

Она пожала плечами и подняла пульт, когда на экране замелькали последние титры.

— Хм, что там ещё идёт по другим каналам? — пробормотала она себе под нос. Пролистнув чуть ли не сто двадцать каналов, она остановилась на бесконечном сериале о высшем обществе, где муж-алкоголик продал свою трофейную жену, чтобы расплатиться с карточными долгами.

— Ладно, мам, я пойду. Буду в городе до субботы. Позвони мне, если что-нибудь понадобится.

— Пока, детка, — сказала она с пасмурной улыбкой, её внимание всё ещё было приковано к мерцающему экрану телевизора.

Закрыв за собой дверь, я неторопливо прошла по местами провалившемуся полу коридора и вернулась в гостиную. Мойка с одной чашей была заполнена горой грязной посуды, рядом стояла стопка в десять тарелок. Куча ненужных рекламных писем покрывали большую часть барной стойки. Моя кожа покрылась мурашками при виде запущенной грязи и бытового хлама.

Когда я росла здесь, то убирала этот трейлер миллион раз только для того, чтобы, вернувшись, обнаружить его в ещё худшем состоянии.

Сопротивляясь желанию убрать беспорядок, я покинула трейлерный парк и направилась в северную часть города, а именно на Черри-стрит. Я подъехала к белому дому в колониальном стиле с ярко-зелёной дверью и полированными медными светильниками. Под вековыми дубами, которые затеняли их большой угловой участок, расстилалась идеально подстриженная трава. Вдоль чёрной железной ограды, окружавшей их живописный задний двор, тявкала, прыгая и играя, маленькая белая собачка.

Сердце опалил жар, а желудок сжался.

Мне нужно было зайти и поздороваться.

Мне необходимо было увидеть её.

Опустив козырёк и открыв зеркало, я всмотрелась в свои глаза. Такие же, как и у неё. Мы были частью друг друга, и, хотя технически были совершенно незнакомы, я любила её каждой частичкой себя. Мысли о Бо, возможно, заполняли большую часть секунд моего дня, но она заполняла промежутки между этими секундами.

Синий мини-фургон свернул на улицу и остановился рядом с моей машиной, со стороны водителя опустилось стекло.

— Дакота! Ты приехала!

Широкий рот Ребекки растянулся в возбуждённой сияющей улыбке, она поёрзала на сиденье и указала на свой дом. Секунду спустя она подняла стекло и въехала на подъездную дорожку к белому дому.

Ребекка вылезла из фургона и поспешила к задней дверце машины, вытаскивая коричневые бумажные пакеты и улыбаясь, как самая счастливая домохозяйка, когда-либо жившая в Дарлингтоне, штат Кентукки.

— Только что вернулась из магазина, — сказала она, когда мы направились к её дому. — Как раз вовремя. Пожалуйста, скажи, что останешься на ужин.

— О, я не планировала этого, — попыталась я быть вежливой. — Просто хотела зайти и поздороваться. Мне не хочется навязываться.

— Не смеши меня. Ты — член семьи, — возразила Ребекка.

Мы вошли в кухню, и тёплый, мягкий воздух окутал меня слабым ароматом ванили и яблок. Её безукоризненно чистая и красивая современная кухня была как на картинке из журнала: сверкающий белый с серым мрамор, алебастрово-белые шкафы, широкая и глубокая мойка, профессиональное кухонное оборудование из нержавеющей стали «Викинг» и обилие окон с видом на огромный задний двор и искрящийся бассейн.

— Мы не видели тебя много лет! Нам так многое нужно наверстать, — сказала Ребекка, бросая кучу пакетов на столешницу.

Мой взгляд остановился на рюкзаке, висящем на спинке кухонного стула. Синие бабочки с розовой окантовкой и вышитое на спинке имя «МАБРИ». Мой пустой желудок наполнила дрожь, хотя я прогнала её так же быстро, как она и появилась.

— Сэм где-то здесь, — сказала Ребекка с пакетом обезжиренного молока в одной руке и контейнером с клубникой в другой, заполняя безупречно чистые полки холодильника. — Боже, я так рада тебя видеть, — Ребекка остановилась на мгновение, лучезарно улыбаясь и окидывая меня взглядом, а потом вернулась к своим покупкам. В уголках её рта и на лбу появились мелкие морщинки. Мы были двоюродными сёстрами, а наши матери — родными сёстрами, но она была на десять лет старше меня. Её мать удачно вышла замуж и сделала такой жизненный выбор, который позволил Ребекке последовать по её стопам, не сбиваясь с пути. — Сэм! Сэм, иди на кухню!

Мои ноги застыли на угольно-сланцевой плитке пола, я вцепилась в прохладную мраморную столешницу кухонного острова и только тогда смогла сделать глубокий вдох и взять себя в руки.

— Такой прекрасный день, правда? — Ребекка задумалась, остановившись, чтобы выглянуть наружу. — Мабри чаще всего играет во дворе, но сегодня её отец дома. Обычно он заставляет её сначала сделать домашнее задание, а потом идти играть. У неё завтра анализ книги «Бизус и Рамона». Но я не вижу вреда в том, чтобы позволить ей сначала подышать свежим воздухом. Дети ведь будут маленькими только один раз, верно?

Её слова были ярким напоминанием обо всём, что я пропустила за прошедшие девять лет. Болезненная гримаса грозила искривить мои губы, но я быстро заменила её чем-то, что было похоже на беззаботную, приятную улыбку.

Позади послышались шаги, моё сердце пропустило удар и затем бешено заколотилось в груди. Я медленно обернулась, и когда увидела, что это был только Сэм, мои нервы немного успокоились.

Сэм с фарфоровой кожей, волосами оттенка белого золота и ресницами в тон, немедленно стиснул меня в крепких объятиях.

— Дакота. Боже мой. Так рад тебя видеть. Столько времени прошло.

Я обняла его в ответ, на мгновение прикрыв глаза и мысленно представив, каково это — иметь его в качестве отца, если бы я была Мабри. У него были отцовские объятия. Не требующие извинений. Крепкие. Вдохнув в лёгкие запах его лосьона после бритья, смешанного с лёгким ароматом высохшего на свежем воздухе хлопка, я отпустила Сэма.

— Вау, ты совсем не изменилась, — сказал Сэм, его карие глаза скользнули по мне. — Выглядишь великолепно. Знаешь, мы каждую субботу смотрим тебя по телевизору.

— Серьёзно?

— Конечно, — усмехнулась Ребекка. — Мы так гордимся тобой. Сэм всё время хвастается тобой перед другими врачами в клинике. А один доктор даже умолял Сэма познакомить его с тобой. Он немного в тебя влюблён!

— Смешно, — мои щёки покраснели, и я смущённо отвела взгляд.

Я и забыла, как легко чувствовать себя рядом с Сэмом и Ребеккой. Их отношения были естественными и органичными, а манеры тёплыми и приятными. В их жизни было всё: жевательная резинка и яблочный пирог. Воскресная школа и парады Четвёртого июля. Сказки на ночь и поцелуйчики. Каникулы в Гранд-Каньоне и барбекю на День отца.

Поэтому я их и выбрала.

— Мама? — с другого конца комнаты донёсся мелодичный голос: — Кто это?

Мы все трое практически одновременно повернулись, и наши взгляды устремились к миниатюрному маленькому существу с длинными атласными каштановыми волосами, ярко-голубыми глазами и точно такими же, как у меня, веснушками.

— Привет, милая, — сказала Ребекка, широко раскрыв объятия, в которые Мабри тут же кинулась. Ребекка взъерошила волосы девчушки, а потом пригладила длинными пальцами спутанные пряди и убрала их с её милого личика.

Боже, как она прекрасна! Мабри была самой красивой девочкой, которую я когда-либо встречала в своей жизни. Я видела её на фотографиях, с первого дня наблюдая, как она растёт. У меня были сотни, может, даже тысячи её фотографий и бесчисленные письма, отправленные Ребеккой по электронной почте. Я настаивала на том, что ей не нужно делать это так часто, но она сказала, что когда-нибудь я буду ей за это благодарна. Ребекка заверяла меня, что настанет день, когда мне станет легче из-за принятого решения, и я буду вечно благодарна за то, что она попала в хорошие руки и выросла счастливой и любимой.

Я с трудом могла дышать в присутствии Мабри и отчаянно боролась с ошеломляющим чувством, затопившем каждую мою клеточку. Она подняла лицо, счастливо улыбнувшись Ребекке, и, хотя это было мило, но я поняла, что она никогда так на меня не посмотрит.

— Мабри, это Дакота, — сказала Ребекка, бросив на Сэма многозначительный взгляд.

Мабри подошла ко мне и подарила сладкие, как клубничный леденец, обнимашки.

— От тебя приятно пахнет. И ты правда красивая.

Мы все рассмеялись, потому что комплименты маленькой девочки смогли вот так просто снять напряжение в комнате.

— Хочешь посмотреть мою комнату? — спросила Мабри, сверкая глазами в лучах заходящего солнца.

— Да, детка, иди, покажи свою комнату, — сказала Ребекка. — Мы только в прошлые выходные закончили её покраску.

Мабри потянула меня к лестнице, взяв за руку и крепко сжимая её, пока вела в свою комнату. В центре комнаты со стенами цвета бледного солнца стояла белая кровать с балдахином. Миллионы мягких игрушек и кукол лежали на застеленном винтажным одеялом кровати, а в углу у стены расположился кукольный домик выше её роста. К стене кусочками скотча приклеены акварельные рисунки с радугой и улыбающейся семьёй из трёх человек, а над маленьким белым столом висела классная доска с вдохновляющей цитатой.

Всё моё детство я мечтала о такой комнате.

Мабри тащила меня от предмета к предмету, во всех подробностях описывая всевозможные вещи, которые, похоже, много для неё значили.

Это была её жизнь, что делало меня одновременно и счастливой, и грустной. Всё, чего я хотела, чтобы она была любима, в безопасности и жила счастливо. А моим самым большим сожалением в жизни было то, что я не могла быть той, кто дал бы ей эти вещи.

— Вот такая моя комната, — сказала она немного погодя, покачивая бёдрами из стороны в сторону и дёргая себя за прядь тёмных волос.