Осман. Его маленькая слабость

— Я не похищал ребенка.

Полицейские переглядываются, видно, что сбиты с толку, но на слово Махдаеву не верят.

А я вот под вопросом. Может, действительно, не делал он этого?

— Тогда кто это? — тычет один из полицейских в мою сторону, и второй тоже переводит взгляд. Браво, копы!

Только Осман неподвижен, как скала.

Скала, о которую я разбилась, словно морская волна.

Разбила себе сердце, до сих пор не заживает, кровоточит.

— Спросите сами. — Пожимает плечами и наконец-то поворачивается к нам с Кариной.

— Как вас зовут?

— Кого? Меня? — произношу севшим от долгого молчания голосом.

— Да, вас, конечно.

Стоило мне представиться, как лица полицейских преисполняются подозрениями. Ну да, ситуация более чем странная, согласна.

Только я тут не причем, это все он!!!

— Гражданка Огнева, Махдаев Осман Дамирович украл вашего ребёнка? Угрожал вам?

— О-он… — ни с того ни с сего начинаю заикаться.

Просто этот взгляд Османа, он… обещает, что любое мое слово будет использовано против меня.

Мысленно предупреждает, чтобы я хорошенько подумала над тем, что собираюсь сказать. Не первый день с ним знакома, знаю.

Мое молчание затягивается, и первым его нарушает Осман. Наверное, расценил это как растерянность.

— В моем офисе куча камер, мы можем вместе просмотреть все записи и убедиться в том, что произошло недоразумение.

— Обязательно посмотрим и проверим.

Они еще долго не уходят, тщательно расспрашивают Османа о том, видел ли он кого-нибудь, кто подкинул ребенка? Где находился полчаса назад?

И кажется, очень быстро понимают, что зря это все затеяли. Махдаев любого заткнет, не дав открыть рот.

— Так как жалоба была анонимная, мы обязаны проверить все детали.

— Ребят, все устали, все на взводе… — Осман как всегда ведет себя как хозяин положения.

А малышка вдруг начинает хныкать, грозясь залиться громким плачем.

Ну, Каришка, ну хитрюга, папе решила подыграть?

— Давайте, уладим этот вопрос без дам? У Полины Аркадьевны, как вы видите, ко мне нет никаких претензий, ведь так?

— Да, никаких претензий, — повторяю за ним, укачивая ребенка на руках.

Мне действительно хочется, чтобы все поскорее закончилось. Я устала, моя девочка устала и ей нужно поесть, поспать.

— Предлагаю вам пройти в соседний кабинет, Тамара сделает всем по чашечке кофе, посидим, все детали проясню лично.

Полицейские вновь переглядываются, точно ведут диалог на ментальном уровне. Кивают, наверное, сдавшись под напором Османа — слишком уверенно он себя ведет.

Ну да, конечно, это же Махдаев. У него это в крови.

А у меня вот каша в голове.

— Тома, проводи парней, сейчас подойду!

Как только дружная процессия покидает кабинет Османа, он… снова закрывает дверь на ключ и поворачивается ко мне.

— А теперь давай начистоту, Огнева. Что за спектакль ты устроила?

* * *

Я смотрю на Османа и не узнаю его.

Когда он успел стать таким?

Черствым. Бессердечным. Жестоким.

Не верит ни единому моему слову. Пытаюсь объяснить, что я не причем, но безуспешно.

Проще биться головой об стену.

В какой-то момент это выводит меня из себя. Весь день провела в поисках своей бедной малышки, не ела, не пила, устала, как собака. Как же тут не быть злой?

Каришка точно чувствует мое настроение и начинает хныкать. Ее бы покормить, у меня тут молока столько, что сейчас груди разорвутся.

— Можешь оставить нас вдвоем? — прошу Османа, перебивая его на середине фразы.

— Что? — сверкает своими черными глазами, явно взбесившись от моего произвола.

— Мне надо покормить дочь, можешь выйти?

— С ума сойти можно! — говорит скорее себе, чем мне, и разводит руками. — Где гарантия, что ты не выпрыгнешь в окно, пытаясь в очередной раз подставить меня?

У меня нет сил на то, чтобы спорить с ним, да и молоко приливает все больше и больше, я даже чувствую, как тонкая ткань бюстгальтера становится мокрой.

— Как хочешь, — пожимаю плечами и, оперевшись бедрами об столешницу, пристраиваю Каришку поудобнее на руках.

— Что ты делаешь, Огнева?! — восклицает Осман, когда я расстегиваю верхние пуговицы на кофте и собираюсь оголить грудь в белье.

— Кормлю малышку.

— Прямо здесь?

— А у меня есть варианты? Она голодная, слышишь, как плачет.

Осман переводит взгляд то на меня, то на Каришку и на его лице в это время столько эмоций, что их можно растолковать как угодно. Видно, что вся эта ситуация его напрягает.

Ну извините! Не я это все затеяла.

— Черт с тобой! — отмахивается Махдаев и выходит прочь из кабинета, громко хлопнув дверью.

Псих, честное слово!

— Держи, кнопка, — даю малышке грудь, и та жадно прикладывается, отгоняя прочь все мои негативные эмоции.

Как хорошо, что она нашлась!

И как плохо, что здесь, у Махдаева.

Минут через десять в дверь раздается тихий стук и заходит секретарша Османа, неся впереди себя поднос с чаем и какими-то булочками с пироженками.

А может, не так уж и плохо?..

— Я вам тут поесть принесла, — говорит она шепотом, боясь разбудить прикорнувшую у груди Каринку.

Только мне так перед ней неудобно. Я ведь реально ничего не соображала, когда ворвалась сюда с обвинениями, кажется, орала на всех подряд, грозясь сровнять офис с землей.

— Спасибо, не стоило.

— Стоило, конечно, — улыбается Тамара, ставя рядом, на стол, свой поднос. — Я когда грудью кормила, слона была готова съесть.

Улыбаюсь в ответ, чувствуя себя чуть лучше от этого простого проявления заботы. Даже незнакомый человек ведет себя нормально, в отличие от Махдаева.

Хотя, пусть лучше так. Пусть думает, что дочь не его. Я знаю, какие у них порядки, свое они забирают, а чужое — вычеркивают из жизни.

И если он узнает про Карину, уверена, что ничем хорошим для меня это не закончится.

— Осман Дамирович просил передать, что служебная машина отвезет вас с дочерью домой.

— На такси доеду, спасибо. Не нужны мне его подачки и мнимая забота.

— Это не забота, — поднимаю взгляд и вижу Османа, стоящего в дверях. Руки сложены на груди, плечом опирается об косяк, на лице ни единой, нормальной человеческой эмоции. — И это не обсуждается.

Все понятно, хочет поскорее избавиться от нас. Решил замять вот так, без объяснений?

С другой стороны, если бы он выкрал у меня ребенка — стал бы он отпускать меня домой вместе с ней?

Приказал бы своим ребятам вышвырнуть меня из офиса на улицу и сделал бы все, чтобы я к дочери и близко не смогла подойти.

У меня хоть мозги и плавают в окситоционовом бульоне, но все же чуточку соображают.

Поэтому решаю не спорить с Махдаевым, просто киваю.

Каришка сладко причмокивает, а мне становится некомфортно под пристальным взглядом Османа. Сейчас кажется так, словно мы никогда и не были близки — между нами пропасть из непонимания и обид.

Но мне есть на что обижаться. Этот человек играл с моими чувствами, как сказал его друг, Дамир, использовал меня по назначению.

Я была дурой, когда верила Осману, верила тому, что такие, как он, исправятся и захотят построить серьезные отношения с девушками не своего круга и не своей нации.

Дело даже не в последнем, а в том, что Махдаев взял и женился на дочери владельца крупной строительной фирмы, чтобы урвать лакомый кусочек акций. Зара, кажется, так ее зовут.

Откуда я все это знаю?

Сорока на хвосте принесла, а точнее, Гера, наш общий знакомый. Я тогда не поверила ему, сгоряча наговорила всего, нагрубила, но оказалось зря — вскоре увидела в новостях, что это была правда.

И все встало на свои места…

Помню, как поехала в чайную к Осману, владельцем которой он был и почти все время проводил там.

Мне нужно было взглянуть в его глаза, нужно было лично убедиться в том, что это правда.

— Ты женишься, Махдаев? Вот почему решил порвать со мной?

— Какое это имеет значение?

Замечаю сталь в его голосе. Горько усмехаюсь, потому что…

Дура, какая же я была дура!

— Да, ты прав. Никакого. Уже никакого. Ты ведь спорил на меня, только поэтому мы были вместе. Так, Осман?

Вижу, как на его скулах играют желваки, как он стискивает кулаки.

— Отвечай мне, Махдаев, ты спорил на меня? И не смей лгать! — голос дрожит, но в уголках глаз нет ни слезинки.

Слезы будут потом, когда меня никто не увидит. Особенно, Махдаев.

— Поля…

— Я хочу знать правду. Я имею право, хотя бы на это.

Молчит, взгляда не отводит.

Ни единой эмоции. Все разбилось. Мое сердце, его лживая маска…

Глава 3

ПОЛИНА

— Отвечай мне, Махдаев, ты спорил на меня? И не смей лгать!

— Да, спорил. — Смотрит прямо, во взгляде ни капли сожаления.

— На что ты спорил?

— На бэху Динара.

Неужели я стою так дешево? Всего-то подержанный автомобиль его друга…

Усмехаюсь, чувствуя нездоровое веселье. Нахожу в мессенджере фото авто, которое мне прислал Гера.

— На нее?

— Да.

— Поздравляю, Осман. Она твоя. Можешь забрать машину у своего друга, — завожу руки за голову и отстегиваю золотую цепочку с кулоном в виде пламени костра, бросаю прямо перед ним на стол. — И это тоже забирай!

Золото, рубины. Последние красиво поблескивают даже при тусклом свете лампы, висящей над рабочим столом Махдаева.

Вижу, как темнеют его глаза. Это его подарок. Эксклюзивная работа, все дела. Он никогда не дарил мне дешевых подарков, хоть я и твердила ему, что это не обязательно.

Говорил, что его любимая женщина достойна только лучшего.

А мне был нужен только он. Я любила его, верила ему. Выходит, что зря.

— Огонёк… — хочет схватить меня за запястье, но я успеваю увернуться.

— Не смей так называть меня! Забудь мое имя, оставь меня в покое! Не хочу тебя ни слышать, ни видеть. Никогда!

И бегу прочь из Чайной, чувствуя, что не могу оставаться рядом с ним ни секунды.

Не могу смотреть в родное лицо и видеть там совершенно чужого мне человека.

Как бы я хотела оставить все в прошлом. Забыть имя, вкус наших поцелуев и вырвать его из своего сердца.

Но как бы я не старалась это сделать, частичка Османа навсегда осталась со мной, а он даже не догадывается о своем ребёнке…

— Вы закончили? — его напряженный голос выводит меня из размышлений.

Черт, я и забыла о том, где мы с Кариной находимся!

В логове змея. В самом тылу врага.

Хотя, какие мы враги? Он отныне для меня никто, я для него тем более.

Поправочка, всегда была никем!

Просто трофей, которым Осман потешил свое мужское эго.

— Закончили.

Осторожно отнимаю у малышки грудь, Махдаев в это время тактично отворачивается, вызывая у меня очередную усмешку.

То же мне сама галантность!

Это все такая показуха, что меня сейчас стошнит прямо на супер-пупер дорогущий паркет его офиса.

Одеваю Карину в комбинезон, кладу в люльку и накидываю на себя свою курточку, которую секретарь Тамара принесла из гардеробной.

— Тише, девочка, тише, мое солнышко. Скоро будем дома.

Каришка, словно чувствует присутствие отца, ерзает, начинает капризничать. Неужели не хочет, чтобы мы уезжали отсюда?

Но так будет лучше, малышка. Для всех нас будет лучше, если мы разойдемся по разные стороны и забудем друг друга как можно скорее.