Я люблю тебя НАВСЕГДА

Похож ли Ромка на Германа? Дашка однозначно сказать не могла. Вот на Генриха похож. Возможно потому, что Генрих много с ним возится. Мальчишка тянется ко всему новому, упертый, своего добивается, его очень сложно переубедить. На семейном совете решили, что Ромка в этом году пойдет в школу. С шести лет, как и Глеб.

Мальчишки были очень привязаны к своей мамочке. Каждый из них заботился о ней по-своему, как умел.

После предложения Генриха и открытой радости Ромки, Дашка слышала разговор мальчишек, совсем случайно проходила мимо. Глеб объяснял младшему брату, почему нельзя настаивать и нужно дать возможность маме самой принять решение. Объяснял очень долго и терпеливо. Терпения Глебу было не занимать.

Проводив мальчишек, Дашка села в машину и поехала домой. Впереди ее ждала пробка… Зазвонил телефон.

— Слушаю, Генри.

— Привет, Дашка. Можно я приеду завтра? Я уже скучаю…

— Приезжай. Скучать будем вместе. Поможешь оттащить Гамлета к ветеринару. У него снова воспалилась лапа. Посмотреть не дает. К ветеринару добровольно идти не хочет, сопротивляется, — ответила Дарья.

— Прямо как ты, Дашка.

Дашка хотела повозмущаться, но ей помешали. Перед ее носом перестроился лихой водитель. Дашка едва успела затормозить и выругалась.

— Дашка, ты толкаешься в пробке? Я тоже…

Даша засмеялась. Они болтали всю дорогу, пока она тащилась до дома.

На следующий день Генрих приехал. Обычно он старался не приезжать, когда мальчишек не было дома. Во время их отсутствия ему очень сложно было держать себя в рамках приличия. Но сегодня в этих рамках этого чертово приличия он находиться не хотел. Он просто хотел Дашку… Он устал терпеть и ждать… В отличии от брата, Генрих не мог договориться со своим телом, а оно бунтовало и не могло быть спокойным даже при мысли о ней. Другие перестали для него существовать. Вернее, женщины были, но полного удовлетворения не было.

Дашка обещала подумать и ответить в конце лета. Сейчас Генрих собирался к родителям. Он хотел точно знать ответ Дарьяны…

По дороге заскочил, купил букет роз. Точно знал, Дашка любит бордовые, именно такие дарил ей Герман. Он будет дарить только белые. «Придется тебе, Дашка, к этому привыкнуть», — подумал он.

— Привет, мой Ангел, — он нежно дотронулся губами до ее щеки.

— Привет, мой Демон, — посмеялась в ответ Дарья. — С чего это я Ангелом стала.

— Мне так сегодня захотелось. Как мальчишки? Добрались до пункта назначения?

— Добрались. Ромка уже все рассказал бабушке. Мама звонила и читала нравоучения.

— Маму нужно слушать. Мама плохого не посоветует, — посмеялся в ответ Генрих.

Из дневника:

«Ну, вот. Разговор состоялся… Тяжелый разговор… Думала, обидится и уедет, а он остался, но обиделся, хотя виду не подает.

На душе пустота. Мне казалось, что это будет правильно. Теперь сомневаюсь…

Может не нужно было так с ним разговаривать? Он крестный моего сына. Он все делает для Ромки, для меня, для Глеба. Для мальчишек он как заботливый отец, ведь дети не его… Зачем я так? Впервые свои интересы выше детских поставила. Плохо это…»

После вечерней прогулки с Гамлетом, Генри попросил приготовить чашечку кофе.

— На ночь? — спросила Даша.

— А тебе для меня чашки кофе жалко? — то ли шутя, то ли серьезно, вопросом на вопрос, ответил Генри.

Было видно, обида после дневного разговора у него не прошла.

Днем Даша попыталась снова донести до Генри то, что она принадлежит только Герману, вернее хотела быть только с Германом. Он все выслушал и сказал, что услышал ее, но только услышал. Он мужчина и решение будет принимать он, попросил Дашку не запариваться по этому вопросу и прислушаться к разуму, а не к сердцу.

Дашка стояла на кухне и ждала, когда заварится кофе и, опершись руками о дверцу шкафчика, прислонившись лбом к ней, ощущая кожей холод дверцы, думала о своем. Генри подошел тихо, задумавшаяся Дашка его не услышала. Подошел, встал сзади, положив свои руки параллельно ее. Дашка замерла, она ощутила его тело каждой клеточкой своего, хотя он к ней не прикоснулся даже.

Генри произнес очень тихо, прямо на ушко:

— Моя ты, Дашка, теперь. Смирись. Стань моей женой. Что тебя не устаивает? Что я делаю не так?

Он волновался и возбуждался одновременно, в голосе появилась хрипотца и усилился акцент. «Сейчас он еще больше похож на брата», — мелькнуло у Дарьи.

Дашка молчала. Но по ее телу разливалась волна тепла. «А может Генри прав? Он есть. Здесь, сейчас. Он ласков, нежен. Почему я решила, что нужна Герману?».

Дашка стояла и думала. Генри продолжал стоять сзади не двигаясь, не приближаясь и не отдаляясь, лишь его дыхание окутывало Дарью волнами. Она опустила руки на столешницу. Он накрыл ее руки своими и переплел их пальцы. Его пальцы ласкали ее пальчики, прикосновения были воздушными, трепетными. Они молчали, замерли, казалось даже воздух замер в квартире. Генрих нежно прикоснулся губами до ее ушка, поиграл языком с мочкой, медленно проложил дорожку из прикосновений вниз к ключице. Кожу обжигали эти прикосновения, хотя и были они невесомые. Кожу обжигало его дыхание.

Дашка медленно стала оседать, ноги отказывались держать ее тело, дышать становилось трудно, воздуха не хватало.

— Нет, Генрих, не надо… — очень тихо простонала Дашка, понимая, что волна возбуждения накрывает ее, ее бабочки вышли из-под контроля и вырвались наружу.

— Надо, Дашка. Пути назад нет. Мы вместе хотим этого, — он тихо шептал ей на ушко, но теперь он прижимался к ее спине и продолжал нежно ласкать ее пальчики, едва дотрагиваясь до них своими.

— Я этого не хочу…

— Возможно твой мозг еще и не хочет, но тело хочет. Оно отзывается на прикосновения…

— Оно почти семь лет было в заключении. Оно все это время не знало ласки мужчины… Еще бы оно не отзывалось. Остановись Генри, прошу тебя.

— Нет, Дашка, нет…

Он резко развернул ее к себе и впился в ее губы требовательным поцелуем. Дашкин мозг отказывался что-либо соображать, тело было ватное, последними усилиями она сдерживала стон.

«Почему мое тело меня предает? Почему?..», — промелькнуло в голове у Дашки.

Теперь Генрих прижал ее к столешнице мягкой точкой, не отпуская Дашкины руки из плена, соединил их за спиной, не давая возможности оттолкнуть его. Дыхание участилось. И у него. И у нее.

— Прошу тебя…

— Нет…

Генриху пришлось приложить усилие, но все же он смог принудить Дашку приоткрыть нежный ротик и впустить внутрь его требовательный язык, который теперь заигрывал с Дашкиным, не давая ей возможности опомниться.

Теплые и нежные пальцы Генриха заскользили по ее спине вниз и нырнули под футболку. Он на секунды отпрянул от Дашки, посмотрел на нее, удовлетворился содеянным и продолжил ласки. Теперь он не держал ее руки, она уже не могла сопротивляться. Он одной рукой придерживал ее, а второй ласкал ее грудь, но очень хотел спуститься ниже, но мешали плотно прилегающие джинсы. Дарья ловила воздух ртом, как рыбка, выброшенная на берег.

Прижимая Дашку к себе одной рукой, ни на мгновение не отпуская ее тело, не позволяя ей отстраниться, другой все же умудрился проскользить по ее нежному и плоскому животику и расстегнуть пуговицу на ее джинсах. Его рука нетерпеливо проникла внутрь. Она практически не среагировала.

Он довольно заурчал. Не прекращая поцелуй, Генрих поднял Дашку на руки, пинком ноги открыл дверь в ее спальню. Дверь с шумом растворилась. Он сделал шаг, остановился. С прикроватной тумбочки смотрело фото его брата. Генрих развернулся и направился со своей сладкой ношей в зал… Взгляд брата, даже с фото, сейчас Генрих выдержать не мог. Сам знал, что не прав, но остановиться было выше его сил.

Не отрываясь от Дашкиных губ, не давая возможности ей возражать, он продолжил изучать ее тело, блуждая по нему руками. Сопротивляться Дашка больше не могла, мозг практически отключился, лишь периодически всплывал на поверхность, чтобы тихо прошептать очередное: «Нет, Генри, не надо…» и снова уйти… вглубь наслаждения…

Дашка постепенно начала отвечать на поцелуи Генриха, немного расслабила тело, ему с трудом удалось снять с нее футболку. Генрих одной рукой держал Дашкины руки над головой и крепко прижимал их к дивану, а другой исследовал любимое и такое желанное тело, не торопясь, клеточку за клеточкой, заставляя ее извиваться от наслаждения. Его губы завладели набухшими от возбуждения сосками и теперь играли ими, терроризируя их поочередно, то целуя, то нежно посасывая, то покусывая. Понимая, что Дашка не выдержит больше и мгновения, Генрих решил помочь ей улететь сейчас, чтобы потом поймать вторую волну вместе. Его рука скользнула вниз, готовая проникнуть внутрь, где все уже ждало… Он даже ничего не успел сделать и понять, как Дарья выгнулась навстречу и с ее губ слетел стон: «Герман».

Такой пощёчины Генрих не ожидал, но у него хватило сил накрыть Дашкины губы поцелуем и снять с них очередной стон.

— Дашка, я люблю тебя… Ты моя, Дашка…

Дыхание Даши постепенно восстанавливалось. Еще немного полежав в крепких объятиях Генриха, Даша попыталась отстраниться.

— Извини, Генрих… Я же просила тебя…

Генрих нежно поцеловал ее в носик.

— За что извинить, Дашка? За то, что я напомнил тебе, что ты чувственная женщина?

— За то, что ты на секунду стал братом…

— Я этого не слышал, — соврал Генрих.

— Можно я уйду к себе?

— Нет. В спальню мы уйдем вместе. Я обещаю, мы будем просто спать, но вместе и рядом…

— Это неправильно, Генрих.

— Не дури, Даша. Что здесь неправильного? Мы взрослые люди. Взрослые люди иногда занимаются сексом.

— Все неправильно… Как ты понять не можешь, если я соглашусь выйти за тебя замуж, как я в глаза посмотрю Герману и Марку? А родителям? Со стороны получается, что мне все-равно с кем из братьев спать…

Голос Дашки дрогнул, из глаз выкатились одинокие слезинки.

— Ну, что ты Дашка… Марк воспримет это нормально. Он очень нежно к тебе относится. А Герман сам виноват. Ведь он же уехал. Уехал и не вернулся. А почему ты о нем никогда не спрашивала?

— Больно…, — ответила Дашка, — до сих пор больно…

Генрих поднял ее на руки, отнес на кровать.

— Давай спать, Дашка. Утром вернемся к этому разговору.

Встал и отошел к окну борясь со своими демонами. Даша покорно сняла джинсы, вытащила из-под подушки футболку и, одев ее, нырнула под одеяло, повернувшись на бок и уставившись на фото Германа.

Генрих, немного подумав, все-таки решил остаться с Дашкой, разделся и лег рядом, нежно обняв ее и прижавшись к ее спине.

Утром за завтраком Даша спросила:

— Генрих, когда ты едешь в Германию?

— Через два дня. Но сегодня я должен уехать в Москву. У меня на понедельник и вторник назначен прием пациентов. Ты хотела что-то передать Герману?

— Сначала скажи, как он? — впервые спросила Дарья о Германе.

— Жив. Здоров. Разведен. Живет с дочками. Один. Еще что интересует? — Генри внимательно смотрел на Дашку, пытался считать ее эмоции. Но они, ее эмоции, были непроницаемыми и спокойными, даже когда услышала, что разведен и один.

«Вот это самообладание. Не удивительно, что столько лет тело одиночество выдержало», — подумал Генри, а внутри все застонало. Вдруг понял, что с ней очень сложно будет, даже если женою согласиться стать.