Больше, чем желание

Я переплетаю свой язык с ее, теряясь во власти нашего танца. Затем я откидываюсь чуть назад, и, прежде чем отклониться, целую ее, касаясь ее губ своими. Она стонет и снова пытается притянуть меня к себе.

— Секунду, солнышко. Доверься мне. Я никуда не денусь.

Слишком темно. Я включаю свет, что видеть ее. Как только я это делаю, я изумленно выдыхаю от мягкого сияния ее голой кожи. Затем одной рукой тянусь к тумбочке, а другой стягиваю штаны.

Кили смотрит на меня заискивающим взглядом, улыбается мне и манит к себе пальцем.

Никаких возражений. Только не от меня.

Я снова сажусь, пробираясь коленом между ее ног. Она без колебаний приветствует меня, и я откладываю небольшой квадратик в сторону. Пусть побудет в пределах досягаемости до момента, пока я не буду готов… скучать долго ему не придется.

Впервые за всю мою сексуальную жизнь моя цель — не удовольствие, а связь между нами.

Дерьмо. Знаю ли я вообще, как сделать лучше? Я хорош в сексе, но я не знаю ни хрена о том, как соединить души, а не тела.

— Что-то не так? — шепчет Кили.

Я не могу сказать ей, что не знаю, что делать. Это прозвучит глупо. Как будто я ничего не умею.

— Солнышко, как мне доставить тебе удовольствие? Я хочу сделать все правильно.

Ее лицо смягчается. Кили обхватывает пальцами мою руку, подносит ее к своей груди и ласкает мою грудь своей ладонью в ответ.

— Просто прикоснись ко мне. Будь со мной. Начни отсюда.

Из уст Кили это звучит так просто, словно все, что мне нужно сделать, — это закрыть глаза и дышать.

Но должно ли это вообще быть сложнее?

Я готов попробовать. Выбора нет, если только смотреть на нее с членом в руке, как идиоту. Эм… нет. Так не пойдет.

Я беру в ладони ее грудь, поглаживаю соски, наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать. Ее губы уже слегка опухшие, такие чертовски мягкие. Она подается вперед, в глазах я вижу желание, ошеломление. Она обнимает меня. Мы прижимаемся друг к другу губами, и я целую ее глубоко. Кили выгибается в моих руках, ногами обнимает меня за спину. Я чувствую ее жар, чувствую волнение, пронизывающее ее.

— Максон… — она стонет.

Я прижимаюсь к ней лбом, чтобы отдышаться. Обычно после нескольких поцелуев мне не терпится продолжить. Но не сейчас. Не с Кили.

— Я не хочу спешить, солнышко. Я не наслаждался тобой в прошлый раз полностью и чертовски жалею об этом.

Она нежно покусывает мою мочку, затем шепчет мне на ухо.

— А я ни о чем не жалею. На все есть причина. Это привело нас туда, где мы с тобой сейчас.

Аргумент. Эта женщина чертовски умна.

Мне нужно не отставать, убедить ее в том, что после всего ожидания, эта ночь стоит того; мне нужно дать ей что-то, что она никогда не забудет.

После страстного поцелуя, я спускаюсь ниже — целую ее подбородок, шею, ключицы, иду вниз по груди. Ее грудь невероятно манит. Это не просто сиськи. Они у нее особенные. По крайней мере, для меня. Я прижимаюсь носом к одной, провожу языком по мягкой коже, пока мой большой палец дразнит твердый кончик второй. Тихие звуки из глубины ее горла говорят мне о том, что я делаю все правильно. У ее тела есть собственный язык. То, как она краснеет и выгибается, говорит о многом.

Я обхватываю губами ее сосок, сосу, омываю его языком. Даже ее кожа ощущается сладкой. Я прижимаю ее ближе к себе, на секунды теряюсь в том, что делает ее такой особенной.

Рукой она скользит по моим волосам, пытается притянуть меня ближе. Она тяжело дышит. Вздыхает. Извивается.

Губами я двигаюсь ко второй груди. Я не хочу открывать глаза, видеть перед собой что-либо кроме Кили. Я начинаю сильнее посасывать, второй рукой трогая ее грудь, сжимая ее ладонью. Удовлетворение наполняет меня, когда она выкрикивает мое имя.

Рискнув бросить взгляд на ее бледное тело, я зачарованно наблюдаю, как она запрокидывает голову назад, выгнув шею и приоткрыв губы. Боже, она такая красивая. Она… как подобрать слова? Она не стесняется, она полностью открывается мне.

Кили ничего не боится, тем более того, что чувствует.

Мой отец назвал бы меня неудачником и тряпкой даже за то, что я воображаю, что она для меня не просто шлюха, но он идет нахер. Эта женщина волнует меня. Вдохновляет меня.

Дополняет меня.

Я беру ее за талию и продвигаюсь ниже по ее телу, мои бедра выскальзывают из ее колыбели. Когда мои колени касаются пола, я стягиваю ее к краю матраса. Ее ноги раздвигаются еще шире, когда она ставит стопы по обе стороны от моей головы.

Она приподнимается на локтях и смотрит на меня.

— Ты можешь не…

— Я хочу всю тебя… Каждую часть твоего тела, до которой только могу дотянуться. Подарить тебе удовольствие — это меньшее, что я могу сделать в благодарность за все то, что подарила мне ты. Но я могу подарить тебе его так много, солнышко. Можно?

Когда я целую внутреннюю часть ее бедра, она с возбужденным вздохом прижимается к матрасу.

— Можно.

Кили не нужно повторять. Я провожу языком по ее киске. Она мокрая, пухлая. Готовая. Чертовски сладкая. Языком я нажимаю на клитор, сосредотачиваюсь на нем, посасываю, дразню, смешиваю легкое касание и давление. Она сгибает пальцы ног на краю кровати, хватается за простыню руками, ей не хватает воздуха. Мне нравится смотреть, как она расслабляется и отдается мне, даже когда ее тело напрягается в ожидании оргазма.

Я вставляю в нее пару пальцев, и из моей груди почти вырывается стон, когда она крепко их сжимает. Я не продержусь долго, когда буду внутри нее… но сначала она получит свое наслаждение.

Ее тело дергается, возвращая меня в настоящее. Она краснеет. Ее оргазм приближается. Кили представляет собой потрясающее зрелище.

— Вот так. Кончай, солнышко, — бормочу я, поглаживая большим пальцем ее клитор, снова заменяя его своим языком.

Ее колени раздвигаются еще сильнее, и Кили полностью открывается мне. Она хочет кончить, ее бедра дрожат от предвкушения.

Почти…

Я последний раз провожу по расщелине языком, жестко сосу клитор — и она улетает. Кричит протяжным, хриплым голосом и, кажется, уплывает в невесомом экстазе, прежде чем, содрогаясь, вернуться на землю, в мои объятия.

Оргазм Кили — самое красивое, что я когда-либо вообще видел.

— Максон, — удовлетворенно вздыхает она, затем протягивает мне руки.

Я перепрыгиваю через кровать, чтобы лечь рядом и взять ее в свои объятия, глубже закапывая ее в мягкий кокон простыней вместе с собой. Я не могу дождаться момента, когда снова прижмусь к ней, особенно, когда смотрю ей в глаза. Ошеломленные, широко открытые. У нее красные щеки, учащенной дыхание, а на губах играет кривая эпичная улыбка.

— Солнышко, — я не могу не улыбнуться ей. — Счастлива?

Я надеюсь, что да, потому что знаю, что счастье — это то, чего она хочет от жизни.

— Да, — она широко улыбается. — А ты ужасно горд собой.

Я отвожу взгляд, будто мне действительно нужно об этом подумать. Но она права.

— Я только что подарил тебе один из лучших твоих оргазмов.

— Ты как всегда о себе… — она смеется и закатывает глаза.

Я останавливаюсь.

— Нет. Это все о тебе, про тебя. Просто я в своей идиотской манере захотел убедиться, что тебе понравилось.

Ее улыбка перерастает в смех.

— Ты знаешь, что понравилось. Теперь и твои соседи тоже знают.

— Нахер соседей, — я усаживаюсь над ней и убираю волосы с ее влажного лба. Мне нравится, как на моей простыни рассыпалась копна рыжих завитков, как моя постель снова пахнет ею. Я в восторге от того, что воспоминание о ней останется со мной, и я смогу проигрывать его в голове снова и снова.

Прежде чем мы снова окажемся вместе.

— Знаешь, я была бы рада вернуть тебе должок, — она проводит пальцами по моей челюсти, гладит меня по плечу.

Я в восторге от мысли, что Кили стоит передо мной на коленях, стонет, когда берет мой член своими сладкими губами в изнуряющий жар ее рта, пока я зарываюсь пальцами в ее волосы и позволяю ей взять надо мной власть. Даже от возникшей в голове картинки кровь приливает к члену.

Не буду врать, я хочу этого. Но прямо сейчас я больше хочу почувствовать ее подо мной, напротив меня, вокруг меня.

— Хорошо, — я тянусь за презервативом, — но позже.

У нее перехватывает дыхание.

— Окей. Можно я кое о чем тебя попрошу?

Уже интересно. Кили не перестает меня удивлять.

— Попробуй, — ожидая, что она скажет, я замираю в полной готовности разорвать обертку презерватива.

Она кивает на маленький квадратик.

— Давай побыстрее, пожалуйста?

— Такая нетерпеливая…

Ее взгляд смягчается, и мне кажется, в этот момент она широко открывает для меня окна своей души.

— Не хочу больше ждать. Хочу, чтобы ты почувствовал то же, что и я. Чтобы тебе было так же хорошо.

Боже, эта женщина вручает мне свое большое сердце. Буду ли я хоть когда-нибудь ее достоин?

— Не сомневаюсь, это будет очень приятно, солнышко, — я разрываю упаковку презерватива и раскатываю его по всей длине, приближаясь к ее влагалищу.

Кили тут же обнимает меня руками и ногами. Она наклоняет голову, когда я толкаюсь вперед и погружаюсь в нее, одновременно целуя ее губы.

Я стону. Теперь я понимаю разницу между простым удовольствием и связью. Я чувствую контраст между сексом и любовью. Я тону в чем-то, что так похоже на обожание.

Блять, я действительно ее люблю.

Мы вместе двигаемся, вместе дышим, вместе наслаждаемся. Я разрываю поцелуй, чтобы посмотреть ей в глаза — убедиться в том, что она чувствует то же, что и я. Она рядом со мной, веки опущены, губы приоткрыты, ее щеки порозовели. Мужчина, который не знает ее, может увидеть причудливую, беззаботную, эмоциональную женщину. Но если бы он посмотрел внимательнее, он бы увидел чувственную грацию, которая расцветает, когда ей уделяют внимание. Когда она доверяет.

Пару недель назад она сказала мне, что, когда она отдается кому-то телом, она также отдается и душой. Сейчас я это чувствую.

Этой ночью она принадлежит мне. Полностью.

Мы соприкасаемся лбами и носами, я снова глубоко вхожу в нее. Смотрю прямо в ее глаза, такие открытые, такие голубые. Все в ней проникает внутрь и разрывает меня на куски — грудь, сердце, чувства — все выплескивается между нами.

Количество моих бывших партнёрш, наверное, смутит любого. В моей постели побывало слишком много девушек, чтобы их считать. Но никто здесь не чувствовал себя так прекрасно, как Кили.

Ее пальцы, обвивающие мои плечи, вонзаются мне в спину. Я чувствую, как в меня впиваются ее ногти, как сжимаются ее стенки вокруг моего члена, как ее дыхание ускоряется. Все вокруг вспыхивает чувственным напряжением.

— Максон, я хочу кончить.

— Кончай, солнышко. Я рядом. Я позабочусь о тебе. Я не отпущу тебя.

Если мне придется прикусить язык или думать о мелком шрифте в документах условного депонирования, чтобы сохранить самообладание, я сделаю это. Для нее.

— Кончи со мной, — ее стон становится высоким и протяжным.

Это так соблазнительно…

Я откидываюсь назад и снова толкаюсь в нее. И снова. Господи, у меня двоится в глазах. Как же хорошо. Я знаю, что прямо сейчас у меня есть кое-что ценное, и я не хочу, чтобы это закончилось. Но, черт возьми, я не знаю, как долго я смогу продержаться.

— Я хочу чуть подольше, — выдыхаю я, прежде чем снова взять ее губы.