Больше, чем желание

Глава 12

Мое сердце с визгом останавливается. Она виделась с Гриффом?

В груди разливается чувство, что я еще больше облажался. Мой брат приехал туда примерно к семи. Кили вернулась домой в половину одиннадцатого. Что угодно могло произойти за три с половиной часа. Даже думать об этом не хочу.

Ноги ощущаются словно свинцовые глыбы, когда я вхожу в квартиру и закрываю за собой дверь веранды.

— Ты вышел на балкон? — ее голос звучит удивленно.

— Ага, — я нервно киваю, а мое сердце начинает войну с грудной клеткой. Сражения настолько громкие, что они звенят в ушах. — Ты была права. Там хорошо, — мямлю я.

Я вытираю потные ладони о мягкий хлопок пижамных штанов. Я так хочу прикоснуться к ней, но ее лицо непроницаемо. Я не знаю, что сказать.

Она кивает и сбрасывает туфли.

— Хочешь поговорить о моем вечере с Гриффом?

И да, и нет. Больше нет. Я ужасно хотел бы иметь хоть малейшее представление о том, что творится у нее в голове. Я стою молча, пока кипящий котел эмоций плавит мой мозг. Я моргаю. Она чертовски красива. Не может быть, чтобы мой брат не заметил ее, не зациклился на ней, не захотел знать о ней все, прежде чем оставит ее без одежды.

Эта мысль убивает меня.

— Я не знаю.

Ее лицо смягчается.

— Садись.

Я сажусь на диван и стараюсь ровно дышать, чтобы не сойти с ума.

В этом нет никакого, блять, смысла. Двадцать дней назад я даже не знал эту женщину. Я бы прошел мимо нее на улице… Или уставился… Но потом пожал бы плечами и пошел дальше. Теперь я всерьез думаю отдать ей свое будущее. Отказаться ради нее от единственной версии себя, которую когда-либо знал.

— Ты разговаривала с ним? — наконец спрашиваю я, прерывая тишину.

— Да. Он… как ты. И нет. Он умен, амбициозен, интересен. У вас много общего. Но он серьезнее. Более напористый.

Она права. Он всегда был таким. Интересно, это потому, что он младший брат и всегда чувствует, что ему нужно не отставать, а значит, копать глубже и делать больше?

— Как это произошло? О чем вы говорили?

— Я прослушала твое сообщение с названием бара, про который рассказала Харлоу. Подумала, просто пойду туда, посмотрю, кто он вообще такой. Я просидела возле барной стойки около двух минут, а потом он развязно подошел ко мне с бокалом в руке.

От осознания, что он изучал ее и оценивал, как склеить ее на одну ночь, мне захотелось свернуться в позу эмбриона или избить его до потери сознания. Дышать снова тяжело. Мне хочется выпить или отмутузить боксерскую грушу — что угодно, лишь бы выплеснуть свою растущую ярость. Грифф смотрел на нее, черт возьми.

Самое ужасное в том, что мне даже некого винить, кроме себя.

— Что он сказал?

— Немного. Мы поговорили, просто обменялись именами и какими-то фактами друг о друге. Пошутили о наших любимых напитках, а потом заключили бессмысленное пари о том, уронит ли новая официантка огромный поднос с напитками. Он выиграл, между прочим. Ей не хватило практики, чтобы справиться с этим. Мы обсудили, откуда мы родом и где учились. Выяснили, что оба одиноки.

По сути, Кили не в отношениях. И головой я это понимаю. Но вся остальная часть моего тела буквально орет «блять, нет».

— Вы говорили об этом все три часа?

Она приподнимает бровь. Это тонкое предупреждение о том, что она мне не принадлежит.

— Мы не стали торопиться. Нашли кабинку, заказали закуски. Мы говорили про бизнес, я следовала своей легенде — для него я работаю в торговле, но подумываю заняться недвижимостью. Это позволило нам обсудить работу. Он говорил о сделке Стоу. Правда, очень завуалировано.

Как бы я ни ненавидел уютную картину, обрисованную ее словами, ее голос звучит не так интимно, как я боялся.

Я судорожно выдохнул.

— Окей. Это все?

— Нет, — она кладет руки на колени и смотрит на свои переплетенные пальцы.

Она просто подбирает слова? Или пытается скрыть вину?

— И? — требую я, слыша, как в моем голосе проскальзывает резкая нотка.

Я больше не могу так волноваться. Неспособность сделать глубокий вдох, наряду с резким, постоянным напряжением моего живота, убивает меня. Боль пронзает грудь.

— Мы говорили о семье. Он и о тебе упомянул, — она стучит большими пальцами друг о друга, снова делая паузу.

— Выкладывай.

— Он тебя ненавидит.

Я догадывался. Это не озвученное чувство жгло меня чуть меньше тысячи дней. Но от мягкого голоса Кили все внутри меня взрывается.

Не знать правду однозначно легче.

Блять, одна сделка разрушила мою семью. Это рвет мне сердце на части.

Черт возьми.

— Да.

— И любит тебя. Он не сказал этого, но я знаю.

От этих слов сердце почти разрывается. Я тоже его люблю.

Я закрываю глаза и чувствую, как слезы словно кислота обжигают щеки. Я так скучаю по этому ублюдку.

— Максон? — она зовет меня.

Я отказываюсь плакать. Это был ужасный день. Но он не первый такой. И не последний. Я сжимаю зубы. Я не потеряю самообладание. Я сдержусь, чтобы услышать все остальное.

— Да, — я делаю судорожный вздох. — Так на чем вы остановились?

— Он пригласил меня на ужин завтра.

Господи. Сукин сын. Мой живот сжимается в огромный комок боли.

— Что ты ответила?

Она смотрит на веранду мимо меня, кусая нижнюю губу. Напряжение буквально убивает меня.

Наконец она кивает.

— Я, эм… я сказала ему, что эта неделя просто адовая, и мне нужно посмотреть на свое расписание, чтобы мы смогли пересечься. Он дал мне свой номер. Я должна позвонить ему завтра.

— Куда он хочет тебя сводить? — это расскажет мне о степени заинтересованности Гриффа.

— Никуда. Он хочет приготовить для меня ужин.

Ложь. Он хочет её трахнуть.

Я не могу усидеть на месте.

Я встаю с дивана и делаю несколько шагов по комнате, запустив руку в волосы.

— Это уловка. Если он приглашает женщину к себе домой, он однозначно…

— Хочет с ней переспать. Я не первый день живу, Максон. Я понимаю.

— Какого черта? Я…

Она не может согласиться. Я не могу позволить ей согласиться. С другой стороны, послушает ли она меня вообще? Ей нравится Грифф?

— Выходит, вы выпили пару бокалов, поели закуски и разошлись по домам?

— Я поехала в твою квартиру, — поправляет она меня.

Да, это не ее дом. Верно.

Я сглатываю, повернувшись к ней лицом.

— Он проводил тебя до машины?

— Да.

— Он поцеловал тебя?

— Да.

Я отшатнулся. Один этот короткий ответ тысячью самых острых лезвий воткнулся в мое сердце.

Прежде, чем я успеваю обдумать ее ответ и начать настаивать на том, что она никогда его больше не увидит, она наклоняет голову и спрашивает:

— Когда мне пойти с ним на свидание? У меня такое чувство, что я могу разобраться с ним за одну ночь.

Я смотрю на нее так, словно она сошла с ума.

— Меньше недели назад ты проповедовала о восстановлении отношений между мной и Гриффом, а теперь ты сосешься с ним и хочешь помочь мне с ним разобраться.

— Как только я поняла, что тебя никогда не будет волновать ничего, кроме бизнеса, у меня не осталось вариантов. Либо я продолжу навязывать себе то, на что ты клал большущий болт, либо я сдержу свое слово. Хочешь разрушить собственную семью? Тебе самому придется жить с последствиями. Почему я вообще тебя останавливаю? Ты говоришь, что Грифф бросил своих близких, сейчас не заботится о сыне, которого даже никогда не видел. Не мне судить, но вы оба получаете то, что заслуживаете. Когда ты предложил мне свою идею, я еще наивно полагала, что во всех людях есть что-то хорошее, что все люди в глубине души способны любить. Да, даже ты. Я была уверена, что все, что тебе нужно, это обрести свое счастье. А я просто должна была показать тебе к нему дорогу. Но почти каждый выбор, который ты делал с тех пор, как мы познакомились, был эгоистичным.

Я вздрагиваю. Она права.

— Кили…

— Нет. Это благодаря тебе мы сейчас там, где мы есть, поэтому просто слушай. Ты даже не знаешь, что такое любовь. И не имеешь ни малейшего представления о том, что такое быть счастливым. Хочешь знать, почему я вдруг изменила решение и согласилась на план? Я просто хочу покончить с этим и перейти к менее токсичной ситуации. В четверг Грифф презентует свой проект. Так Бритта сказала прошлой ночью?

— Да, но…

— Нет никаких но. У меня не так много времени, но, раз уж ты готов пожертвовать всем ради победы, я не буду расстраиваться из-за двух ужасно загруженных дней, которые проведу, очаровывая твоего брата. Грифф достаточно привлекательный. К тому времени, когда в пятницу ты будешь презентовать свой план Джорджу Стоу, он будет совершенно не в фокусе. И твой путь будет расчищен.

Я мчусь через комнату, разрываясь между желанием в ярости ударить по стене и прижаться к Кили, словно рыдающий мальчик, не отпуская ее до тех пор, пока она не поклянется, что никогда меня не отпустит.

— Нет. Нет! Блять, нет! Ты клялась, что не будешь с ним спать, что я не смогу тебя заставить. Ты не хотела быть шлюхой, и я уважал это.

— Ты согласился на это только потому, что я настояла. Но это мое тело и моя жизнь. Это просто секс, — она пожимает плечами. — Ничего особенного.

Я хватаю ее за плечи и смотрю ей в глаза.

— Это не «ничего особенного». Это, блять, очень особенно. Ты не будешь встречаться с ним. И не прикоснешься к нему.

Она наклоняет голову, поднимает бровь. Где-то в глубине моего мозга я знаю, что это предупреждающие сигналы. Я пытаюсь успокоиться, обуздать свои гнев и страх. За этим всем прячется логика, отчаянно пытающаяся вновь о себе заявить. Но от осознания, что Кили, возможно, права, мои эмоции берут верх надо мной.

— Почему? — мягко спрашивает она.

Я так привык к оживленной Кили, той, которая дразнит и умасливает, пытаясь заставить меня увидеть лучшее в любой ситуации. Эта женщина делает меня лучше, успокаивает, уравновешивает. Я так привязался к ней, что думаю… да, может, вся эта любовь — не сумасшедшая мистификация. Но сейчас Кили хладнокровна, почти расчетлива. Она готова разорвать наши отношения.

Блять. Именно так она себя чувствовала, когда прошлой ночью услышала, как я отказался от нее ради своих амбиций. Неважной. Растерянной. Разбитой.

— Почему, Максон? — настаивает она. — Почему я не должна отвлекать своего брата?

Потому что я люблю тебя. Это осознание вихрем проносится в моей голове, разгоняя кровь по венам. Оно обволакивает мое бьющееся сердце. Она думает, я не знаю, что такое любовь, но внезапно я все понял. Абсолютно. Полностью. Я убью за эту женщину. Умру за нее. Сделаю все ради ее улыбки. Я не могу жить без нее. Я не могу ее отпустить.

Я не могу отдать ее Гриффу.

— Я… я… — сказать ей? Поверит ли она мне? Могу ли я предоставить ей такую власть надо мной? А если ей будет все равно?

Слишком много вопросов. Пока я пытаюсь с ними разобраться (что трудно сделать, когда у тебя кружится голова, ты в шоке и борешься с тем, что Кили Кент изменила тебя полностью), кто-то стучит в мою дверь. Это не вежливый стук, а невербальное требование, чтобы я немедленно открыл.

Черт подери, это самое неудачное время.

— Кто это, черт возьми? — рычу я себе под нос.

Ко мне никто никогда не приходит, кроме Бритты и Роба. У меня нет других друзей. Если подумать, мне не с кем поговорить.