Слишком борзая!

Глава 18

Глава 18. Тимур

Простившись с Миленой, я не смог уйти далеко. Прошёл буквально несколько кварталов и завернул в знакомый старый паб. Этот путь я даже не запомнил, выполняя чисто механические движения с пустой головой. Не было никаких мыслей. Совсем.

Мужчины переживают расставания не так глубоко, как женщины. Более того, зачастую в них наоборот просыпается пресловутый свободный и голодный хищник — вот он я, овердохрена сексуальный мачо! Девчонки, налетайте! На душе сразу становится легче, будто груз ответственности в отношениях имел ощутимый вес на твоей шее. А теперь — кайф! Свобода и никаких ограничений!

Невероятные ощущения полёта в невесомости. Целых пятнадцать минут. А потом вся эта эйфория смывается мощнейшей лавиной угнетающих ощущений потери чего-то важного, когда каждая мысль жалит мозг так, что кажется, будто раздувается и горит всё тело. Словно рой злобных ос беспощадно жалит изнутри. И в неукротимом потоке этих мыслей одна бьет больнее всего — эта малышка больше не моя! Сердце истошно заходится в груди, сжимается, будто хочет спрятаться от идиота, что таскает его внутри и допускает все эти кошмарные страдания.

Мне хватило сил лишь уйти не оглядываясь. Примерно через четыре часа я обнаружил себя сидящим на мокрой от выпавшей росы траве и тупо смотрящим на мелкую рябь воды неспешно текущей Темзы. В груди вселенская печаль и ошмётки разорванного в клочья чувства, которое ещё и окрепнуть-то не успело. В руке задушенный мобильник из последних сил хрипит знакомой мелодией.

— Слушаю, — хриплю и я, словно моим голосовым связкам лет двести.

— Ты бессердечное существо, даже не объяснил девчонке, почему отказался от неё! Когда твой кожаный мешок износится и ты переродишься в новом теле, знай, что это будет страшная громадная каменная инсталляция в центре Мумбаи! — начал нудить Кумар в свойственной ему манере, произнося никому, кроме него, непонятные угрозы.

— Звучит неплохо. Может быть, тогда ты перестанешь критиковать каждый мой шаг, дружище.

Советчик, бля. Никогда не видел смысла в долгих спорах. А уж спорить с женщиной — это как отвечать перед толпой полицейских, гопников и таможенников одновременно. Эти прекрасные создания настолько хорошо умеют манипулировать твоими же словами, что всё сказанное тобой обязательно обернётся против тебя. И на каждое твоё резонное «да, но» у них найдётся разящее «ой, всё».

— Я перестану. Уличные голуби тебе критику выдадут, — хохотнул Кумар, явно находясь в хорошем расположении духа. — Значит, так, твои друзья устроили тут охоту на ведьм, разворошили улей и уехали.

— И что? — вяло поинтересовался я.

— И ничего. Шеф заимел меня их инициативой! Знаешь, как он этих двоих одинаковых Борзовых называет? Спонсоры сердечных приступов!

Слушать бессмысленный и беспощадный трёп Кумара я был не в настроении. Сунув телефон с бубнящим другом в карман пиджака, я вышел на дорогу, чтобы поймать такси до дома.

Макар разыграл партию так, что и комар носа не подточит. Мирон давил на Мелани, виртуозно жонглируя не только имеющимися фактами, но и пока не подтвержденными домыслами. Загнанная в угол Мелани рассказала всё, начиная со знакомства с Олди и заканчивая планом моей невесты использовать русскую девчонку, чтобы переключить внимание полиции на эту странную рыжую, появляющуюся в местах, где когда-то произошли преступления.

Идея была проста. Ни по одним неопознанным останкам нельзя было установить точную дату смерти. Предполагаемый временной промежуток был настолько большим, что выяснить, что предшествовало трагедии, практически невозможно, как и установить алиби любого подозреваемого. В доме, где нашли связанную Олди и вооружённую Милену, находились улики, снятые с жертв — украшения, аксессуары и даже нижнее бельё. А телефон Милены был найден на дне реки, где всего лишь за месяц до этого был обнаружен труп неизвестной женщины.

Не будь у Милены за спиной серьёзной защиты и феноменальных способностей её братьев, ей пришлось бы пройти девять кругов ада, прежде чем она смогла бы отмыть своё имя. И всё из-за того, что я не посчитал нужным принимать всерьёз угрозы главы борзой семейки.

С этого дня жизнь потекла, как будто я смотрю на неё через окно нашего кафе в центре Лондона.

Вернулись родители, умудрившись посочувствовать мне, что я остался один, без невесты. Будто моё одиночество волнует их гораздо больше, чем то, что я подверг их опасности, пригласив в свою жизнь убийцу. Паучиху, создавшую фонд защиты женщин от домашнего насилия. Оказалось, что единственная помощь, которую он оказывает — физическое устранение абьюзера, предварительно застрахованного в нескольких страховых компаниях на крупные суммы. Там Олди и находила своих будущих жертв, которых сначала выдаивала до последнего цента, а после хладнокровно избавлялась от них, как от отработанного материала.

Дел с бизнесом было невпроворот, и я лишь изредка встречался с Кумаром, чтобы выслушать очередную порцию показаний, что выдавала троица — Беатрис, Джон и Мелани.

Прошло больше трёх недель, а задор у детективов Скотланд-Ярда не угасал. Дело давно уже перестало быть только расследованием убийства Холли и попыткой отравления моих приёмных родителей.

— Версия истории этой троицы сыпется, как крупа из прохудившегося мешка. И всё благодаря Борзовым и отчётам Билла, — начал как заведённый болтать Кумар. — Сегодня стало меньше ещё на одну Джейн Доу. Очередная жертва, обратившаяся за помощью в фонд Беатрис.

За это время я настолько привык ко всему происходящему, что реагировал на новости Кумара, словно просто читаю заметку в утреннем «Таймс». Все эти глупые и алчные жертвы не трогали моё сердце. Впрочем, мне кажется, оно очерствело окончательно и выполняет лишь функцию насоса, гоняющего мою кровь по венам.

— Но есть и плохие новости, брат, — насупился Кумар. — Несмотря на то, что мы всем Скотланд-Ярдом три недели роем носом землю, суд принял решение выпустить Мелани и Беатрис под залог.

— Что? — встрепенулся я, едва не выплеснув кофе себе на брюки.

— Прямых доказательств, что эти женщины причастны к убийствам, нет, брат, — виновато повёл плечом Кумар. — Всю вину по тяжким берёт на себя Джон, а против женской части банды только махинации и прочие мелочи.

Прикрыв глаза и скрипнув зубами, я молча вышел из кафе и сделал первый правильный шаг на пути к светлому будущему — позвонил деду.

— Привет, дед. Мне срочно нужна твоя помощь.

Жизнь — самый непредсказуемый сценарист. Пару месяцев назад я и представить себе не мог, что захочу уехать из Англии. Что в моей жизни появится тот, чьему упрямому нраву и жёсткому стержню даже я позавидую. Действовать нужно быстро и не давая не единого шанса Олди снова добраться до моих близких.

Я принял решение стать тем, кем я родился — Царёвым Тимуром. И принять от судьбы то, что мне было уготовано до того, как злые люди вторглись в мою жизнь и разрушили её в нежном возрасте.

Сама мысль, что я буду жить в одном с Миленой городе, ходить под тем же небом и дышать тем же воздухом, вселяла в меня необъяснимую радость.

На пути к этим большим переменам были только мои приёмные родители, которых, как и многих людей в возрасте, очень сложно убедить сменить место жительства. И не просто переехать из одного города в другой, а эмигрировать в другую страну на старости лет. Поэтому сам я не стал вести никаких изнуряющих бесед с Норфолками, доверив это дело профессионалу.

— Билл, Сидни. Мы продаём бизнес и переезжаем в Россию, — огорошил я родителей с порога, заходя в гостиную вместе с дедом.

И, не дав открыть и рта пребывающим в шоке Норфолкам, тут же свалил на деда всю работу:

— Борис вам всё объяснит.

Первым из гостиной вылетел Билл, демонстрируя несогласие поднятыми вверх ладонями с растопыренными пальцами.

— И речи быть не может! Да хоть представляешь себе, сколько я сил и средств вложил в своё дело? В этот дом? — негодовал Билл, проносясь мимо меня по коридору, подальше от моего деда Бориса.

— Я тоже не готова к таким переменам. Лучше я буду рисковать встретиться на улицах Лондона с Холли, чем в вашей тайге с медведями! — вторила мужу Сидни. — У вас коррупция! Страна воров и бандитов!

— Откуда взяться такой роскоши? Все наши самые крупные воры и предатели давно у вас! — растягивая улыбку на пол-лица, заверил Борис.

Может, про медведей Сидни и перегибает, но в целом можно понять её тревогу, ведь в чужой стране любой не будет чувствовать себя в безопасности. Как ни крути, а у аборигенов всегда больше прав, чем у приезжих.

Борис не спеша проследовал за убегающими от него Норфолками, попутно подмигнув, велел мне:

— Что стоишь истуканом? Иди чемоданы собирай.

Бурные переговоры деда и отца длились неделю. Полем боя был дом Норфолков, где любой невнимательный растяпа мог попасть под горячую руку или услышать диалог двух упоротых патриотов.

— И что мне в вашей захолустной России делать? Искру палками высекать? Я лучше обратно в свою Шотландию вернусь! — кажется, наступил на извечную тему вражды мой отец, разглядывая коллекцию своих килтов в шкафу.

— Ты там о свои горы Шотландские долбанулся, что ли? Россия самая богатая ресурсами страна! Или вы об этом вспоминаете, только когда «зимец» подкрадывается незаметно? — грохочет Борис Иннокентьевич в дверях.

Поначалу мне с трудом хватало терпения не вмешиваться, а потом я привык и даже начал получать удовольствие от перепалок Билла и Бориса. Уникальностью и самодостаточностью держав эти двое мерились до самого отъезда.

К концу недели уже были запущены процедуры продажи имущества, друг Билли и адвокат нашей семьи Джонатан Рамзи взялся за работу. Я и Сидни уже не реагировали на словесные баталии деда и отца, устав закатывать глаза.

— Пока ваши знаменитые «Британские учёные» устанавливают идеальный уровень децибел хруста батона, наши разработки уже давно космос бороздят! — с хитрым прищуром наблюдая за тем, как в машины грузят багаж, цеплял Борис моего приемного родителя.

— Клал я на ваши разработки знаешь что? — ворчал Билл, уже беззлобно, скорее просто втянувшись в эту игру с Борисом.

— Знаю. И вижу. Опусти уже свой килт, ради всего святого! — с иронией отозвался дед Борис, подначивая вырядившегося в знак протеста Билла.

Не успели мы поместить ручную кладь в самолёте, как Билли поспешил занять широкое кресло бизнес-класса рядом с Борисом, дабы продолжать острить было удобнее. Разумеется, чтобы окончательно убедиться в правильности решения, должно пройти время, но уже сейчас очевидно, что этим двум спорщикам очень не хватало друг друга.

Сумбурные и шумные сборы с переездом доставляли хлопоты, и порой за целый день на задницу присесть было некогда. Но с наступлением ночи, когда смолкали все обитатели дома и я полутрупом падал на постель, в моих мыслях неизменно появлялась она. Милена.

Время упрямо не хотело стирать её из моей памяти. Ни одной проведённой вместе минуты. Я ждал, заглушая в душе и сердце ноющие чувства, но тщетно. С каждым днём тоска только усиливалась, и едва наш самолёт взмыл над взлётной полосой, я уже мечтал о встрече с Борзовой.