В огне страсти

Глава 19

Дункан собрал последние капли самообладания. Дерзкое желание Джинни подействовало на него как сильное возбуждающее средство. А уж когда ее взгляд упал на его естество…

Он застонал. Воспоминание вызвало очередной прилив крови к уже вздыбленной плоти.

Страсть побуждала Дункана дать ей то, чего она хочет. Сорвать с нее рубашку, швырнуть ее на постель и обладать ею до тех пор, пока демон желания не утихомирится. Пока он не начнет снова мыслить здраво.

Она прикасалась к чему-то в нем, что давало волю первобытной части его натуры, о существовании которой Дункан и не подозревал. Но ему мало было только женского тела. Дункан хотел получить ее всю. Ее доверие. Ее сердце. Ее душу.

Если бы только ее груди не выглядели так соблазнительно. Он поднял их на ладонях, поднес к лицу и зарылся носом в глубокую ложбинку между ними, вдыхая нежный аромат ее кожи. Он наполнял его ноздри, его легкие, его тело. Дункан хотел утонуть в этом запахе — в ней.

Ее розовые соски под его руками напрягались. Дункан нежно покатал их между большим и указательным пальцами, и они превратились в твердые комочки. Такой сладкий соблазн! Он хотел раздеть ее медленно, но не мог выдержать ни минуты — жаждал увидеть Джинни обнаженной. Воспоминания о ее восхитительном теле преследовали его с того самого дня на озере. Взявшись за подол ночной рубашки, он медленно потянул ее вверх и снял через голову.

И отбросил в сторону. Джинни вспыхнула и непроизвольно попыталась прикрыться, но Дункан ей не позволил.

— Нет. Не надо. Ты такая красивая! — Он улыбнулся, увидев порозовевшие щеки. — Особенно когда краснеешь.

Джинни медленно опустила руки, открыв ему свою наготу.

Дункан упивался видом ее тяжелых грудей, изящной талии, пышных бедер и длинных красивых ног. «Да я счастливчик!»

Джинни истолковала его молчание неверно.

— Я тоже изменилась. У меня двое детей. Он обнял ее за талию.

— Ты стала еще красивее. — Неужели она этого не понимает? Дункан обвел ее грудь согнутым пальцем и посмотрел Джинни в глаза. — Ты прекрасна.

Страстно желая ощутить вкус Джинни, Дункан подставил ладони под ее пышные, мягкие груди и поднес их к губам, запечатлев на каждой нежный поцелуй.

Джинни ахнула, и Дункан понял, что она забыла о стыдливости.

Он ласкал ее руками, губами, языком. По очереди посасывал ее соски. У нее такая нежная и мягкая кожа — просто бархат.

Джинни застонала, выгнув спину. Его копье тут же дернулось и твердо прижалось к животу. Она такая отзывчивая! Можно привести ее к экстазу, просто посасывая груди.

Но у него были другие планы.

Дункан взял ее за лодыжки и заглянул в глаза.

Медленно скользил он руками вверх, по длинным изящным ногам, остановился над коленками. Джинни затаила дыхание. Его пальцы погладили внутреннюю поверхность бедер. Теперь она дрожала, трепеща от желания. И была восхитительно влажной. Он вдыхал нежный запах женского естества.

Ее руки вцепились ему в плечи, словно ноги ее больше не держали. Дункан скользнул руками назад, к ягодицам, чтобы подчинить ее себе еще больше.

— Дункан, — слабо протестуя, прошептала она. — Ты не можешь…

Она замолчала, потому что Дункан лизнул ее, сжимая в ладонях тугие округлые ягодицы.

— Еще как могу. И буду — и очень тщательно. — Он снова лизнул ее, наслаждаясь этим вкусом.

Джинни ахала, стонала, дрожала. Он поднял на нее взгляд.

— Посмотри на меня, Джинни. Я хочу видеть твои глаза. Взгляд зеленых глаз, возбужденных и полных страсти, устремился к нему. Губы ее приоткрылись, она прерывисто дышала.

В груди у него защемило. Боже, как она красива! И вся дрожит от вожделения.

Глядя ей в глаза, Дункан снова поцеловал ее, проведя языком по влажной расщелине, а потом медленно погрузив его внутрь. Он совершал круговые движения языком, входя и выходя… и все это время глядя ей в глаза, видя, как они темнеют. Как трепещут ее веки. Как розовеют от желания щеки. Он чувствовал ее нетерпение, чувствовал, как стремится она к развязке, и язык его забирался все глубже, приближая ее кульминацию. Он целовал Джинни до тех пор, пока она не закричала. И удерживал ее так, посасывая, пока она не достигла пика. Он чувствовал, как она содрогалась, как тело ее напряглось, а потом расслабилось.

Но эта ночь только начиналась.

Он смотрел на нее, такую расслабленную и томную, и любовь к этой женщине переполняла его.

В груди продолжало щемить. Дункан понимал, насколько хрупкое перемирие они заключили.

Его будущее оставалось неопределенным, но когда эта ночь закончится, у Джинни не останется сомнений в том, что она принадлежит ему.

Дункан смотрел на нее с очень странным выражением.

Джинни положила ладонь ему на щеку, потерев темную щетину, проступившую на подбородке. Он выглядел таким серьезным.

— Что случилось? Я сделала что-нибудь не так?

Его губы изогнулись в медленной улыбке. Он вдруг снова стал тем самым юношей, которому она отдала свое сердце.

— Ничего не случилось, но я надеюсь, что ты не собираешься спать.

Он сидел на краю кровати, склонившись над Джинни. Она скользнула взглядом по его широкой груди, опустила глаза на его возбужденное естество и выгнула бровь.

— Ты хочешь сказать, мы еще не кончили?

— А разве похоже?

Она игриво закусила губу.

— Не могу сказать точно. Может быть, мне следует потрогать и понять?

Вся игривость испарилась без следа.

— О да! — простонал Дункан.

Она обхватила его естество. Пальцы не сомкнулись, таким возбужденным оно было — твердым, как камень, горячим, с бархатисто-нежной кожей.

Дункан показал ей, как его ласкать, чтобы доставить особое удовольствие. Она с наслаждением смотрела, как сжимаются мышцы у него на животе, когда она ускоряет ритм. Она придвинулась ближе, покрывая поцелуями его щеки, его шею, его грудь. Ей нравился вкус его кожи. Тепло. Ощущение, что под губами атлас.

Джинни услышала, как Дункан задержал дыхание, когда ее губы опустились ниже. Когда язык коснулся плотных полос мускулов, опоясывающих живот.

Ее рука замерла. А каково на вкус все остальное?

Джинни подняла на Дункана взгляд. Каждая мышца его тела напряглась. Он понял ее безмолвный вопрос и кивнул. Едва заметно. Похоже, что он был не в силах шевельнуться.

Его естество пульсировало. На самом кончике блестела жемчужная капелька, и Джинни слизнула ее языком, пробуя его на вкус. Дункан чуть не соскочил с постели. Тело его дрожало от наслаждения. Джинни опустила голову и сомкнула губы на его естестве, вобрав его в рот. Дункан застонал, напрягся, а потом приподнял бедра, чтобы скользнуть еще глубже. Все чувства Джинни исполнились пряным привкусом его мужской сути.

Она закрыла глаза и отдалась сильным ощущениям, исследуя его губами, языком, вбирая его в себя все глубже и глубже. С каждым движением Джинни чувствовала себя все более уверенно. Понимание, что она сводит его наслаждением с ума, усиливало и ее собственные ощущения.

— Хватит, — прохрипел Дункан, приподняв ее голову. — Я хочу оказаться в тебе.

Он нежно опустил Джинни на постель и лег рядом. Она прижалась к нему, наслаждаясь восхитительным ощущением его мощного тела рядом с собой.

Дункан опустил голову и поцеловал ее. Его руки властно гладили ее тело. Не осталось ни единого местечка, не затронутого его лаской, — груди, ноги, руки, ступни… Джинни распалилась и хотела еще.

Его рука скользнула между ее ног, а губы накрыли рот в долгом поцелуе. Язык и палец двигались одновременно.

Джинни прижалась к его руке, к его телу, чувствуя, что превращается в пылающее пламя. Желание толкало ее на край обрыва, стремилось к освобождению. Она не могла думать, растворившись в страсти такой плотной и жаркой, что казалось, будто она бредет сквозь густой туман.

Дункан навис над ней, упершись руками в матрац по обеим сторонам плеч Джинни и направив свое возбужденное естество к ее лону. Глядя ей в глаза, он медленно, дюйм за дюймом, скользил внутрь, овладевая ее телом. Ее душой.

Это было слишком сильно. Слишком властно. Грудь сжималась от обуревавших ее чувств.

Джинни ахнула, когда Дункан вошел в нее целиком, совершил последний толчок и замер так. Давая ей прочувствовать себя. Свой вес. Невероятное ощущение его естества внутри… наполняющего ее. Даруя ощущение завершенности. Взглядом он заставил Джинни признать, что эти узы связывают их навеки. И не только тела, но нечто более важное. Что-то непреодолимое. Что-то, что нельзя выразить словами, но можно увидеть в его пронзительном взгляде.

Ее сердце переполнялось чувствами, которые она не мечтала больше никогда испытать. Чувствами настолько сильными, что они пугали Джинни — словно теперь ей стало понятно, что она должна потерять навсегда.

И тогда он начал двигаться, вонзаясь в нее сильными толчками, которые отдавались во всем ее теле. Это была самая незабываемая минута ее жизни.

Никакой другой мужчина не мог бы вызвать в ней такие чувства — потому что никакой другой мужчина для нее не существовал.

Дункан думал, что не может быть ничего более потрясающего, чем розовые мягкие губы Джинни, сомкнувшиеся на его естестве, чем ее язык, ласкающий его, ее рот, вбиравший его все глубже и глубже.

Но он ошибался.

Неукротимая похоть ничто по сравнению с чувствами, наполнявшими его сердце, когда он дюйм за восхитительным дюймом погружался в ее глубину. Ее глаза затягивали его. Все глубже и глубже. И он прикасался к ее душе.

Она была такой теплой. Такой влажной. Такой восхитительно плотной. Он забыл, каково это — быть в ней. Каково это — чувствовать под собой ее тело. Она такая крохотная и хрупкая, что он боялся раздавить ее, но Джинни прижимала его к себе, стремясь соприкасаться кожей. Ее груди прижимались к его груди, и, вонзаясь в нее, Дункан ощущал ее напрягшиеся соски.

Он закрыл глаза, чувствуя, как его накрывает теплой волной.

Он сделал еще один толчок. Это слишком хорошо. Наслаждение оказалось чересчур сильным, чтобы суметь его продлить. Она сжималась вокруг его естества, как мягкий кулак.

Джинни застонала и приподняла бедра ему навстречу, словно исполняя медленный чудесный танец.

В жилах Дункана бурлила кровь, приливая к чувствительной головке естества. Внизу позвоночника пружиной скручивалось наслаждение. Дункан был готов излиться. Он пытался сдержаться. И, выждав секунду, вошел еще раз, сильно и глубоко, чтобы она…

Джинни выкрикнула его имя, а тело ее содрогалось в экстазе. Восторг, разлившийся у нее по лицу, подтолкнул к краю и Дункана. Он вонзился в нее еще раз, замер и с силой содрогнулся сам. Наслаждение накрыло его мошной, все сотрясающей волной.

Дункан оставался в Джинни до тех пор, пока не успокоился. Но даже тогда он не хотел разрывать узы. Только мысль о том, что он, быть может, сейчас раздавит ее, заставила Дункана выскользнуть из ее теплого тела. Перекатившись на бок, он обнял Джинни и прижал к своему плечу. Ночной воздух приятно холодил разгоряченную кожу.

Они лежали молча. Это казалось самым правильным после того, что они вместе пережили. Слов все равно не хватило бы.

Джинни рассеянно водила пальцем по треугольнику волос у него на груди, потом ниже, по узенькой дорожке, ведущей к животу. Дункан точно знал, о чем она думает.